Миранда Гловер - Шедевр
Я пощупала его пульс — он был слабым. Бен храпел с приоткрытым ртом. Кажется, с ним все в порядке, просто пьян и крепко спит. Мне удалось передвинуть Бена так, чтобы он полностью лежал на диване, затем я расстегнула его воротник и ремень и вытащила рубашку из брюк. Сделав это, я взяла его бокал, прополоскала и плеснула туда виски из графина.
Наполнив бокал наполовину, я поставила его на стол перед Беном. Он даже не шелохнулся.
Затем из коробки с головой Олоферна я достала последний атрибут спектакля — маленькую, размером с игральную карту, прямоугольную переводную картинку. Я перевернула Бена на бок и аккуратно приложила картинку к его спине. После этого я принялась медленно, кругообразными движениями ее тереть. Через несколько минут я сняла пластиковый защитный слой, и на его спине остались мои инициалы: черные несмываемые чернила на голой коже. Потом я снова уложила Бена на спину и поправила рубашку.
Наконец я развязала платье, сняла его и расстелила на полу перед Беном. Затем взяла нож, камеру и резиновую голову и отправилась спать.
40
Проснулась я поздно. Сев на кровати, я с ужасом вспомнила свое вчерашнее поведение и события прошедшей ночи. Что-то вроде резвящейся Эстер Гласс прошлых лет. В последнее время я пытаюсь себя сдерживать. Я думала, что выросла и стала ответственней относиться к своим поступкам и искусству. Но прошлой ночью я вела себя точно так же, как в юности. Мне было стыдно и неловко за себя, — а также неспокойно. Что, если наркотик просто убил его? Я быстро встала, прокралась на цыпочках в гостиную и осторожно открыла дверь. Комната была пуста: бокал с виски, мое платье и Бен исчезли.
Я принялась бродить по дому. Никого не было, даже прислуги. Затем я услышала рев мотора, выглянула в окно и увидела подъезжающий автомобиль. Я облегченно вздохнула, когда из машины вылез Бен, но после него оттуда также появились двое сурового вида мужчин в черных костюмах. Меня охватила паника. Вид у них был весьма грозный: может, они полицейские и приехали за мной? Я кинулась обратно в свою комнату. Фантазия или реальность? На этот раз я осознала, что действительно зашла слишком далеко.
Я сидела на постели и ждала, но никто не пришел. Тогда я встала, приняла душ и оделась, заставляя себя поверить в то, что если вести себя как ни в чем не бывало, подозрения сведутся к минимуму. Я упаковала сумки и снова принялась ждать.
Наконец раздался спокойный стук в дверь, и мое сердце подпрыгнуло.
— Входите, — сказала я.
Дверь медленно отворилась, и на пороге появился Бен с перекинутым через руку платьем. Его лицо было бледным и очень серьезным. Я взяла у него свое платье и предложила войти. Бен опустился на край кровати, вид у него был смущенный.
— Эстер, — начал он.
Я улыбнулась, изобразив на лице невинное ожидание.
— Не знаю, что на меня нашло прошлой ночью. Извини, если я вел себя некорректно. Произошло что-то странное. Я ничего не помню. Когда я проснулся сегодня утром, ты уже ушла, но, — он кивнул в сторону платья, которое я теперь держала, — твое платье…
Я ощутила, как меня переполняет чувство облегчения. Он ничего не помнит.
— Это была шутка, — быстро прервала я его. — Я развлекалась. Необходимо было оставаться Юдифью до конца.
Бен вопросительно взглянул на меня.
— По крайней мере, это представление не закончилось моим убийством.
— Даже напротив, — туманно заметила я. Интересно, что он подумал? Я видела, что Бен, наконец, действительно обезоружен. Но, скорее всего, он еще не видел свою новую татуировку. — Куда ты ездил сегодня утром? — Мне по-прежнему не давала покоя мысль о тех парнях.
— Приехали архитекторы, — ответил Бен, заметно обрадовавшись смене темы разговора. — М-мы обговаривали последние чертежи. А сейчас, боюсь, нам пора возвращаться в Манхэттен.
— Я уверена, что ты не можешь это купить, и решила оставить их тебе на память, — сказала я, когда машина везла нас на взлетную полосу. Я протянула Бену колоду из семи карт с репродукциями шедевров. Он пару раз перетасовал их, потом грустно взглянул на меня.
— Они великолепны, — произнес он, — но среди них нет самого главного лица. Не хватает тебя.
