Стефен Коллинз - Притяжение
— Странно, мисс Столлингс, — удивленно произнес Джерри. — Я уверен, что она у себя.
Они подождали еще немного, слушая длинные гудки. Мать спала очень мало. Она редко ложилась раньше полуночи. Почему же она не отвечала? Ник почувствовала, как ее прошибает холодный пот. Тут она вспомнила, что у нее есть ключ, который мать дала ей в пятницу.
— Все в порядке, — заявила Ник, роясь в сумочке. — У меня теперь есть свой ключ от квартиры. Я поднимусь наверх.
— Ах, — вздохнул Джерри-Терри. — Ах, конечно. Разумеется. — Он пригласил ее пройти к лифту. — Может быть, мне поехать с вами?
— В этом нет необходимости, — ответила Ник, теряясь в догадках относительно молчания матери. — Я позвоню вам, если возникнут проблемы.
Она вошла в лифт. Теперь охранник смотрел на Ник так, словно она была вооружена и очень опасна.
«Он знает».
«А может быть, просто озабочен».
— Вы уверены, что не нуждаетесь в моей помощи? — спросил он, когда Ник нажала на кнопку лифта.
— Да, да, — ответила она, позволив дверце закрыться. Она приготовила ключ и нервно барабанила ногтями по стенкам лифта, который быстро поднялся на пятый этаж. Ник с минуту боролась с замком, несколько раз повернув ключ в одну и в другую сторону, пока дверь не отворилась.
Свет был включен, но в квартире царила тишина. Внезапно с кухни послышалось громкое жужжание. Ник вздрогнула и быстро пошла на звук.
В кухне стояла ее мать; нажимая одной рукой на кнопку миксера, она отвернулась от него, уткнув палец другой руки в рецепт лежащей на столе кулинарной книги. Ник радостно смотрела на мать. Она убеждала себя в том, что с матерью все нормально, поскольку застала ее за привычным делом.
Зазвонил внутренний телефон. Должно быть, это Джерри-Терри желал убедиться, что в квартире все в порядке. Но мать Ник не обратила на телефон никакого внимания, равно как и на дочь, застывшую в дверном проеме. Телефон звонил достаточно громко, чтобы его услышали, несмотря на жужжание миксера. Ник вошла в кухню и сняла трубку.
— Привет, мама, — сказала она, прежде чем ответить на телефонный звонок. Мать повернулась и так испугалась, словно увидела привидение.
— Сьюзен! Боже милостивый! Что ты здесь делаешь? О, Боже! С тобой все в порядке? — Она выключила миксер. — Как ты смогла войти сюда, не предупредив? О, Господи. — Мать схватилась за сердце. — Что ты делаешь с телефоном?
— Как зовут охранника, мама? — прошептала Ник, прикрывая трубку рукой.
— Терри. Но он обычно не работает по ночам.
— Все в порядке, Терри. Благодарю вас, — быстро проговорила Ник и повесила трубку.
Мать снова сосредоточилась на кулинарном рецепте.
— Я варю суп, — пояснила она, опуская в миксер старую деревянную ложку и пробуя содержимое на вкус. Ник молча за ней наблюдала.
«Тут что-то не так. Но что именно?»
На столе, рядом с кулинарной книгой, стоял на три четверти опустошенный стакан с красным вином, около него — наполовину пустая бутылка «Бордо». Ник знала, что ее мать не пила уже — дай Бог памяти — четыре или пять лет.
— Мама, — обратилась к ней Ник.
Мать подняла голову и улыбнулась.
— Вино? — спросила Ник.
— Да, это вино, — подтвердила мать, отпивая глоток, затем другой, не отрывая глаз от рецепта. Затем она захлопнула книгу. — Я могла бы приготовить этот суп и во сне, — заявила она с отвращением. — Почему ты мне не позвонила? Ты представляешь, как я встревожена? — Мать Ник пристально посмотрела на дочь, словно пробудившись ото сна. — Что ты здесь делаешь?
— Ты не отвечала на телефонные звонки, — осторожно заметила Ник, — и не включила автоответчик.
— Я никогда не научусь пользоваться этими устройствами…
— Твое последнее послание было очень тревожным…
— Помоги мне порезать петрушку, — прервала ее мать. Она подвинула к Ник пучок петрушки, затем достала деревянную кухонную доску, которую подарила ей дочь много лет назад на Рождество. Ник положила петрушку на доску, и мать передала ей нож. — Не слишком много, — попросила она, когда Ник начала резать.
Мать взяла горшочек с бульоном, стоявший на плите, и налила немного в чашку с делениями. Пока Ник резала петрушку, ее мать включила миксер и медленно начала вливать туда бульон. Несколько минут и мать, и дочь сохраняли молчание. Ник почти обрадовалась возможности помолчать. Все шло как надо. Когда Ник была ребенком, ее мать нередко впадала в депрессию, с ней случались запои и нервные срывы — и тогда она звала Ник на кухню, и они вместе готовили: взвешивали, отмеряли, нарезали, пробовали, помогая друг другу, словно выполняли какое-то важное дело.
