Николай Новиков - Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан
— Пожалуйста, — улыбнулся Данилов, поднимая свою рюмку. — Рад, что у тебя все получилось.
— Ребята в издательстве нормальные. Я, правда, посидел дня четыре над рукописью. Дерьмо невероятное, плевался, но вылизал ее до последней запятой. Они остались довольны. Главный редактор, Эдуард Иванович, вытащил из кармана шестьсот шестьдесят тысяч, в рукописи двадцать два листа было — и все дела. Я, дурак, собрался расписываться в ведомости, а он смеется: говорит, у нас тут бумажной волокиты нет. Слушай, где они раньше были, а?
— Другими делами занимались, — сказал Данилов, поднимая свою рюмку.
— Да? — Алтухов озабоченно почесал затылок, потом неуверенно пожат плечами. — Жаль. Мы бы сработались. Я раньше для трех издательств внутренние рецензии писал. По десять рублей за лист платили. Возьмешь парочку графоманских рукописей по двадцать листиков, посидишь недельку — четыреста рэ в кармане, правда, налоги вычитали. Дальше можно было спокойно писать свои вещи. А если деньги нужны, так и три и пять рукописей за месяц мог оприходовать. Их и читать не нужно было, просмотрел — и ясно, что за штучка. Хорошая была жизнь… Но и с этими ребятами работать можно.
— Я тебе давно об этом твержу, — напомнил Данилов.
— Нет, писать я для них не собираюсь. А вот редактировать пару рукописей в месяц — это было бы просто замечательно. Ну, поехали. Я твой должник…
Он лихо опрокинул в рот содержимое рюмки, поддел вилкой кусочек селедки, одобрительно крякнул.
— Закуска не то, что в ресторане, — сказал Данилов.
— Отличная закуска! Картошка, селедочка, лук зеленый, сало — лучше не придумаешь. И никакого ресторанного выпендрежа, никаких холуев над душой. Нет, нравится мне здесь. Как в добрые старые времена… Помнишь, как мы в ЦДРИ сиживали?
— Еще бы не помнить! В червонец укладывались. Бутылка водки, по лангету, зелень, овощи, напиток, после всего — кофе. Приятные были цены.
— И официанты были приятные, не то что вчерашний холуй. Если и обсчитывали, то копеек на двадцать, не больше.
— Да мы же их сразу и предупреждали: у нас на двоих червонец, лишнего не приносите.
— И не обижались!
— Умные были, понимали — творческая интеллигенция пришла, все же — Центральный Дом работников искусств.
— Да-а… Ну, я гляжу, ты нормально устроился. Давно от Марины сбежал?
— Год назад.
— Вот уж не думал, что решишься на такой шаг. Она, правда, злая баба была, хоть и красивая, но зато — папа со связями. Квартиру вам сварганил — живи не хочу. Работай, сочиняй для вечности! Мне бы такого папу.
— У тебя такая теща была, первая, — усмехнулся Данилов. — Ты от нее, а заодно и от жены через полгода смотался.
— Так она мой кожаный пиджак демонстративно выносила в лоджию проветривать! — засмеялся Алтухов. — Представь себе: прихожу из ЦДЛ, вешаю пиджак в прихожей, теща тут как тут. Нет бы сказать: «Добрый вечер, зять, иди, я тебя ужином накормлю», ну или хотя бы: «Где был? Как дела?» Нет, молча снимает пиджак с вешалки и тащит в лоджию — сигаретным дымом, видите ли, воняет! А жена помалкивает. И обе сидят на диете, вегетарианки, видишь ли! Как я полгода такой жизни вытерпел — до сих пор не понимаю.
— Про твой пиджак в лоджии уже легенды рассказывали. Ну а вторая-то жена вроде любила тебя, — вспомнил Данилов.
— Редакторша из «Совписа»? — мрачно буркнул Алтухов. — Любила, когда у меня деньги были, когда двухкомнатную кооперативную квартиру купил. А когда эта сволочная перестройка началась, сообразила, что Алтухов никак не вписывается в эти долбаные рыночные отношения. Я и оглянуться не успел, а уже мы развелись и квартиру разменяли — ей отдельную, а мне комнату в коммуналке. С тех пор я твердо решил — больше не женюсь. Все, хватит с меня этих мучений.
— Ну вот и я так решил. Книжка вышла, получил гонорар, заказ на другую книгу — и ушел. Марина в это время в Женеве была со своим боссом, директором банка. Папаша ее в банк устроил заведующей отделом валютных операций… что-то в этом роде. Как будто на какой-то там симпозиум поехали, а на самом деле — сам понимаешь для чего.
— Потрахаться, да? — догадался Алтухов. — Далеко уехали, можно было не опасаться, что ты их застукаешь! — Он довольно хохотнул, но тут же лицо его стало серьезным. — Вот козел, а! Ну ты ему хоть морду набил?
— Зачем? Просто взял самое необходимое и ушел. Снял эту квартирку, двести долларов в месяц плачу — и все нормально.
