Мила Бояджиева - Бегущая в зеркалах
Через два дня Динстлер имел необходимую сумму. Уговорить Брауна не составило труда. Остин очень обрадовался, услышав голос Йохима, не потребовалось ни визита, ни письменных гарантий займа - он лишь узнал банковский счет Динстлера, на который должен был перевести вклад. Проблема "пайщиков" решалась без особых хлопот: они послушно шли на зов идеолога "Пигмалиона", слетались, как мотыльки к огню, они подчинялись ему без сопротивления.
2
...Две недели назад Динстлер проснулся на больничной койке с навязчивой идеей, разрастающейся и пухнущей у него в голове подобно дрожжевому тесту. Все, что не касалось этой идеи
- разговоры о его летаргии, научные версии, сплетни и шушуканье за спиной - совершенно не интересовало его, выметалось как сор. Он знал по пунктам, что ему надлежало делать и не сомневался в успехе. Он действовал наверняка.
Прежде всего Динстлер направился в родной городок и перерыл в доме Корнелии чердак, морщась от въедливой пыли. Он искал старый деревянный ящик. "Вот какой-то с детскими альбомами и рисунками, бесконечные личики-цветочки! Оранжевое крашеное яйцо, завернутое в потертый фетр. Фу, идиотизм! Зачем собирают такой хлам! Книги, карандаши... Ага, наконец!" Темное дерево, плотно защелкивающаяся тяжелая крышка, старые листы, клеенчатые тетрадки с пожелтевшими краями в трухлявых, обсыпающихся пятнах. Факсимильный оттиск лиловыми чернилами: "Доктор Майер. Улица Фридрих Клаузе 3". " Все на месте... Порядок".
Вскоре Динстлер оказался в Граце. "Здравствуйте, доктор Вернер! Не узнаете? Как успехи? Простите - я проездом. Мне собственно, нужна фрау Леденц..." А вот и она. Каблучки, серый трикотаж в обтяжку, голубые ресницы удивленно распахнуты. "Прости, милая. Наконец-то я могу тебя забрать. Я тот, кого ты ждала. Смотри - седеющие виски, опыт и сногсшибательные планы!"
Затем последовали Леже, Браун, банк, строительный трест, земельный участок в горах, рабочий подряд, контакты с необходимыми фирмами - США, Япония, Португалия, Китай. Точка. Можно перевести дух - май только начался!
Динстлер нетерпеливо прохаживался по строительному участку. "Горы вокруг горы! Альпийские луга, лиловые, желтые, алые! Синева и зелень, свежесть и ароматы, зеркальца голубых озер, деревеньки на склонах, мельничные колеса над искрящимися водопадами... Оставим облака и водопады поэтам! Скорее, скорее, пора начинать!"
Динстлер не давал продыху рабочим, строившим дом с жилыми помещениями, лабораторией и маленькой клиникой, не знал покоя сам, нагрузил работой Ванду. Вместо ожидаемого медового месяца она сидела чуть ли не взаперти над старыми трухлявыми фолиантами, исписанными мелким почерком сумасшедшего - буквы то теснятся, набегая друг на друга, то растягиваются в целую строку, как фигуры в "комнате смеха". А формулы! Это же чушь какая-то. Разве такое возможно?
- Сиди, сиди, крошка, чем быстрее ты вникаешь в этот бред, тем скорее получишь вот это! - муж помахал под носом Ванды связкой блестящих новеньких ключей. - Здесь от дома, от клиники и от "мерседеса". Последняя модель.
...Осень. Золотые, багряные, лиловые леса, грустные, в чересполосице бегущих теней от тяжелых облаков, горы, убранные, спрыснутые дождиком поля. В возведенном доме завершаются последние отделочные работы, разравнивает площадку под цветники и лужайки минибульдозер, готова к пробному пуску автономная электростанция. Хозяин лично на новеньком "мерседесе" цвета "коррида" (наиболее безопасного в горных условиях) подкатывает сюда каждый день - следит за установкой клинического оборудования, устройством лаборатории, холодильных камер, операционной. Все должно быть на уровне авангарда мировой медицины и даже чуть-чуть выше.
А в жилой части дома наводят глянец дизайнеры интерьера. Здесь только новейшие, входящие в строительную практику материалы, лаконичная "космической" формы обстановка, ковры с абстрактным черно-белым рисунком и постер Фредерика Леже на каменной, грубой деревенской кладки, стене.
- Мне нравится однофамилец нашего профессора - такой же противный: сине-красная амеба на желтом фоне, - посмеивался Динстлер, выбрав из альбома дизайнера именно эту репродукцию. Одна стена просторной гостиной, сооруженная из цельного зеркального стекла, открывает вид на ущелье, в котором всегда плавает туманная мгла. В нескольких местах корежатся скульптуры - двухметровые конструкции из обожженной сварочным аппаратом рваной жести с незатейливыми, перекликающимися с Микельанджело названиями "День", "Ночь", "Утро", "Вечер".