— Что ты имела в виду, когда сказала, что я не отвечала на телефонные звонки? — вдруг спросила мать, выключая миксер. — Я, несомненно, сняла бы трубку. Если бы ты позвонила. Ты хоть понимаешь, что я пережила? Нет, ты не понимаешь. — Она осушила стакан с вином, налила еще, с вызовом глядя на Ник. — Да. Пять лет трезвости пошли коту под хвост. Спасибо тебе большое.
— Мама, — проговорила Ник, взяв в руки стакан с вином, — почему бы нам просто не вылить это обратно в бутылку и не…
— Почему бы нам просто не вылить это обратно? — грубо передразнила ее мать. — А почему бы тебе просто не позвонить вовремя?
— Но я звонила…
— Почему бы тебе просто не объяснить, что — ради Христа — происходит? Что? Я вынуждена была отключить телевизор. Все передачи — об ураганах, разрушениях и о тебе. Прости меня, дорогая, я не могу это смотреть. Но Жанна, благослови, Господь, ее доброе сердце, — она звонит и держит меня в курсе дела. Да, я немного помешалась. Помешалась! Я разрываюсь между тобой и твоим отцом. Похоже, никто не знает, где он. Это самый разрушительный ураган за последние тридцать пять лет. Линии связи не восстановлены. Кондоминиум исчез с лица земли. Исчез!
— Я уверена, с ним все в порядке, мама.
— Ты уверена? Уверена? Я рада за тебя. — Она кинула в миксер щепотку соли. — Мне шестьдесят лет, и я никогда не вникала в финансовые вопросы и даже не знаю, как включается этот компьютер, и у меня такое чувство, что твой отец мертв!
— Ах, мама. Нет. Я уверена, что он просто, знаешь ли…
— Прекрати говорить «знаешь ли»! — закричала мать. — Я не знаю! — Она начала злобно передразнивать Ник: — Знаешь ли! Знаешь ли! Боже мой! Кто научил ваше поколение разговаривать подобным образом? Ты обязана этим кому угодно, только не мне.
Мать Ник взяла горсть нарезанной петрушки, бросила ее в миксер и снова его включила, затем достала старинный судок для готового супа. Она выключила миксер и вылила жидкую массу в судок, затем достала скотч и прилепила им к крышке судка этикетку, на которой написала «Овощной суп» и проставила дату. Затем открыла морозильник и поставила судок среди расположенной в идеальном порядке замороженной пищи.
— Я пойду спать, — объявила мать Ник. — Я пьяна, и мне стыдно, но я впала в дремоту и хочу этим воспользоваться. — Она не стала убираться в кухне, что было на нее не похоже, кинула свой передник дочери и вышла.
Ник вымыла стол, сделав его безупречно чистым, прополоскала кастрюли и миксер и положила их в посудомоечную машину. Она почувствовала, что голодна, открыла морозильник и достала из него суп, который только что приготовила ее мать. Сняв крышку, Ник опустила в судок ложку и отпила глоток. Суп оказался холодноватым, но необычайно вкусным. Ник съела четыре или пять ложек, прежде чем вспомнила о Керригане.
Она должна была сообщить ему о синяке Джеффри Уайта. Ник поставила суп на место, вымыла ложку и положила ее в ящик. Она нашла в сумочке визитную карточку Керригана и позвонила ему из кухни. Включился автоответчик, и Ник проговорила после гудка:
— Мистер Керриган? Это Николетта Столлингс. Сейчас около полуночи. Нам надо… поговорить. Я нахожусь не там, где вам сказала. — Тут Ник вспомнила о рыбках. — О, Боже. Послушайте. Не могли бы вы поручить кому-нибудь из ваших людей покормить рыбок в моей квартире? Я оставила корм у охранника Фернандо. Это возможно? Я хочу сказать: ведь это не повредит расследованию. Потому что, понимаете… я не уверена, что они выживут, если их не покормить. Если бы вы смогли позаботиться об этом и… если получите это послание, позвоните мне по номеру 805-3834, чтобы я знала, что с рыбками все в порядке. Иначе я позвоню вам рано утром. Нам нужно поговорить еще кое о чем. — Ник повесила трубку и набрала номер Фрэнки и Джоанны. Трубку подняли после первого гудка.
— Да, — произнесла Джоанна.
— Это я, — представилась Ник.
— Сьюзен! О, Боже. Ты в порядке? Где ты? Фрэнки, — обратилась Джоанна к мужу, — это она, Сьюзен. Боже. Что с тобой? Расскажи.
— Я в порядке. Послушай, я у мамы. Все хорошо.
— Мы с ума сходили от беспокойства. Звонил Эрни, он, кажется, очень удручен, Сьюзен. Ты смотрела новости?
