Гарольд Роббинс - Властелины удачи
— Однако случилось, — прервала его Гленда. — Не по моей вине, и…
— Какая разница, чья тут вина, — насупился Стефано. — Тридцать, сорок газет напечатали эту гадость. Потом еще пятьдесят плюс журналы. Наши инвестиции в тебя под угрозой.
— Что ты хочешь этим сказать?
Ответ она получила от Сэма.
— Я предупреждал тебя, Гленда. Ты отрезала себе путь на телевидение.
— К черту телевидение, — бросила она. — Меня тошнит от этого говняного сюсюкания.
— Это еще не все, — вставил Стефано. — Тебя хотели видеть в лучших клубах этого полушария… потому что ты была телезвездой. А теперь… — Он вскинул руки. — Теперь ты еще одна артистка, которая поет, танцует и отпускает соленые шуточки.
— «Еще одна артистка», — повторила она. — Я — еще одна артистка? Гленда Грейсон — еще одна артистка?
Джон Стефано поднялся:
— Мы заключили сделку. Мы сказали, что тебе всегда будет, где выступать, и не отказываемся от своих слов. Мы тебя не бросаем. Ты будешь работать и дальше. Но на текущий момент самые большие залы более не проявляют к тебе интереса. Может, со временем ситуация изменится.
Стефано положил руку на обнаженное плечо Гленды.
— Как насчет обеда после второго шоу? — спросил он.
Гленда искоса глянула на Сэма, тот едва заметно кивнул.
— Хорошо. Почему нет?
— Тогда до встречи. — И Стефано вышел из гримерной.
— Сэм! Как же мы докатились до такого?
Сэм Стайн встал, подошел к ней:
— Я все равно ставлю на тебя. Но мы должны поработать над репертуаром.
Их взгляды встретились, в глазах Гленды стояли слезы.
— Только не говори, что мне пора изображать милую старушку, которая вышучивает своего мужа, детей и внуков да рассказывает о том, какие забавные приключения выпали на ее долю, когда она в последний раз пошла в супермаркет. Сэм, что же это такое? У нас все было хорошо, пока не появились эти Корды, а вслед за ними и эта чертова мафия…
— Не ассоциируй Стефано с мафией, — предупредил ее Сэм. — Лучше тебе этого не говорить.
— Который из Кордов подставил меня? — спросила она. — Кто передал эти фотографии и пленку Эдне Троттер?
— Я не знаю.
— Если бы я знала наверняка, что это Бат, я бы убила его. Клянусь Богом, убила бы!
4
Бат и Мейер Лански, оба в смокингах, переходили из одного зала отеля-казино «Ривьера» в другой. Едва ли Бат мог найти лучшего гида. Мейер по-прежнему утверждал, что он всего лишь менеджер, ведающий вопросами питания, но, судя по знакам почтения, выказываемым как сотрудниками, так и игроками, его место в управленческой иерархии отеля оценивалось несколько выше.
— Вы не играете, Бат, не так ли?
— За столами — нет.
— И не начинайте. — Лански покачал головой. — Посмотрите на этих людей. У нас идет честная игра, но некоторые из них сегодня вечером оставят здесь целые состояния. И знаете почему? Азартные игры для них, что наркотик.
— Играть можно и по-другому.
— Да. Я сам игрок. Как и вы. Как ваш отец. Риск будоражит кровь. Шагнуть чуть дальше, высунуться чуть больше. Вы позволите высказать личное мнение?
— Валяйте.
— Вы ведете себя глупо. Или вы думаете, что ваш отец не узнает, кто привез в Гавану Маргит Литтл?
— А кто ему скажет, Мейер?
— Только не я. Уверяю вас, я не скажу ни слова. Но пилот, стюард…
— Об этом я позаботился, — сухо ответил Бат.
— Вам кажется, что позаботились. Но признайтесь. Вам особо хотелось уложить ее в свою постель, потому что вы знали, что она — любовница…
— Она ему не принадлежит, — прервал Мейера Бат.
— Попробуйте сказать ему об этом. Только не говорите, что я вам помогаю.
— Если он узнает о нашей поездке, я скажу, что мы останавливались в «Насьонале».
Лански отвел Бата в свой обеденный кабинет с окнами, выходящими в концертный зал. За Маргит Бат намеревался подняться в номер через полчаса. Это время он хотел провести с Лански один на один.
— У меня есть к вам серьезный разговор.
Они сели за столик на четверых. Белая льняная скатерть, серебряные приборы, фарфоровая посуда. Все по высшему разряду.
Мейер Лански разлил в хрустальные стаканы «Чивас Регал». Закурил. Сигарету он старался держать под столом, чтобы дым не достигал ноздрей Бата.
— Я хочу оказать вам услугу и попросить вас помочь мне в одном деле, — продолжил Бат.
