Кайл Онстотт - Хозяин Фалконхерста
— Спасибо. — Голос Аполлона крепчал с каждой секундой. — Простите, что я доставил вам столько хлопот.
— Какие там хлопоты! — Лукреция Борджиа насильно опрокинула его на подушки. — В Фалконхерсте всегда готовы помочь тому, кто попал в беду.
— Фалконхерст? — переспросил Аполлон.
Просвещать его взялась Софи.
— Я — миссис Софи Чарнвуд, владелица плантации Фалконхерст. Они — мои слуги: Лукреция Борджиа и Драмжер. Вы были совсем плохи, когда вас привез сюда ваш бой. Сейчас вам полегчало?
Аполлон оторвал затылок от подушки.
— Я… Я — виконт де Ноай.
— Кто? — повернулась Лукреция Борджиа к Софи.
— Кажется, француз. Французский виконт — это примерно то же самое, что Дадли у себя в Англии. Лорд, что ли…
— Я так благодарен вам за заботу обо мне, мадам! — Аполлон усиленно разглядывал Софи. — Могу ли я попросить вас накормить Кьюпа, моего слугу, и устроить его на ночлег? Боюсь, мне придется еще некоторое время злоупотреблять вашим гостеприимством. Я пока слишком слаб, чтобы продолжать путь.
— Фалконхерст будет вашим домом, сэр, столько времени, сколько вы пожелаете здесь задержаться. — Софи была воплощением любезности. — Мы позаботимся о вашем слуге. Им займется Драмжер. Теперь у нас немного слуг, сэр.
— Наверное, вы проголодались, — вставила Лукреция Борджиа. — Схожу в кухню, налью вам куриного супу, который мы ели на ужин. Вам полезно поесть горячего. Кажись, снотворное вам теперь ни к чему. Вы уже не такой бледный. — Она заботливо взбила ему подушки.
— Oui, oui[14], мне уже лучше, — признался Аполлон. — Кьюп пойдет с вами и принесет мне суп.
— Суп принесет Драмжер, — сказала Софи.
— Я сама его принесу, — решила Лукреция Борджиа.
Софи пододвинула к кровати стул и села.
— Драмжер, ступай с Кьюпом, покажи ему, где поужинать и где устроиться на ночь. Я пригляжу за больным до твоего возвращения. — Аполлону она сказала: — Я не запомнила, как вас зовут, сэр.
— Зовите меня Аполлоном.
— Аполлон? Какое милое имя!
Кьюп вышел из спальни следом за Драмжером, оглядев напоследок хозяина. Пока все шло как по маслу. Они проникли в Фалконхерст, заручились разрешением оставаться столько времени, сколько им заблагорассудится. Кьюп знал, что ничто не будит в женщине инстинкт обладания с такой силой, как вид страдающего мужчины. Софи уже была счастлива, как лисица, забравшаяся в курятник.
После ухода слуг Софи водрузила ладонь Аполлону на лоб.
— Жара у вас нет.
Он благодарно стиснул ее руку. Большой красный камень на его кольце вспыхнул в свете масляной лампы, как раскаленный уголек.
— Мадам, вы спасли мне жизнь! Я вам искренне благодарен.
— Какие пустяки! — Софи не стала отнимать у него руку. — Мы не могли поступить иначе. Я рада, что вам лучше.
— Наверное, это сердце. — Аполлон вздохнул. Он уже гладил ее руку. — Врачи в Париже предупреждали меня об осторожности. У меня и раньше случались приступы. Боюсь, мне придется досаждать вам своим присутствием еще несколько дней, разве что поблизости найдется постоялый двор или гостиница.
— В Бенсоне есть таверна, но я не поселила бы там даже собаку, не говоря о негре. Нет, вы останетесь здесь. Мы с Лукрецией Борджиа позаботимся о вас. Не смейте вставать с постели! В Фалконхерсте стало так одиноко! Отец умер, миссис Августа умерла, мои дети уехали в Англию. Я совсем одна, не считая слуг. Я очень рада вашему обществу.
Аполлон попытался сесть, но в изнеможении рухнул на подушки, судорожно ловя ртом воздух.
— Что это вы задумали, сэр? — спросила Софи, обеспокоенная не на шутку.
— Я должен ехать, мадам. Оставшись, я скомпрометирую вас.
Софи со смехом поправила на нем одеяло.
— Бросьте! Меня невозможно скомпрометировать, мистер Аполлон. Я была замужем, родила двоих детей, развелась. Какая еще компрометация? Я — Софи Максвелл, владелица Фалконхерста. Мне нет дела до пересудов. — Она бросила на него многозначительный взгляд.
В дверях появился Кьюп с миской супа, и Софи нехотя поднялась. Аполлон поймал ее руку, поднес к губам и поцеловал.
— Увижу ли я вас утром, мадам?
— Обязательно! — Софи улыбнулась. — Я сплю в соседней комнате. Если ночью вам что-то понадобится, просто окликните меня. Я сплю чутко и непременно вас услышу. Пускай ваш слуга перед уходом погасит лампу. — Она неспешно высвободила руку и подобрала свои неряшливые юбки, чтобы встать. В дверях она задержалась и улыбнулась Аполлону, который еще не забыл про свой приступ и поэтому изобразил страдальческую гримасу.
