Патриция Райс - Бумажный тигр

С лужайки донеслись хлопки петард, толпа зашумела еще сильнее. Джорджина и Эви с тревогой глянули на хрупкую женщину, которую они поддерживали под руки.

- Кто-то должен выйти к ним, поговорить, - сказала Эдит мягко.

- Я сам это сделаю, черт возьми! - прохрипел Артемис с постели. - Дайте мне только немного воды...

Но тут он вновь охнул и, скрючившись, потерял сознание.

Эдит нервно сжала руку Эви, глядя на беспомощного мужа. Питер расстегнул у него на горле жесткий воротник. Малиновая краска схлынула с обрюзгшего лица старика. Глаза его были закрыты, но он дышал. Эдит медленно кивнула как будто самой себе и объявила:

- Я выйду к ним.

Все пораженно обернулись на нее, но она уже направилась к балкону. Тайлер оттолкнул Дэниела от Арте-миса и кивнул в сторону женщин. С трудом понимая, что происходит, Дэниел поймал Эви за руку и дал понять, что пойдет на балкон вместо нее.

Эдит появилась перед собравшимися на лужайке вместе с Дэниелом и Джорджиной. Ее встретили веселым улюлюканьем и аплодисментами. Музыканты вновь грянули "Янки-Дудл", отовсюду послышались хлопки петард. Дети прыгали и кричали, наверно, громче всех, радуясь всему происходящему. Их родители хлопали в ладоши и радовались тому, что Артемис Маллони убрался с балкона, уступив место другим людям. Они очень надеялись, что эти люди станут говорить с ними на ином, человеческом языке.

- Дэниел, поговори с ними. Я не смогу перекричать этот шум, - шепнула ему на ухо Эдит.

- Черт возьми, что же я могу сказать? - позабыв от волнения о вежливости, воскликнул Дэниел.

- Ты старший в семье после Артемиса и ты должен их как-то успокоить.

- Но я не имею морального права. Пусть лучше Питер. Он не хочет, чтобы я...

- Питер сделает то, что я ему скажу. Мое имя стоит на всех семейных бумагах, и до сих пор Питер все делал лишь от моего имени. У нас, похоже, плохо получалось, но ты все поправишь.

Дэниел неуверенно покосился на нее, затем перевел взгляд на Джорджину. Улыбка на ее лице придала ему сил, и он понял, что нужно сказать всем этим людям. Улыбнувшись, он поднял руку. Когда на лужайке стало более или менее тихо, он проговорил:

- Спасибо, что вы все сегодня пришли сюда. Моему отцу стало плохо. И прежде всего я хотел бы узнать, есть ли среди вас врачи? Если да, то я попрошу их подняться.

Народ затих, смех и аплодисменты смолкли. К крыльцу сквозь толпу кто-то продрался, и в это же самое время в ворота на лошадях въехали Джон и какой-то человек с черным кожаным саквояжем. По толпе прокатился сочувствующий шумок.

Подождав, пока оба врача войдут в дом, он вновь взглянул на собравшихся. Осознавая, что он частично несет ответственность за то, что случилось с Артемисом Маллони, Дэниел тем не менее не потерял уверенности в себе. Стиснув маленькую ладошку своей матери, он начал говорить:

- Нам известно, что вы пришли сюда не просто так. Должен сказать, что я сам приложил руку к организации этой демонстрации, как и оказался невольным виновником того, что случилось с отцом. - Толпа отозвалась удивленным эхом. Эдит Маллони отрицательно покачала головой, но Дэниел продолжал: - И поскольку я несу за все это ответственность, я же и попытаюсь исправить ошибки, которые были допущены в отношении вас в прошлом.

Только теперь Дэниел оглянулся на свою мать и Джорджину.

- Зная свою жену, могу с уверенностью сказать, что она не даст мне и пальцем шевельнуть без ее ведома. Что ж, не возражаю. - Мужчины в толпе после этих слов недовольно загудели, а женщины, напротив, наградили Дэниела аплодисментами. Он вновь поднял руку, призывая собравшихся к тишине. - Итак, я считаю, что наконец пришло время прислушаться к мнению тех людей, благодаря усилиям которых "Маллони энтерпрайзис" превратился в столь процветающее предприятие.

Люди напряженно молчали, боясь поверить в то, что это именно о них идет речь и что Дэниел говорит серьезно. Заметив реакцию на свои слова, он обезоруживающе улыбнулся и подмигнул стоявшим в первых рядах, узнавая среди них многих из тех, с кем ему приходилось допоздна спорить в тавернах, уговаривая их начать забастовку, или просто друзей Харрисонов.

- Я хочу, чтобы вы выбрали из своих рядов пять полномочных представителей. Сегодня праздник, так что веселитесь, но завтра утром пусть эти пятеро придут в магазин, где мы встретим их с Питером, сядем и спокойно обсудим все, что нужно. Я понятия не имею о том, как ведутся дела в "Маллони энтерпрайзис", а человек, который знает все досконально, возможно, не сможет принять участия в разговоре, поэтому я ничего не могу обещать заранее. Но уверен, что мы благополучно решим все вопросы. И вы нам в этом поможете.