Как только самолет взлетел, Бен исчез в кабине пилота и работал весь путь до Нью-Йорка. Я пыталась расслабиться, но мне было не по себе. Мне вспомнилось замечание Линкольна в начале проекта — об Икаре и пламени. Если он прав, то я только что опалила перья на своем хвосте; мне просто повезло, что последнее представление закончилось без серьезных последствий — и для меня, и для Бена. А что, если бы он впал в кому? Остаток своих дней я провела бы в американской тюрьме. Это действительно было очень глупо, и я поняла, что стала слишком стара для таких игр. Обычно я импровизировала в зависимости от ситуации, наблюдая за реакцией зрителей и не заботясь о последствиях. Теперь я меняюсь. Я начинаю отдавать себе отчет в возможном результате.
Я вспомнила рассказ Бена о смерти его матери и задумалась, помнит ли он об этом. Теперь мне понятна его страсть к искусству. Для него это способ оставаться рядом с ее творческим духом и сохранить воспоминания о ней. Но Бен делает не то, что ему следовало бы делать. Он собирает коллекцию произведений искусства вместо того, чтобы искать свою половинку. И в этом его трагедия.
Прежде чем мы приземлились, Бен вышел из кабины и сел рядом со мной. Мне хотелось поговорить с ним о его матери, но я видела, что момент уже упущен. Вчера ночью я не воспользовалась единственной возможностью для этого. Он снова замкнулся в себе.
— Я позвонил Джо, — сказал Бен. — Он будет ждать тебя в студии.
Я немного расстроилась. Это был мой последний вечер в Манхэттене, и, похоже, что Бен собирается сбежать и оставить меня одну. Я, наверное, действительно довела его вчера.
Он взял мою руку и крепко сжал ее.
— Мне было необычайно приятно видеть тебя своей гостьей, Эстер. Не могу дождаться фильма, который ты подготовишь.
— Ты приедешь в Лондон на открытие выставки?
Он широко улыбнулся.
— Я не пропущу ее ни за что на свете.
— А как насчет остальной части сделки?
— О, об этом мне нужно переговорить с Грегом. Думаю, я встречусь с кем-то из твоих представителей в ближайшие пару недель. Может, мне даже удастся убедить еще нескольких художников поработать в моей студии.
— С видеокамерами или без?
Бен сделал серьезное лицо:
— Я уверен, что ты все правильно понимаешь. Камеры предназначены только для произведений, представляющих особую ценность.
В аэропорту нас ожидало два автомобиля. Бен совершенно по-отечески обнял меня, а потом, конечно, уехал. Вернувшись в студию, я чувствовала себя разочарованной и немного грустной при воспоминании о последних семи днях. Бен абсолютно не похож на тех, кого я встречала когда-либо раньше. Сочетание детской непосредственности, энергичности и деликатности казалось необыкновенным. Но, в конце концов, может, мы не такие уж и разные, ведь у него тоже есть секреты — трагическая история в прошлом, события, о которых он никому не рассказывает. Бен, судя по всему, убежден, что прошлой ночью мы зашли дальше, чем было на самом деле. Но он действительно очень привлекательный. Соня оказалась права. Я ничего не могла с собой поделать: мне было приятно вспоминать о его поцелуе и прикосновении к моей ступне. Я произвела на него впечатление — эстетически и сексуально — и он, в свою очередь, пробудил во мне фантазию художника и чувственность женщины. Что поделаешь, если говорить откровенно, обе эти стороны моей натуры очень много для меня значат. Тем не менее, Бен по-прежнему оставался для меня загадкой, недосягаемым, но очень полезным человеком. Наверное, Эйдан прав: он на самом деле может стать идеальным покровителем.
Нужно поговорить с Эйданом. Я должна сказать, как сильно люблю его и насколько он был прав. Я срывалась на нем, потому что переживала из-за проекта, злилась на него из-за собственных страхов, не доверяла ему. Но недавно я осознала, что была и другая причина моего беспокойства. И с течением времени мне все труднее и труднее не думать о ней. Пора откровенно поговорить с Эйданом и попытаться что-то изменить.
Машина подъехала к дому, и Джо с улыбкой открыл дверь. Так, словно он с нетерпением ждал моего возвращения. Он вытащил мой чемодан из багажника и помог занести его наверх. Когда мы подошли к двери в мою комнату, Джо повернулся, и я заметила в его глазах любопытство и предвкушение. Я подошла, повернула ключ в замке, открыла дверь и замерла, пораженная представшим передо мной зрелищем. В студии было невероятное количество белых лилий — сотни больших величественных белых цветов в огромных стеклянных вазах наполняли комнату своим дурманящим ароматом.
Джо протянул мне конверт.