Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи
— Дорогая, я постараюсь удалиться столь же скромно, как и пришел!
— Вернее, так же скромно, как вы вели себя во время нашего свидания! — усмехнулась мадам де Водрей.
Это было слишком. На этот раз Флорису захотелось забыть, что перед ним маркиза, и задать насмешнице хорошую трепку. Наверху захлопали двери. На площади началось оживление. Флорис слегка приподнял кисейную занавеску на окне и сквозь жалюзи взглянул на площадь. С Миссисипи дул легкий теплый бриз.
— Идите сюда, добрые люди, слушайте новости!..
Глашатый созывал народ. Со всех сторон торопливо сходились крестьяне. Знатные сеньоры и дамы выходили из дверей скромных домов, где они снимали меблированные комнаты. Под балконом бургомистра собрался весь Батон Руж. Облачившись в ситцевое платье в цветочек, маркиза подошла к Флорису и вместе с ним принялась смотреть на площадь.
— О Господи, как это досадно… Сейчас увидите — после этой новости такие дела начнутся! — вздохнула маркиза.
— Что за новость?
— Ах, дорогой, подождите немного… Вот уже неделю, как мой муж и господин д’Аббади только и делают, что читают и перечитывают письмо короля, но никак не могут решиться его обнародовать!
Прекрасная Артемиза сдавленно зевнула и направилась к ночному столику, чтобы взять стоящие на нем фисташки.
— Интересно, что еще выдумал Фреро[37], что могло бы разволновать местных жителей, — усмехнулся Флорис.
— Ах, дорогой… Любимый отдает колонию своему кузену, королю Испании!
— ЧТО?
Флорис подскочил к маркизе. Коробочка с фисташками упала на пол, и засахаренные орешки покатились в разные стороны.
— Дорогой, нельзя ли быть поосторожнее… посмотрите, что вы наделали! — упрекнула его прекрасная Артемиза. Опустившись на четвереньки, она принялась собирать рассыпавшиеся сладости.
Перед Флорисом предстал ее обтянутый цветочками зад. Мгновенно молодого человека охватило вожделение. Он резко задрал подол платья маркизы. Силы вновь вернулись к нему.
— Ах! — только и успела воскликнуть маркиза, с готовностью принимая яростные удары мужской плоти.
С главной площади Батон Ружа донеслись крики:
— Да здравствуют губернаторы! Да здравствуют губернаторы!
— Благодарю, друзья мои… благодарю… кхм… кхм… Вот господин д’Аббади, ваш новый губернатор до прибытия… прибытия… ах, сейчас он зачитает вам послание и указ его величества, составленные в сентябре месяце сего года…
Флорис неутомимо обрабатывал пухлый зад маркизы, не упуская ни слова из того, что говорилось на огороженном кованой решеткой балконе.
— А-а-ах! А-а-ах! — в экстазе вскрикивала Артемиза.
— Уррра! Да здравствует король! Да здравствует его величество! Да здравствует губернатор!
К счастью, возгласы толпы успешно перекрывали становящиеся все более громкими выкрики мадам де Водрей.
Над площадью зазвучал монотонный голос нового губернатора.
«Особым постановлением, подписанным 3 сентября в Фонтенбло, мы добровольно передаем нашему дорогому и любимому кузену, королю Испании, и его наследникам в полное и неделимое владение страну, известную под названием Луизиана!..»
Площадь взорвалась яростным ревом.
— Что?!
— Нет! Это невозможно!
— Что он сказал?
— Он отдал Луизиану!
— Замолчите….
— Король сошел с ума!
— Повторите!
— Громче!
— Успокойтесь! Успокойтесь, друзья мои! — надрывался маркиз де Водрей.
Его жена, напротив, чувствовала себя весьма возбужденно, сладострастно содрогаясь от резких толчков Флориса.
Барабанный бой временно восстановил некоторое спокойствие. Господин д’Аббади дрожащим голосом продолжил чтение:
«Мы отдаем страну, известную под названием Луизиана, равно как и город Новый Орлеан, и остров, где сей город расположен, в соответствии с чем в Эскуриале составлен и подписан надлежащий договор. Согласно этому соглашению его католическое величество, король Испании включает в состав своих владений вышеуказанную страну. По получении сего распоряжения повелеваем вам ознакомить с его содержанием население, а затем передать его в руки губернатора или коменданта, направленного королем Испании в вышеуказанную страну и колонию, именуемую Лиузианой, а также в прилегающие к ней местности, как то: острова, на которых стоит Новый Орлеан… Страна эта передается его католическому величеству в том состоянии, в каком она пребывает на день подписания договора. С началом полновластного управления вышеозначенной страной его католическим величеством, мы приказываем вам…»
Флорис услышал достаточно. Он укусил маркизу в затылок. Прекрасная Артемиза забилась в последних сладострастных конвульсиях. Наконец, резко отскочив в сторону, Флорис отпустил ее. С горделивым видом удовлетворенного самца он взирал на растянувшуюся на полу и в изнеможении стонавшую Артемизу де Водрей.