— Ну ты даешь, Макс! Если б я узнал, что хоть одна из моих жен с каким-то директором банка уехала в Женеву еще до того, как я сам от нее ушел, прибил бы директора!
— Самое интересное то, что Марина до сих пор со мной разводиться не хочет. Вернулась из Женевы, нашла меня, стала говорить о том, что ошиблась, давай, мол, начнем сначала и все такое. Но я ведь еще раньше хотел уйти. Она жутко обиделась, когда поняла, что я и не собираюсь возвращаться! Мы на кухне сидели, так Марина перевернула стулья, побила посуду, которая под рукой оказалась, хотела и компьютер в окно выбросить, да я не пустил ее в комнату. Так и живем неразведенные. Мне лень проявлять инициативу, а она хочет, чтобы я сначала вернулся, а уж потом говорил бы о разводе.
— Так она ж привыкла, что весь мир вокруг нее вертится благодаря папе, думала, и ты никуда не денешься. А ты, значит, все-таки делся? Ну хоть в этом молодец, Макс. А хочешь, мы вместе набьем морду этому директору? Прямо сейчас пойдем, вызовем его — и набьем!
— Не смеши меня, Ал! У него, наверное, телохранители под дверью сидят.
— И телохранителям набьем морды! Что ж это получается? Какой-то задрипанный директор банка увозит в Женеву жену талантливого русского писателя Макса Данилова?! Да кто он такой?! Ты знаешь, где живет этот хренов бухгалтер? Не пойдем, да? Ну ладно… Жаль, что ты его не пригласил сюда, я бы поговорил с ним…
— Давай лучше выпьем. Предлагаю тост: за прекрасных дам!
— За баб-с? — удивился Алтухов. — После всего, что мы тут говорили про них?
— Ну да. За то, что они есть, и немало дарили нам прекрасных мгновений, за то, что сейчас их с нами нет, и это не менее прекрасно!
— Слушай, Макс, у тебя в комнате компьютер, ты на нем работаешь, да?
— На нем. Хочешь, покажу, как?
— Интересно. А какие-нибудь игры у тебя есть? Я лет пять назад в одной редакции пристрастился, а потом разругался с ними… Не наигрался, представляешь?
— Представляю. Я и сам поработаю час-другой, потом поиграю полчасика. За это время какие-то идеи в голове рождаются. Пошли в комнату, продемонстрирую тебе возможности современной техники. Правда, это уже не современная, а вчерашняя техника, он у меня 286-й, но для работы вполне годится. И для игр тоже.
Они прошли в комнату. Пока Данилов возился с компьютером, Алтухов плюхнулся в дешевое кресло с жесткими подлокотниками, огляделся и довольно усмехнулся. Комната была похожа на ту, в которой он жил сейчас: диван, пара кресел и журнальный столик, гардероб, небольшой телевизор «Сони» в углу на тумбочке, письменный стол и полки с книгами. Правда, у него телевизора не было, зато письменный стол — не сравнить с этим! Дубовый двухтумбовый антикварный красавец, купленный когда-то в комиссионке на Фрунзенской набережной. Меняя квартиры, Алтухов первым делом перевозил стол и двигал его по комнате до тех пор, пока не находил самое удобное место. Лишь после этого в комнате появлялась остальная мебель. Да, у него был не просто письменный, а настоящий писательский стол. Правда, в последние три года он лишь напоминал Алтухову о его предназначении в этом мире. Ни одного рассказа не было написано за этим роскошным столом, не говоря уж о повестях и романах…
Рядом на журнальном столике зазвонил телефон. Алтухов машинально взял трубку.
— Добрый вечер, — услышал он слегка взволнованный женский голос.
— Макс, кажется, Марина звонит, — сказал Алтухов, прикрыв ладонью микрофон. — Хочешь поговорить с ней?
Данилов замер перед распахнутым на мониторе синим «окном» «Лексикона», потом решительно замотал головой.
— Ал, пожалуйста, скажи, что меня нет… вышел в магазин… или еще куда, в общем, нет и все.
— Понял, — удовлетворенно хмыкнул Алтухов. — Я ей сейчас такое скажу, что она немедленно побежит разводиться с тобой. — Он открыл микрофон и суровым голосом сказал: — Что, лапочка, надоел тебе твой директор банка, да?
— Мой… директор банка?.. — в трубке возникла долгая пауза.
— Марина, ты с Алтуховым говоришь, помнишь такого? А он, между прочим, шуток не любит! — рявкнул Ал. — Приводи его сюда, будем судить за аморальное поведение!
— Я не Марина… — растерянно пробормотала женщина, похоже, изрядно напуганная яростным напором Алтухова.
— Вот как? — удивился он. — А кто же ты?
— Светлана, — ее голос звучал увереннее. — А вы писатель?
— Разумеется, — подтвердил догадку Алтухов. Он снова прикрыл микрофон и сообщил Данилову: — Оказывается, это не Марина.
