Эмма Ричмонд - Строптивая любовь
- Не буду, - пообещала она, решив для себя, что обещание это ей будет легко сдержать. Перспектива, что она может влюбиться в Кила Линдстрема, представлялась ей маловероятной, а мысль обо всех этих женщинах, штабелями падающих у его ног, лишь развеселила ее.
- Смотрите, я вас предупредила, потом не жалуйтесь, - пророческим тоном поставила точку Медли и вышла из комнаты.
- Жаловаться не буду, - прошептала Жюстина.
Предостережения Мелли навели ее на размышления. Расслабившись на софе, она представила, какой была бы реакция Кила, вздумай она вдруг объясниться ему в безумной любви. Пришел бы в ужас, был бы потрясен или только позабавился бы? Улыбнувшись, она стала раздумывать над тем, что ему может нравиться в женщинах. До сих пор ни одной не удалось завоевать это суровое сердце. А хотел ли он сам быть завоеванным? В больнице невозможно было даже заподозрить в нем способность к проявлению каких-либо человеческих чувств. Здесь же, в домашней обстановке, он как-то расслабился, стал более мягким...
- Вспоминаешь что-нибудь забавное? - спросил объект ее мыслей, входя в комнату.
- Что? А, привет. Так, ничего особенного. Просто думала. А это что? спросила она, взглянув на сверток, который Кил бросил ей на колени.
- Разверни, и увидишь, - мягко сказал он, опускаясь на валик софы.
Она развернула сверток и удивленно уставилась на содержимое. Дорогой вязаный хлопчатобумажный спортивный костюм бледно-лилового цвета. Она разложила его на коленях.
- Под цвет твоих глаз, - заметил он и удовлетворенно улыбнулся.
- Но почему? - в замешательстве спросила она.
- Потому что в нем нет всех этих молний, пуговиц и крючков, - терпеливо пояснил он, как будто это было самой простой вещью на свете, которую она, идиотка, никак не могла взять в толк.
- Но я не могу это принять.
- Почему?
- Да потому, - не совсем убедительно объяснила она.
- О, потрясающее объяснение, - насмешливо протянул Кил. - Рассматривай это как плату за оказанную мне помощь.
- Но я еще ничем не помогла, - призналась она откровенно. В глазах ее мелькнула тревога. - И крайне сомнительно, что я смогу это сделать. Ты все еще надеешься, что я вспомню, как только окажусь на Мадейре? А я ведь могу и не вспомнить.
- Ты обязательно вспомнишь.
- Но могу и не вспомнить! - с отчаянием вскрикнула Жюстина. - И почему ты такой упрямый? С тех пор как я была там, прошло десять лет...
Пожав плечами, Кил лениво поднялся.
- Десять лет не такой большой срок.
- Может, и не большой, - беспомощно защищалась она, - если бы за это время я ничем больше не занималась. А у меня была масса дел. С тех пор я покаталась по свету. А о Мадейре у меня в памяти ничего не осталось, так, мешанина из каких-то образов и впечатлений.
Он пересел ближе к ней на софу и взял ее за руку. Какая она до смешного маленькая, подумалось Жюстине, в его огромной руке, такой теплой и, как ни странно, такой надежной.
- Ты моя последняя надежда, Жюстина. Я понимаю, что требую многого, но тот заказ на яхту нам просто необходим. Я тебя прошу только попытаться мне помочь.
Плечи ее устало опустились. Она кивнула в знак согласия. Честно говоря, уверенности, что из этой затеи что-то выйдет, у нее не было.
- Минут через десять поедем. Мельчи упакует твой чемодан, а ты пока отдохни. - Он взял спортивный костюм с ее колен, поднялся и вышел из комнаты.
Оставшись наедине со своими мыслями, она постаралась сосредоточиться. Из глубины памяти всплыли банановые плантации и потухший вулкан, но это было практически все, если не считать того, что местность кругом была довольно гористой. Помнила она и столицу острова - Фуншал, но та вилла находилась где-то в другом месте. Она удрученно вздохнула и вновь вытянулась на подушках. Она слышала, как Кил переговаривается на кухне с Медли, слов она не разбирала. Все-таки странный он человек. То готов ей в глотку вцепиться, то делает подарки.
В дверь позвонили, и она с любопытством повернула голову, обрадовавшись, что ее отвлекли от тревожных мыслей. Она услышала, как Кил с каким-то отчаянием повысил голос, а потом узнала и Катины плаксивые нотки. О Господи, ей только Катиных рыданий не хватало! Хотя не очень-то милосердно с ее стороны так думать. Да, Жюстина, тот удар по темечку, полученный в автокатастрофе, ни на йоту не изменил твой характер.
Дверь открылась, на мгновение Жюстина напряглась, но сразу же снова расслабилась. Споры с Катей ни к чему хорошему не приведут, только голова разболится.
Осторожно взглянув на невысокую темноволосую молодую женщину, она поздоровалась с ней:
- Привет, Катя.
Кил стоял позади сестры, положив свою большую руку ей на плечо. Губы Кати были недовольно надуты, глаза блестели от гнева и от слез.
