Дебра Кент - Дневник В. Счастье после всего?
— Что значит — гол как сокол? — У нее округлились глаза.
Мне стало легко и радостно.
— Значит, что ему очень повезет, если будет хватать денег на автобус.
Я вылетела на улицу, плюхнулась в джип и ехала, ехала, ехала, пока не очнулась на Черном озере. Над ним стоял призрачный туман. Но среди диких гусей, гуляющих в высокой траве, я была одна. Выключила двигатель, сжала баранку и закричала: «ГОСПОДИ! ГОСПОДИ! ГОСПОДИ!»
Еще один долгий, громкий крик. Я включила двигатель. Вспомнились все укоры Роджера за трату денег. За покупку теплого зимнего пальто, до распродажи. Вспомнилось, как я купила однажды гамак, а он вернул его в магазин, ни слова мне не сказав. Как он всегда покупал гвоздики, потому что они самые дешевые, и раскошеливался на розы или тюльпаны, только если хотел секса. Как он принес мне специальный чехол для отрывных купонов, надеясь, что я перейму от его матери привычку вечно экономить. Вспомнились все планы на отпуск, от которых он отказался, потому что «это слишком дорого, и вообще, зачем нужно уезжать из города в отпуск, когда и здесь можно прекрасно провести время?».
Я опустила заслонки от солнца и посмотрела в зеркало на свое лицо. «Ты богата, Вэлери Райан». Засмеялась, потом заплакала, глядя на туман, белым саваном встающий из озера, и на гусей с их красивыми длинными шеями, крепкими крыльями, теплое солнце грело мне щеки, и я думала: «Да. Жизнь хорошая штука».
Позвонила маме по сотовому, она сразу заинтересовалась, планирую ли я переезжать (нет), или перестроить дом (может быть), или поехать в круиз (непременно). Никаких определенных планов у меня не было. Я знала только одно — больше мне никогда не придется волноваться из-за денег, Это было великолепное ощущение, совершенно чуждое и новое для меня. Первое, что надо сделать, решила я, — послать большой смачный чек семье Мэри на Филиппины, И еще чек для людей, которые хотят построить в городе детский музей, эх, может быть, я куплю им целое здание. Пошлю чек в приют для женщин, и чек в «общество гуманизма». Может быть, куплю себе новую машину, и целый новый гардероб, и сделаю пластику живота, ну хотя бы липосакцию. Может, куплю летний домик на севере и зимний на юге, на Карибах или даже в Италии. Правда, я не знаю итальянского, может, это и не такая уж хорошая идея. Но можно нанять репетитора или переводчика, который будет переводить мне, куда бы я ни отправилась. А может, ну ее, эту Италию, может, лучше что-то купить на одном из роскошных островков на побережье Флориды.
Сердце бешено колотилось, пока я ехала домой. У меня ни разу не было такого чувства, клянусь. Даже сейчас, когда я пишу это, где-то глубоко сидит страх, что на самом деле все не может быть так прекрасно и сейчас я проснусь, съежившись под каким-нибудь мостиком, прикрывшись газеткой и держа все пожитки под головой в пакете из супермаркета.
На сегодня все.
В.
9 июня, продолжение
К моему возвращению по электронной почте пришло письмо от мамы, она снова поздравляла меня, и еще письмо от Омара. Потом раздался звонок. Я полетела открывать дверь, ожидая увидеть Диану с бутылкой газированного сока в одной руке и парой бокалов в другой. Но это была Линетт. Глаза у нее опухли, из красного носа капало.
— Могу я с тобой поговорить? Пожалуйста?
Пригласила ее в гостиную.
— Посидим?
Она кивнула и побрела за мной. Пит оставил носки на кофейном столике, на диване валялись грязные тапочки. Пока я это все смахивала, Линетт медленно уселась. Пресс для чеснока я все-таки не заметила. Линетт вытащила его из-под себя и даже сквозь слезы улыбнулась.
— Нужная вещь. — Она протянула мне пресс.
— Ага. — Я вдруг с тайным восторгом осознала, что могу купить миллион прессов для чеснока, если захочу. Или нанять повара. Или каждый день заказывать ресторанные ужины. — Прости за кавардак. Здесь просто выгребная яма.
Линетт слабо отмахнулась от моих протестов.
— Все нормально. — Она шмыгнула носом. — Расслабься, у тебя замечательный дом.
Ну, раз эта жрица домашней гигиены отпустила мне грехи, я постаралась забыть о беспорядке.
— Рассказывай, что происходит. Хочешь чаю? Салфетки?
— Чаю — с удовольствием. А салфетки я сама принесла. — Она достала из сумки коробочку с ситцевыми салфетками, отделанными желтой тесьмой.
— Неужели ты их сама делаешь?
Линетт равнодушно пожала плечами.
— Ты меня поражаешь, — сказала я.
