Мегги Леффлер - Диагноз: Любовь
На этот раз наступила моя очередь хмуриться. Ну почему ей так нравится быть провокатором? Когда Мэттью посмотрел через мое плечо, я повернулась и увидела Эда, который собирался войти в дом.
— Привет, — сонным голосом сказал Эд, хотя мы еще даже не пробовали индейку и было совсем не поздно.
— Привет, — ответил Мэттью, напомнив мне пилигрима, который пытается освоить фонетику американских индейцев.
Когда я поинтересовалась, приехал ли наш гость в Лондон, чтобы праздновать День благодарения, Мэттью ответил:
— Ну, мне не за что благодарить. — Потом, почувствовав на себе общее внимание, добавил: — Моя мать попала в больницу. Но с ней уже все в порядке.
Он подошел ко мне и, понизив голос, спросил, не пройдусь ли я с ним, пока не готов обед?
Я повернулась к Эду, но тот лишь пожал плечами.
— Давай, — сказал он. — Я подожду.
* * *На улице было сумрачно, и небо казалось таким же темным, как и земля. Тротуары Лоррейн-авеню покрылись коркой черного снега, который, похоже, решил сгнить, а не растаять.
— Как ты? — спросил Мэттью, засовывая руки в карманы.
— Я в порядке. Я… да, в порядке, — сказала я, думая о том, что мне противно касаться или целовать Эда, когда от него несет табаком. — Вообще-то я не знаю, как я. Но гораздо более важно, как себя чувствует твоя мать.
Мэттью кратко сообщил, что с ней случился небольшой сердечный приступ, но ей сделали пластическую операцию на сосудах, и теперь все хорошо. Затем он перешел к более важной для него теме.
— Наша прошлая встреча была отвратительно странной. То есть я хочу сказать, что был рад тебя видеть и все прошло отлично, если не считать нашего расставания. Я не знал, как сказать тебе то, что мне хотелось тогда сказать…
— Слушай, я хочу быть с тобой честной, — заявила я, собравшись с духом. — Я вроде как встречаюсь с кем-то.
Мэттью моргнул.
— С кем-то? С психотерапевтом, что ли?
— Нет! — рассмеялась я. — Я хотела сказать — с парнем. Я встречаюсь с… этим парнем. Мне следовало упоминать о нем в своих письмах.
— Встречаешься, — произнес Мэттью, почесав затылок. — Значит, у вас серьезные отношения?
— Это не отношения, — выпалила я. — Я даже не знаю, как это назвать. Я просто не хочу ничего скрывать от тебя. Раз уж ты стоишь передо мной и пытаешься объяснить, что произошло во время нашей последней встречи.
— Ты влюблена в этого… парня?
Я подумала о том, как Эд говорил, что меня нужно как следует оттрахать, чтобы я смогла стать хорошим врачом.
— Я этого не хочу, — сказала я.
Мэттью рассмеялся. Он смеялся так громко, что ему стало плохо. Только когда он закрыл лицо руками и опустился на кромку тротуара, я поняла, что это уже не смех, а стон.
— Какого черта я тут делаю? — с горечью в голосе спросил он.
— Ты тут из-за матери, — напомнила я.
— Это не объясняет того, что я приперся на День благодарения к тебе и твоей семье.
— Эй, — сказала я, опускаясь рядом с ним и беря его за руку. — Я всегда рада тебя видеть. Иначе зачем бы я писала тебе все эти письма? Ты мой друг, и я…
— Друг, — мрачно повторил Мэттью, перебивая меня.
— Но ты ведь действительно мой друг.
— Ты же не спишь с этим парнем, правда? — внезапно спросил Мэттью.
Я замялась.
— Ну…
Мэттью снова застонал и схватился за голову, потом посмотрел на меня.
— Это тот парень был в доме?
— Мы с ним вместе учились в третьем классе, — сказала я.
— Но он был… то есть, он даже не… — Мэттью замолчал, потом продолжил: — Если вы с ним… вместе… то он, наверное, против… что ты сейчас со мной?
Я пожала плечами.
— Ну, ты же его видел. Ему все равно.
— Идиот! — воскликнул Мэттью.
— Ты вовсе не идиот!
— Я имел в виду его.
— Ну, он вполне… самодостаточен, я думаю. И он не переживает ни о ком и ни о чем.
— И о тебе он тоже не беспокоится? — спросил Мэттью, и я, признаться, немного растерялась. Потом он добавил: — Как ты вообще могла так вляпаться?
— Я ни во что не вляпалась! Я просто немного запуталась. — Я смотрела, как Мэттью поднялся с тротуара и зашагал прочь. — Куда ты идешь?
— Я даже не представляю, как принять все это, — глухо произнес Мэттью. — И не знаю, что думать о тебе.
— Обо мне?