- Что ты сделала с Дэвидом? - без обиняков приступила она к вопросам. - Где он?
- Я не знаю, - устало ответила Жюстина. - Поверь, Катя, я бы тебе сказала, если б знала.
- Уж конечно, так бы ты и сказала! - огрызнулась та. Сбросив с плеча руку Кила, она вошла в комнату. - Он так и говорил: не стоит спрашивать Жюстину, она все равно ничего не скажет.
Какого черта Дэвиду понадобилось говорить такое? - мрачно подумала Жюстина. Это на него похоже - сам попал в переплет да еще и ее втягивает.
- Я ничего не говорю, потому что не знаю, - пояснила она как можно более терпеливо. - Я ничего не помню.
- Ты и так ничего бы не сказала. Ладно, я тоже поеду на Мадейру...
- Нет, ты этого не сделаешь, - поспешно вставил Кил. - Ты останешься здесь.
- Нет! - завопила она, поворачиваясь к нему всем телом. - Он мой. Ты думаешь, он будет жить с ней и это сойдет ей с рук? Нет уж. Он мой, и этой... этой женщине он не достанется. Он тебе никогда не нравился, ты всегда не одобрял, что я вышла за него замуж...
- Это неправда...
- Нет! Это правда. Он тебе не нравится. Ты считаешь его ленивым, глупым...
- Я никогда этого не говорил! - Схватив Катю за плечи. Кил решительно вывел ее из комнаты. Жюстина слышала ее слезливые упреки и его рубленые ответы, долетавшие из кухни.
Когда он вернулся в гостиную, лицо его было таким жестким, как тогда в больнице, когда он допрашивал ее. Жюстина вздохнула. И это называется улучшением в их отношениях.
- Она не права, - тихо произнесла она. - Я по-родственному привязана к Дэвиду, но не более. Не могу понять, почему он представляет все в ином свете. - Она внимательно посмотрела на Кила и, заметив, что выражение его лица нисколько не смягчилось, вздохнула в отчаянии. Он глядел на нее так, будто изучал под микроскопом, и это ее задевало.
- Едем, - резко бросил он. - Медли уже отнесла вещи в машину. Паспорт у тебя с собой?
- Да. - Она встала и вслед за ним направилась к автомобилю.
До аэропорта Хитроу они доехали в полном молчании. Жюстине не хотелось разговаривать, а уж Кил и подавно не собирался вести светские беседы. Он поставил машину на стоянку для длительной парковки, достал оба чемодана и огромными шагами пошел к зданию аэропорта. Ей оставалось только догонять его. Она поправила сумочку на плече, положила сверху паспорт и поспешила за ним, стараясь не терять из виду его высокую фигуру. Он ни разу не оглянулся на нее, и она скорчила гримасу. Какие мы самоуверенные, уж потом-то, когда мы найдем Дэвида - если, конечно, это нам удастся - и разберемся во всей этой путанице, тебе, мой дорогой, еще придется извиниться передо мной.
Они вошли в зал отправления. Тут как раз объявили их рейс, и только тогда, словно вспомнив вдруг о ее существовании, он остановился. Взглянув в ее застывшее лицо, он протяжно вздохнул.
- Ну, соберись, - ободрил он ее усталым голосом. - Ты сама виновата. Надо было оставить Дэвида в покое.
- Да не трогала я его! Сколько раз повторять одно и то же? Если бы я захотела завести роман, то для этой цели выбрала бы кого-нибудь другого, но только не собственного двоюродного брата!
Не обращая внимания на ее тираду, он подтолкнул ее к трапу. Жюстина улыбнулась стюардессе и села в кресло у окна. Он устроился рядом, и Жюстина устремила в окно невидящий взор. Она почувствовала себя несчастной и обиженной. Присутствие этого могучего человека действовало на нее. Его руки спокойно лежали на коленях, находившихся чересчур близко от ее собственных. Она демонстративно убрала ноги подальше от него и вздохнула. И с какой стати жизнь ее так осложнилась? Когда он наклонился над ней, она отпрянула.
- О Господи! - прорычал Кил. Лицо его было так близко, что она ясно видела каждую золотистую ресничку отдельно. - Я только хотел застегнуть твой ремень.
- А, ну хорошо, - пробормотала она, чувствуя себя полной идиоткой.
- И перестань дуться.
- Я не дуюсь. Просто мне не нравится, когда меня в чем-то обвиняют, а я не могу доказать обратное. Мне не по себе, рука болит, да и вообще хочется побыть одной, - добавила она с детской беспомощностью. - Меня тащат куда-то против моей воли, я даже не смогла закончить свои дела, только и успела, что сделать одинединственный звонок... - Она сердито повернулась к нему, услышав его фырканье, подозрительно смахивающее на смех. - И если ты опять начнешь умствовать, я тебя ударю! Ничто так не раздражает, как умничанье как раз тогда, когда назревает скандал. Да еще слышать это все от человека, обвиняющего тебя в том, что ты разрушила чужую семью!
