Анри Труайя - Прекрасная и неистовая Элизабет
— Это Эмиль Аллэ, — сказала Элизабет. — Пекарь из Межева. У него потрясающая техника!
— А второй! Да это просто сумасшедший! Он точно собьет кого-нибудь!
— Это Ролан Аллар!
Щеки Элизабет горели от возбуждения.
— Патрис, дорогой, можно я тебя покину и пойду покатаюсь?
— Нужно! — ответил он. — Иди быстрее, а я тебя здесь подожду.
Она побежала к станции канатной дороги.
На Рошебрюне было полно народа. Пушистый снег блестел на солнце и резал глаза. Дрожа от предвкушаемой радости, Элизабет надела лыжи. Гора ждала ее. Она бросилась вниз с вершины своего нетерпения. Несмотря на то, что давно не каталась, Элизабет осталась такой же гибкой. Но она рисковала меньше, чем раньше. Теперь у нее был муж, и она не имела права подвергаться опасности.
Спустившись вниз, Элизабет увидела его стоящим перед столиком и не сводящим с нее глаз. Она затормозила перед ним.
— Ну ты даешь! — тихо сказал он. — Мне казалось, что ты свернешь себе шею!
— Да что ты! Я была очень осторожна!
Тяжело дыша, с разгоряченным лицом, она улыбалась, видя его беспокойство.
— Я хочу еще раз спуститься. Ну в последний разочек! — попросила она.
— Ладно, — сказал он. — Мне здесь хорошо. Но только умоляю тебя, не лети так быстро.
Он сел, с нежностью и тревогой провожая взглядом удаляющуюся бесстрашную женщину — свою жену.
В этот день они снова обедали все вместе. А потом, чтобы молодые почувствовали себя более свободно, Амелия попросила их перейти в столовую, к клиентам. Элизабет наслаждалась тем, что могла побыть наедине с мужем. Мази и мадам Монастье не могли больше вмешиваться в их жизнь. Родители были заняты. Она сидела одна за столом со своим мужем, и ей не надо было ни перед кем отчитываться. Она была в свадебном путешествии. Взгляды, которые она на себе ловила, доказывали, что они являлись отличной парой. Элизабет была счастлива и сожалела лишь о том, что Патрис пока еще не мог разделить ее страсть к лыжам. Однако она была уверена, что через неделю он научиться делать хотя бы элементарные движения.
Они спускались с Рошебрюна медленно, с большим трудом. Следуя ее советам и все-таки падая, несчастный Патрис наконец скатился вниз, побледневший от усталости, с дрожащими коленями и нервным тиком. Но едва он пришел в себя после сна, как Элизабет решила отвезти его на гору Арбуа, где уже работала новая канатная дорога. Второе испытание оказалось для него еще более трудным, чем первое. Когда она заговорила о Рошебрюне, он категорически отказался:
— Дай мне передохнуть немного. Мне хотелось бы подумать о чем-нибудь другом, а не о твоих чертовых лыжах! Ты знаешь, чего мне хочется?
— Нет.
— Покататься на санях.
Она рассмеялась:
— Ты с ума сошел!
— Почему?
— Патрис, ты хоть раз на них катался?
— Да, в прошлом году с мамой.
— И тебе понравилось?
— Очень!
— Ну и шикарно же будем мы выглядеть, сидя в санях, которые везет ломовая лошадь!
Но он настаивал, и она согласилась исполнить эту его прихоть.
На другой день они отправились на Церковную площадь и выбрали голубые сани, в которые была запряжена старая рыжая лошадь, мосластая, с торчащими ребрами и волосатыми бабками. Кучер усадил клиентов на жесткое сиденье, накинул на их колени покрывала, от которых несло конюшней, а сам влез на козлы, причмокнул, и лошадь со скрипом повезла сани по снегу. Сани не были поставлены на рессоры, и Элизабет с Патрисом подпрыгивали на каждом ухабе. Прохожие оглядывались на них.
— Ты и впрямь считаешь, что это приятно? — недоверчиво спросила Элизабет.
— Во всяком случае, приятнее, чем на лыжах! Вот увидишь, когда мы выедем за деревню…
Лошадь с трудом поднималась по склону горы Арбуа. Доски саней скрипели, звенели колокольчики, морозный воздух бил в лицо. Элизабет прижалась к Патрису и сказала:
— Мне кажется, что мне семьдесят лет! Что мы старички, страдающие ревматизмом, и наши внуки катаются на санках возле гостиницы…
Голос ее, подпрыгивающий вместе с ней на ухабах, был прерывистым. Патрис же смеялся, довольный прогулкой, восхищаясь пейзажем, вдыхая чистый морозный воздух. Она вдруг вытянула шею: кто-то ехал им навстречу на лыжах. Даже не успев узнать его, Элизабет почувствовала, что ей стало дурно. Человек быстро проехал мимо нее. Но взгляды их успели встретиться. Она повернулась к Патрису, который, видимо, ничего не заметил.