— Доброй ночи, мадам. Ваше милосердие не уступает вашей красоте.
Она нехотя затворила за собой дверь. Кьюп застыл с миской супа в руках. Аполлон пружинисто сел, свесив ноги с кровати. Подмигнув Кьюпу, он прошептал:
— Ну, вот мы и на месте, дружище. Пока все идет превосходно. Давай суп, я проголодался.
Кьюп обескураженно покачал головой.
— И ты собираешься любить эту женщину, Аполлон? Неужели у тебя получится?
— Дело есть дело, Кьюп. Она богата, а мы бедны. Ей нужна любовь, мне — деньги. Мы совершим справедливый обмен. Она будет расплачиваться за то, что получит. Я буду работать за плату. Уверяю тебя, это будет нелегким делом.
Кьюп все еще недоверчиво качал головой.
— Я встретил в кухне настоящую красотку по имени Кэнди. Она — женщина слуги Драмжера: она показала мне их двуспальную кровать в комнате по соседству с моей. Вот бы переспать с ней! Уж больно она красивая, Аполлон.
— Вот стану здесь хозяином — и ты ее получишь. Расскажи мне, что это за местечко.
Аполлон оглядел комнату, обставленную тяжелой дорогой мебелью из красного дерева. По углам кровати высились резные стойки, в углу поблескивал зеркалом величественный шкаф, на полу лежал дорогой ковер, окно было занавешено пышными гардинами. Все, несмотря на пыль и неопрятность, свидетельствовало о богатстве.
— Дом большой, — начал отчет Кьюп. — Красивый дом! Большое стойло, большая карета. Но в доме грязновато. Правда, в кухне чистота. С этой толстухой, Лукрецией Борджиа, тебе надо быть настороже. Она не такая безмозглая, как белая хозяйка. Можешь соблазнить белую, но и о цветной не забывай. Помяни мое слово: она здесь заправляет, а миссис Софи поступает так, как она скажет.
В дверь постучали. Аполлон поспешно принял лежачее положение, жестом попросил Кьюпа не торопиться и закрыл глаза. Кьюп открыл дверь и увидел Софи. Она переоделась в более приличное и опрятное платье и сделала прическу.
— Я хотела удостовериться, что вам ничего не нужно. — Она замялась, не смея переступить порог.
Кьюп приложил палец к губам и прошептал:
— Спасибо, миссис, мэм. Хозяин уснул. Ему гораздо лучше. Можно мне прикорнуть на полу рядом с ним? Я могу понадобиться ему среди ночи.
— Я не позволяю слугам ночевать в этих комнатах. — Софи отошла от двери. — Моя комната — соседняя, я услышу, если он позовет.
— Премного вам благодарен, миссис, мэм. — Кьюп погасил свет и вышел за ней следом. — Как же захворал мой хозяин!
— Утром ему полегчает, но ему придется соблюдать постельный режим не меньше недели. Сходи-ка на кухню и передай Кэнди, чтобы поднялась помочь мне. А сам ступай спать. Драмжер объяснил тебе, где твое место?
— Да, мэм, миссис, мэм.
— Ну, так ступай. — Она подождала, пока он спустится и скроется в кухне, после чего неслышно отворила дверь в комнату Аполлона и подошла к его кровати. Он притворился крепко спящим. Она долго стояла над ним, пожирая его глазами, а потом с проворством, неожиданным для такой полной особы, нагнулась и прикоснулась губами к его лбу. После этого она попятилась к двери, не в силах отвести от него взгляд.
«Он гораздо красивее Занзибара, — сказала она себе, — и не уступает ему силой и ростом. Никогда в жизни я не видела таких красивых мужчин! Жаль, что он болен. Нет, наоборот, хорошо! Надеюсь, что он никогда не поправится. Как мне хочется за ним ухаживать и не позволять покидать отцовскую постель!»
28
На протяжении следующей недели Аполлон страдал не меньше, чем если бы был взаправду болен. Здоровому мужчине неделя в постели на положении тяжелобольного грозит нешуточным упадком сил. Его оставляли одного только тогда, когда он делал вид, что вот-вот провалится в сон. Тогда он заставлял Кьюпа караулить дверь, сам же вскакивал и начинал расхаживать по спальне, как зверь по клетке. При этом он не мог чувствовать себя в полной безопасности: в любую минуту в дверь могли постучать, что возвещало о появлении Софи с кастрюлькой тошнотворной кашицы или блюда повкуснее, над которым она колдовала вместе с Лукрецией Борджиа. Последняя проявляла не меньше усердия, чем Софи, и тоже почти не отходила от пациента.
Его комната содержалась в образцовом порядке. Пыль и запущенность остались в прошлом. Под надзором Лукреции Борджиа Кэнди драила пол, а Драмжер, выполняя распоряжение Софи, ежедневно натирал мебель лимонным маслом и скипидаром, доводя поверхности до зеркального блеска. Лукреция Борджиа постоянно меняла простыни и наволочки, Софи расставляла всюду вазы со свежими розами и цветами олеандра. Аполлон подозревал, что был бы больше предоставлен самому себе, если бы разбил лагерь в холле отеля «Сент-Луис» — так назойливо сновали взад-вперед его доброхоты.