Одеваясь, Флорис чувствовал, как в нем закипает гнев против короля.
— Остров Новый Орлеан! Невероятно, дорогая, Фреро даже толком не знает, где, собственно, расположен этот город, не говоря уж о ценности страны, которую он отдает, словно наскучившую ему безделушку… что, черт побери, делают его советники в Версале? Похоже, они даже не видели карты Луизианы… а ведь эта карта выписана французской кровью и отмечена могилами многих наших соотечественников!
Глаза Флориса метали молнии. Черные кудри упали ему на лоб. Он был великолепен и величествен в своем гневе. С балкона все еще доносился ноющий голос господина д’Аббади. Новый губернатор упрашивал население войти в положение короля, умолял оказать доверие ему лично, облегчив тем самым его задачи в ожидании испанцев… Ведь в сущности пока все остается по-прежнему… Он наверняка сумеет договориться с испанским губернатором…
Маркиза де Водрей встала и навела порядок в своем туалете.
— Ну, в конце концов… кроме вас, мой милый… ах, если бы вы только знали, как я рада вернуться в Версаль… О, какое счастье вновь увидеть зеркальную галерею, послушать дворцовые сплетни… Мне будет не хватать вас… особенно такого, каким вы были сегодня утром… Успокойтесь… а в сущности, какая вам разница, будет Луизиана испанской или…
— Станет владением Великого Могола! — усмехнулся Флорис.
— Именно, вы меня правильно поняли… подумайте о себе, Флорис, забудьте о высоких чувствах… разумеется, колонисты поднимут восстание во имя Франции… опять начнется драка… Ах, дорогой, эти мужчины просто невыносимы! Вы уже уходите? Да, вы правы, пока все они заняты, момент самый подходящий… Мне жаль расставаться с вами, Флорис!
Маркиза де Водрей протянула молодому человеку руку. Он поклонился.
— Прощайте, Артемиза… я никогда не забуду, как вы играете в триктрак!
— Льстец! — воркующе вздохнула маркиза. Она открыла дверь своей спальни. Коридор был пуст. Флорис глубоко надвинул на лоб шляпу, которую обычно носили акадийцы. Пригнувшись, он направился к черной лестнице. Сегодня утром он уже пользовался этой лестницей для слуг, чтобы проникнуть в дом. Артемиза была права. Жилище бургомистра опустело. Солдаты, рабы, лакеи — все отправились на площадь.
Флорис слышал ропот, крики и рыдания, доносившиеся из толпы. Маленькая потайная дверь первого этажа выходила на узкую улочку. Флорис уже взялся за ручку, как вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за полу черного кафтана. Он живо обернулся, готовый нанести удар нахалу, дерзнувшему задержать его.
— Мисси… Мисси Флорис… твоя не забыть: когда мэм маркиза уезжать… ты покупать меня!
В глазах малышки Босси стояли слезы. Флорис заколебался. Сейчас он сам находился вне закона: что ему делать с несчастной маленькой рабыней? Но бедняжка крепко вцепилась в него.
— Моя просить тебя… я не хочу, чтобы меня снова продавать, моя бояться злых хозяев!
Флорис огляделся. Внезапно в голову ему пришла забавная мысль. Кабинет бургомистра был пуст. На столе, заваленном бумагами и чистыми пергаментами, были брошены печати. Флорис схватил Босси за руку.
— Ладно, давай, скажи мне, как тебя нарекли при крещении… сколько тебе лет… где ты родилась, если, конечно, ты это знаешь.
И на глазах у изумленной Босси Флорис обмакнул перо в чернила. Великолепным каллиграфическим почерком он составил акт, согласно которому отпускалась на свободу негритянка Босси, восемнадцати лет от роду, предполагаемая дочь покойных рабов Конго и Маритон, и далее, все надлежащим образом.
Свой шедевр Флорис завершил подделкой подписи бургомистра, скопировав ее с лежащих рядом документов. Разогрев воск, он приложил к документу печать Батон Ружа.
— Держи, красавица… теперь скройся куда-нибудь до отъезда губернатора де Водрея, а потом тебе стоит только показать этот документ… и ты свободна!