— Мне нравится ваш подход, — улыбнулся Лански.
— Благодарю. Вам не понравится то, что я сейчас скажу, но, пожалуйста, поверьте, я знаю, о чем говорю. Вы американец…
— Поляк, — поправил его Лански.
— Американец, — повторил Бат. — Как и мой отец. Но моя мать — кубинка. И я… Да, теперь я тоже американец. Но я знаю Латинскую Америку. И знаю Кубу.
— Вы намерены сказать мне, что эти… немытые с гор готовы войти в Гавану и захватить власть.
— Готовьте запасные позиции, Мейер. Вот что я хочу вам сказать. Они вам понадобятся.
— Я верю, что вы говорите от чистого сердца.
— Вы думаете, его племянница не знает, что к чему? — спросил Бат.
Лански пожал плечами:
— Так или иначе, запасных позиций у меня нет. Все мои деньги вложены в этот отель.
— Если возникнет такая необходимость, мы всегда возьмем вас на работу. По крайней мере, позаботьтесь о том, чтобы иметь возможность выбраться отсюда. Без стрельбы здесь не обойдется.
Лански кивнул:
— Спасибо за предупреждение. Так чем я могу вам помочь?
— Я хочу показать вам фотографии. Мне надо знать, кто этот человек. — Из внутреннего кармана пиджака Бат достал конверт, вынул из него несколько фотографий. — Знаете его?
Лански взял фотографии, нахмурился.
— Как вам удалось его сфотографировать?
— Подробностей не знаю. Этим занимался отец.
— Проститутка, — догадался Лански. — Его сфотографировала проститутка.
Бат кивнул:
— Вы знаете, кто он?
Лански вдавил окурок в пепельницу. Закрыл глаза.
— Знаю. Что вам о нем известно?
— Пару недель тому назад он встречался с Джимми Хоффой и Моррисом Чандлером. Чандлер, кстати, на самом деле Морис Коуэн.
— Совершенно верно. Мелкая сошка. Но… — Лански постучал пальцем по фотографиям. — Этот человек — не мелкая сошка.
— Вы его знаете?
— Я с ним встречался. Мне не нравится его занятие, и я бы не хотел, чтобы вы подумали, что он один из моих друзей.
— А чем он занимается, Мейер?
— Он — наемный убийца. Имени его я не знаю. Все зовут его Мальдитеста. Вы понимаете, что это означает?
Бат задумался, затем кивнул:
— Головная боль, на жаргоне — убить человека выстрелом в голову.
— Я поделюсь с вами информацией, которую с радостью заполучило бы ФБР. Только не подумайте, что я готов поручиться за свои слова. Это всего лишь слухи, но… Говорят, именно Мальдитеста убил Алберта Анастасиа. Теперь вы понимаете, что это за человек.
— С Анастасиа он расправился лихо, — кивнул Бат.
— Именно так. Вошел в парикмахерскую, разрядил револьвер в Анастасиа, бросил оружие на пол и вышел на улицу. Я уверен, что других его фотографий просто не существует. Держу пари, копы показывали парикмахерам тысячи фотографий. Но Мальдитесты на них не было. Его ни разу не арестовывали.
— Кто он? — спросил Бат. — Где скрывается?
— Кто он, я не знаю. В Америке максимум шесть человек знают его настоящее имя и как его найти.
— Допустим, вы захотели связаться с ним. Это возможно?
— Не хочу я с ним связываться.
— А если приспичит?
— Мне пришлось бы кое с кем поговорить. С Карло Гамбино. С Вулкано… Счастливчиком Лучано. Доны больше никого не хотят убивать, стараются обходиться без этого. Но если уж они решили, что человека надо убрать, они наверняка обратятся к Мальдитесте. Он берет немалые деньги, но и гарантирует результат. Они говорят, что он их ни разу не подвел. Возможно, так оно и есть.
— А может, секрет его успеха в том, что он не берется за заведомо невыполнимые задания? — предположил Бат.
— Возможно, вы правы.
— Раз он встречался с Хоффой и Чандлером, значит…
— Вы или ваш отец, — мрачно закончил Лански.
5
Бат сидел в гостиной «люкса» Джонаса на пятом этаже отеля «Семь путешествий». Догадываясь, что отец не в духе, он налил себе шотландского. Джонас уговаривал бутылку бербона.
— Как ты думаешь, скольких женщин ты должен оттрахать? — спросил Джонас. Как и предупреждала Маргит, он был в ярости. — Впрочем, мне это без разницы, но я думаю, ты мог бы держаться подальше от моих женщин!
— И кто же эти твои женщины? — холодно спросил Бат.
— Ты это отлично знаешь. Говорю тебе, только подойди к Энджи, и духу твоего здесь не будет. Я тебя уволю, лишу наследства, близко к себе не подпущу!