— За гостиницей «Гора Арбуа» есть небольшая деревенька. Хорошо бы заехать туда.
— Ладно, — ответила она слабым голосом.
Элизабет была в бешенстве, что Кристиан увидел ее в этих нелепых санях, завернутую вместе с мужем, как хилые горожане, в покрывало. Уж если и суждено ей было встретиться с ним, так при более выгодных для нее обстоятельствах. Кучер покачивался на козлах. Лошадь, вздрагивая крупом, задирала хвост, роняя на снег кучи навоза.
— Какое счастье! — воскликнул Патрис. — Этот снег, эта тишина, этот звон колокольчиков! Но только в следующий раз оденемся потеплее!
— В следующий раз? — пробормотала она.
— Да. Мне хочется еще покататься на санях. А тебе?
Она вздохнула, прислонилась к нему и сказала со смехом:
— Да, дедуля.
ГЛАВА II
Стоя в очереди перед кассой канатной дороги, она вдруг услышала тихий голос за спиной:
— Здравствуй, Элизабет.
Она узнала любезную ироничную интонацию и обернулась.
Кристиан протиснулся к ней через ряд пассажиров. Он улыбался ей с высоты своего роста. Белые зубы и зеленые глаза сверкнули на его смуглом лице. Элизабет мгновенно смутилась, но тут же взяв себя в руки, спокойно ответила:
— Здравствуй.
Он сделал еще один шаг и встал с ней рядом. Ее это не смутило. Освободившись от своих воспоминаний, она теперь смотрела на него с таким спокойствием, словно он был обыкновенным приятелем, который через несколько минут исчезнет с горизонта.
— Ты надолго в Межев? — спросил он.
Обращение на «ты» взволновало ее. Но это была реакция девушки. Она же была женщиной. Ее муж сидел в барс около первой опоры подвесной дороги. Элизабет сделала над собой огромное усилие, чтобы выдержать взгляд Кристиана и ответила:
— Я пробуду здесь еще несколько дней…
Казалось, он не слышал ответа. Его пристальный взгляд начал беспокоить ее. Как она могла вообразить себе, что он потерял свое очарование после того, как она разлюбила его? Ее удивляло, что после стольких месяцев разлуки он был все еще привлекателен для нее. Они приблизились к кассе, взяли билеты и вместе вышли на посадочную площадку. С грохотом подъехала кабина. Пассажиры быстро стали расставлять свои лыжи в грузовой корзине. Подталкиваемая нетерпеливыми лыжниками, Элизабет оказалась посреди кабины вместе с Кристианом. Было невозможно даже шевельнуться. Рукой он упирался в оконную раму. Эта сильная напряженная рука образовала некий барьер между ней и окружающим миром. Кабина стала подниматься. Земля уходила из-под ног Элизабет. Под ней была пустота, а над ней — лицо Кристиана. В уголках его глаз были видны тонкие белые морщины. Лучи солнца осветили волосы на его мускулистой руке. Они прошли через опору, и кабина вздрогнула от толчка.
Сквозь одежду Элизабет ощутила теплоту его тела. Кристиан нагнулся. На нем был серый пуловер, ворот рубашки расстегнут.
— Хочешь спуститься вниз вместе со мной? — спросил он.
— Нет, — быстро ответила она, ощущая запах табака и теплой кожи.
До площадки оставалось еще несколько метров. Кабина резко остановилась, и все высыпали наружу. Элизабет надела лыжи на заснеженной платформе, рядом с которой начиналась лыжная трасса. Кристиан внимательно наблюдал за ней. Элизабет начала спуск. Кристиан преследовал ее. Она спиной ощущала его присутствие. Он обогнал ее снизу склона. Снег брызнул из-под его лыж на повороте, и он остановился как вкопанный, тихо улыбаясь. Ей пришлось резко затормозить, чтобы не столкнуться с ним.
— Ты завтра придешь? — спросил он.
— Да, — ответила Элизабет, запыхавшись.
— Я буду в три часа у кассы.
И ничего к этому не добавив, он нарочито медленно стал спускаться к станции канатной дороги.
Элизабет подошла к Патрису, терпеливо ждавшему ее на террасе первой опоры со стаканом подогретого вина. Она поглядела на мужа влюбленными глазами, словно благодаря его за то, что он был здесь, такой надежный, заботливый, в темных очках, с покрасневшим на солнце лицом и нежной улыбкой.
— Снег хороший? — спросил он.
— Отличный.
— Хочешь спуститься еще раз?
— Я предпочитаю вернуться в гостиницу.
— Уже? Но нет и пяти часов!
В холле несколько клиентов играли в бридж. На столиках дымились чашки с кофе и стояли тарелки с тостами.
— Вы не хотите выпить чаю, дети мои? — спросила Амелия.