На лужайке с минуту стояла гробовая тишина. Люди оборачивались друг на друга, желая удостовериться, что они не ослышались и что все это происходит на самом деле. А потом вдруг поднялся невообразимый шум и грянули горячие аплодисменты. Отовсюду захлопали петарды, и музыканты, очнувшись, вновь заиграли.

Эдит Маллони и Дэниел, который поддерживал ее под руку, вернулись в комнату. Вслед за ними балкон покинула Джорджина. Она коснулась руки мужа и взглянула на него так, как будто хотела сказать: "Господи, когда же мы наконец останемся одни?" Он и сам задавался тем же вопросом, чувствуя исходящее от ее пальцев тепло.

Но в спальне было полно народу и сбежать было невозможно. Врачи склонились над Артемисом. Братья смотрели на Дэниела как на сумасшедшего. Мать без сил опустилась в шезлонг. Тайлер и Эви отдавали какие-то приказания прислуге.

"Слава Богу, что хоть родителей Джорджины тут нет", - подумал Дэниел. У него уже голова шла кругом. Но Джорджина была рядом, и это успокоивало. "Черт возьми, ведь это она подняла всю бурю! Да уж, нелегко мне с ней придется. Но ничего..."

Он обнял ее за талию и привлек к себе. Джорджина уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но в это мгновение на пороге спальни появился Питер. Отыскав глазами старшего брата, он кивнул ему:

- Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Джорджина направилась к двери вместе с мужем, но Питер ее остановил:

- А тебе лучше остаться пока здесь.

- Я сам вправе решать, что для меня лучше, Питер Маллони! Куда хочу, туда и иду!

И с этими словами, упрямо вздернув подбородок, Джорджина вышла вместе с Дэниелом в коридор. Питер поморщился, увидев, что за ними последовали и другие. Когда он положил было руку на плечо младшему брату, Джон с улыбкой ответил:

- Куда хотим, туда и идем.

Питер бросил хмурый взгляд в сторону Дэниела и Джорджины.

- Черт возьми, что вы за люди. Если дать вам волю, у нас в городе наступит анархия!

- Учи историю, братец. В конце концов хаос всегда рождает лидеров, весело кинул ему через плечо Дэниел. - Что ты нам хочешь показать?

- Увидите.

Они спустились по лестнице в холл, где им открылось неожиданное зрелище. В окружении переминавшихся с ноги на ногу слуг и степенного дворецкого в ливрее стояли двое, связанные вместе одной веревкой. У обоих был помятый вид и синяки под глазами. Они старательно прятали глаза.

- Эган! - пораженно прошептал за спиной Дэниела Джон.

- Эмори! - вторила ему тем же тоном Джорджина, выходя вперед.

Ее взгляд вдруг упал на записку, приколотую к спине Эгана, однако прежде чем она успела снять ее, это за нее сделал Дэниел. Быстро пробежав ее глазами, он сначала изобразил изумление на своем лице, а потом весело фыркнул и с улыбкой передал ее жене. Джорджина прочитала записку вслух:

- "Когда в следующий раз захочешь приструнить свою семью, черкни мне пару строк. А если снова надумаешь писать обо мне, помни о том, что я мужчина, и не приплетай баб".

Джорджина пораженно уставилась на подпись, но вдруг начала смеяться.

В конце записки значилось: "Пекос Мартин".

Эпилог

- Куда мы идем? - спросила Джорджина, подобрав свои юбки из голубого батиста и стараясь не отстать от мужа.

- Увидишь, - таинственно ответил он и взял ее под руку. Впрочем, взгляд его был устремлен только вперед.

- В последнее время вы с Питером ведете себя весьма странно, пожаловалась Джорджина. - И мне это не нравится. Порой мне даже кажется, что мы жили лучше, когда ты был сам по себе, без своей семьи.

Дэниел озабоченно скосил на нее глаза, но понял, что она это сказала в шутку, и тоже улыбнулся, ускоряя шаг.

- Иногда мне тоже так кажется. Но что ни говори, а человек, окруженный родными и близкими, имеет ряд очевидных преимуществ перед человеком, у которого нет никого.

Джорджина вздохнула:

- Не знаю, не знаю. Я нежно люблю папу, но стоит мне лишь начать с ним разговор о реконструкции мануфактуры, как он все пропускает мимо ушей. И хоть я добилась того, что мама решительно отказалась от услуг доктора Ральфа, отец по-прежнему вертит ею как хочет. Он ужасный тиран!

- Неужели ты всерьез рассчитывала, что человек способен измениться в одночасье, Джорджи? Пока достаточно того, что он согласился поставить тебя на новую линию одежды и нанял старшим мастером женщину.