Он помолчал, стоя рядом со мной и подыскивая слова, но в конце концов лишь покачал головой.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Любой ценой. Но сможешь ли ты быть счастлива?..
— Я не идеальна! — внезапно закричала я, чувствуя, как слезы брызнули из глаз. — И думаю, что это в порядке вещей!
— Да все в порядке. Абсолютно все, — внезапно решил Мэттью. — Однако мне в твоем порядке делать нечего.
— Неправда! — крикнула я, вытирая лицо.
Мэттью открыл рот, чтобы ответить мне, но, видимо, передумал.
— Мне действительно пора идти.
— Вот так просто? Ты появился только для того, чтобы устроить мне выволочку, а теперь уходишь?
Он ответил мне официальным наклоном головы и протянул руку, чтобы застегнуть верхнюю пуговицу пальто. На самом деле она уже была застегнута.
— Всего доброго, Холли.
Обратно до дома я дошла довольно быстро. Снаружи я увидела Роксану, которая сидела на холодных ступенях, уставившись в темноту.
— Роксана? Что ты тут делаешь? Здесь холодно.
Она посмотрела на меня, и это было единственным ответом — взгляд голубых глаз с желтой каемкой белка.
— Роксана?
— Думаю, — вымолвила она наконец.
Я села рядом с ней на крыльцо, решив, что мне тоже не мешает подумать, но, в отличие от нее, вслух.
— Похоже, отношения с Эдом ведут в никуда. А Мэттью теперь меня ненавидит. Он ненавидит меня! — сказала я.
Роксана не ответила, и я посмотрела на нее, заметив, что красные пятнышки теперь рассыпаны по всей коже обеих ее рук. Я пригляделась. На шее Роксаны появились и другие пятна — неровные, синие и расцарапанные, словно она пыталась избавиться от зуда.
Наверное, Роксана почувствовала на себе мой изучающий взгляд и подняла на меня глаза, удивленно изогнув брови: что?
— Что? Ничего, — я постаралась ответить, не выдавая беспокойства. Было тихо, только смех Эда и девушек долетал из дома. Эда и девушек. Он был бы счастливее, если бы встречался с кем-то из них.
— Ты будешь рада, узнав, что я наконец-то проконсультировалась с врачом, — сказала она.
— Ты сделала это! Роксана, это же прекрасно, — обрадовалась я и тут же заткнулась, увидев ее лицо.
— В моей печени обнаружилась огромная неоперабельная «тень», которая оказалась раковой опухолью. Метастазы проникли в селезенку, диафрагму и легкие. Шесть месяцев — это все, что мне осталось.
«Приехали», — подумала я, делая глубокий вдох, как парашютист, собравшийся прыгать. Все мы находились в одном самолете, с мешками за спиной, и все прыгали один за другим: сначала мама с ее эмболией, потом мистер Бодли с асфиксией, а теперь еще и Роксана. Вот только что я делаю в этом самолете, если дико боюсь полетов и высоты?
— Они определили первичный очаг опухоли? — спросила я.
Роксана покачала головой.
— Они предполагают, что это печень, но клетки, взятые на биопсию… Как это называется, если врачи не могут сказать наверняка?
— Не дифференцированы?
— Именно.
«Все плохо, — подумала я. — Абсолютно все плохо. И кому какая разница, что Мэттью меня ненавидит, а Эд не хочет серьезных отношений? Роксана умирает. Но… мне нужно мыслить позитивно».
— Роксана, шесть месяцев — это среднее число.
— Я знаю. Некоторые живут меньше.
— Как насчет химиотерапии? — спросила я.
— Мне объяснили, что она не повлияет на продолжительность жизни. Химиотерапия положительно скажется на гистологии моей печени. А какого черта меня должно волновать, насколько хорошо будут выглядеть клетки моей печени на предметном стекле при аутопсии?
— Роксана, я знаю, что химиотерапия не действует на девяносто процентов людей, которые ее проходят. И все-таки это означает, что десять человек из сотни живут дольше шести месяцев! И ты можешь быть одной из этих десяти!
Она покачала головой.
— У меня проблемы с кармой. Я нарушила почти все заповеди.
— Ты не крала… — начала я.
— Я украла свою дочь, Холли! Я украла свою дочь только потому, что разозлилась на ее отца и не хотела, чтобы он радовался, глядя, как она растет. Я предавала. Я лгала.
— Но ты же никого не убила, — сказала я.
— Но я серьезно об этом подумывала, — ответила она, тихо вздохнув.
— Роксана, почему ты считаешь, что болезнь — это твоя вина? У всех нас проблемы с кармой!
— Не знаю. Я не знаю, — мрачно произнесла она. — Просто я уже давно чувствую себя нехорошо. — Она покачала головой и добавила: — И я не предполагала, что настолько больна. Но все это как-то связано. Честно говоря, я не очень удивилась, когда обнаружила истину.