- По-моему, у нас получилось очень стильно. И знаешь - зеркальная стена в солнечный день видна чуть ли не от Сен-Антуана
- гигантский "зайчик" в горах! Но отдать за эти железки такую кучу денег мог только Ротшильд или псих, - подытожила хозяйка, завершая обход нового дома. В нем, действительно, было все "на уровне" - несколько комнат для гостей, гостиная, столовая, холл, две спальни, кабинет Доктора, кабинет Хозяйки, детская, прекрасно оборудованная кухня, где, конечно, будет хлопотать прислуга.
Новоселье вылилось в знаменательный прием для узкого круга акционеров и близких друзей. Были приглашены Арман Леже, Остин Браун, Даниил Дюваль с супругой и пара сотрудников
из команды Леже, перешедших к новому шефу. Собравшимся прежде всего были показаны помещения клиники, лабораторий, виварии и операционная. Завершила осмотр прогулка по жилой части дома. Комфорт и продуманная функциональность всех помещений, оснащенных на широкую ногу, явно не соответствовали образу равнодушного к быту фанатика-ученого, каким представлялся присутствующим Динстлер. Дани, почувствовал в какой-то момент, что "носит" на протяжении всей экскурсии вытянутое от удивления лицо и с усилием расслабил мышцы. Но эти "рабочие кабинеты", сочетающие деловитость и барство, этот зал со спортивными тренажерами, эта просторная, полностью обставленная детская, да и костюм хозяина от Кордена с широкими лацканами и "плечами", приталенный, ладно облегающий высокую фигуру фантастика! Такое не могло и присниться.
- Ну, старик, ты меня убил! Я просто отпал. Сдаюсь! - Дани поднял руки, подводя итог увиденному. Когда все собрались в гостиной было налито шампанское. Хозяин дома взял бокал:
- Я знаю, что все вы - коллеги, друзья и пайщики, удивлены. Мой размах кажется вам излишним. Я выгляжу мотом - ведь это все сделано в долг! - Динстлер повел вокруг рукой. - Уверяю вас - я вовсе не кандидат в долговую яму. И вот доказательство
- спонсоры, имена которых я до времени не хочу афишировать, положили крупную сумму на наш общий счет, практически удвоив его. И это только начало. Через пару недель примет первых пациентов наша маленькая клиника, а в конце года, я надеюсь, мы сможет представить реальные доказательства программы "Пигмалион". Признаюсь честно - для отдыха и наслаждения горным пейзажем у меня и моих сотрудников не будет ни минуты.
- Йохим, вы удивляете нас всех своей деловитостью, прежде как-то не дававшей о себе знать. Вас, конечно же, угнетает ответственность займа и риск эксперимента. Меня не надо убеждать и одурманивать обещаниями. Я не жду от вашего дела финансовой выгоды. Моя ставка больше - и мотивы корыстней. Я знаю ваш незаурядный дар, Йохим, и я рад, что могу помочь ему развернуться и облагодетельствовать страждущее человечество. Так что масштабы - человечество, цель - благодеяние. Играю по-крупному и с надежными партнерами, - Остин ободряюще улыбнулся присутствующим.
- А я, конечно же, в стороне - не миллионер и не профессор. Но с меня причитается - за мной реклама вашего "благодеяния". Мы с Сильвией, как вы заметили, вскоре ожидаем наследника - так что запишите в рекламную группу троих, - поддержал Дани обмен любезностями, а когда гости разошлись по углам, затащил друга в его кабинет и плотно затворил за собой дверь.
- Ну-ка, господин хороший, допрос с пристрастием. Как это понимать? Ты меня хоть бы предупредил. Я твоей милой Ванде чуть в лицо не рассмеялся, когда она женой представилась, думал - шутка. Где Алиса? Что все это значит?
Динстлер неторопливо опустился в кресло и небрежным жестом вытащил из резной коробки тонкую сигару. Щелкнула зажигалка.
- Закуришь? Ну тогда присаживайся, что будешь пить?
Дани опешил - от жеста с зажигалкой, от посадки нога на ногу, от барственного тона...
- Ехи, да ты ли это? Брось дурить, старик! Поиграл в профессора-миллионера, хватит. Разговор серьезный!
- Дани, я никогда не был так серьезен. Просто я очень долго был дебильным мальчонкой и повзрослел сразу, рывком, понял? Принимай меня таким, как есть. Честное слово - это далеко не худший вариант... У меня есть цель, Дани - достойная цель. Конечно же, я мечтаю "облагодетельствовать человечество", как сформулировал Остин, но я хочу и другого - власти. Власти над материей, которая никому пока не дана. Не пугайся - это не цитата из "Фауста" и я не Мефистофель. Я не потребую души взамен красоты, которую научусь давать людям. Я буду дарить ее! Всем! низкозадым вандам, длинноносым йохимам, коротышкам леже, - Динстлер загасил сигару и встал. - Я ничего не пожалею, Дани, ничего не побоюсь на своем пути...