Это была чистая правда. Ее познания в домоводстве теперь восхищали меня. Неприязнь, которую я раньше к ней испытывала, была скорее восхищением, переросшим в ревность. Линетт приложила платок к глазам. Что могло превратить эту несгибаемо бодрую женщину в сопливую мямлю? Скоро выяснится. Я пошла на кухню вскипятить воду, но в коробке остался только один пакетик чая с ромашкой, и тот использованный.
— Линетт, может, просто воды?
— Да, все равно. Что угодно. Это не важно. Я просто хочу поговорить.
Я вернулась со стаканом воды и села рядом с ней.
— Ну, хорошо. Рассказывай, я слушаю. — Про себя я взмолилась: «Господи, только бы Геракл не заболел какой-нибудь смертельной болезнью». Линетт все на свете уладила бы, только не это. — У тебя все здоровы? Может, кто-нибудь заболел?
— Нет-нет, это не то. — Она горько рассмеялась.
— А что?
— Мне очень неудобно. — Линетт уставилась на кофейный столик. Казалось, она смотрит на засохшие пятна от горчицы, но я поняла, что она и стол-то вряд ли видит. — Даже не знаю, с чего начать.
— С чего угодно, — я погладила ее по ноге. — Не тушуйся. Я чего только не слышала уже. Поверь, я твой друг.
Она шмыгнула носом и набрала в грудь воздуха.
— Хорошо. Это все Кертис. Вбил себе в голову идею.
— Какую идею?
Скорее всего, кризис среднего возраста. Хочет уйти с работы. Купить мотоцикл, проехать через всю Америку.
— Ну… — словно через силу сказала она, — он хочет ввести еще кого-то… ну, ты понимаешь… в наши… отношения.
— То есть он хочет обратиться к врачу? Но это совсем не пло…
— Нет, нет, — перебила она, — он хочет, понимаешь… это ужасно. Он хочет… хочет, чтобы мы занялись… свингом. Ну, знаешь, секс. С другими… господи боже… с другой парой.
У меня чуть не вырвалось: «Так вот из-за чего ты убиваешься?! Хочешь, я тебе расскажу, что значит “ужасно”? Сколько у тебя времени?» Вместо этого я воскликнула:
— О, Линетт! Теперь я понимаю, почему ты так расстроена. Я тебе очень сочувствую. (Она уткнулась носом в платок и снова заплакала.) — Но я уверена, что у вас это пройдет. Вы ведь счастливы вместе.
— Кертис считает, что я ни на что не гожусь в постели. — Она закатила глаза. — Как бревно!
— Он тебе так сказал?
— Нет, но я сама понимаю. Он все время читает эти книги о сексе. И все время хочет пробовать всякие странные новые позиции. Боже, я не могу поверить, что говорю об этом с тобой. Мне так стыдно.
Я попыталась убедить Линетт, что экспериментировать с позициями вовсе не так ужасно и куча народу развлекается разными постельными фантазиями. Предположила, что Кертис забросил бы идею со свингом, если бы она не стеснялась разнообразить технику секса.
— Ну да, штучками вроде «осел и принцесса»? Или «пастор и капитан болельщиков»?
— Что?
— Это только часть его фантазий. Их куда больше, поверь мне. «Аристократ и проститутка». «Корова и доярка». У него их полно.
— Ладно. А как тебе мысль поиграть в это? Совсем смертельно?
— Да. — Она впервые посмотрела мне в глаза. — Смертельно. Это убило бы мою любовь к нему.
— А насчет другой пары — это насколько серьезно?
— Очень серьезно. Они сегодня вечером придут. Посидеть после ужина. Познакомиться с нами. Видимо, Кертис уже все приготовил. В разделе «Знакомства» рекламного еженедельника нашел супружескую пару. Они некурящие, не имеют заболеваний, передающихся половым путем, и занимаются свингом сравнительно недавно. Он остановился на этом объявлении, так как те хотели «невинных и безопасных развлечений с супружеской парой, предпочитающей разнообразие в сексе». — Представляешь? — Она опять разрыдалась. — Как он мог так со мной поступить? Я просто не понимаю. Я думала, у нас хорошая семья.
Линетт потянула из сумки второй платок. Нос у нее распух до угрожающих размеров.
— Линетт. Просто скажи ему, чтобы забыл об этом. Сейчас же позвони ему на работу. Пусть все отменит. Это сумасшествие. Должен же он иметь хоть какое-то уважение к тебе, ведь ты его жена.
— Я не могу так сделать.
— Почему?
— Потому что я уже согласилась. Просто чтобы он заткнулся. Он меня пилил насчет этого больше года. Я подумала и прикинула — как только он их увидит, то тут же поймет, какая это дурацкая идея. Все кончится, и мы сможем вернуться к нормальной жизни. — Она вытерла слезы. — Вэлери, у меня к тебе огромная просьба.
