Донна Клейтон - Жизнь прекрасна
- Если ты полагаешь, что я сделала подобное, - она колебалась, слова комом застряли в горле, - что я сознательно и с готовностью отказалась от своего милого, чудесного ребенка, то можешь продолжать думать так. Это уже твои проблемы.
- Все, о чем я могу думать, - его тихий голос раздраженно повысился, это сколько ты зарабатываешь.
- Сколько я... - Она в замешательстве запнулась.
Дилан провел кончиками пальцев по окружности руля. Точно так же он когда-то проводил пальцами по ее телу.
- Хороший руль, - прокомментировал он. - Твоя машина все еще пахнет как новая.
Тесc напряглась. Что он имеет в виду?
- И еще некий запах, - продолжал он. - Денег.
Внутри у нее все съежилось от явной неприязни в его тоне. Почему у нее не может быть хорошей машины? Она работает давно и очень усердно. До этого так же упорно училась, чтобы получить хорошее образование. Автомобиль не был очень дорогим. Кроме того, она взяла его в кредит. Все так делают. Это хорошая старая американская традиция.
- Слишком много денег для оклада, скажем, официантки, как Шу, или клерка в банке, или продавца обуви.
Тесc знала, что он просто готовится к атаке, но все еще не могла понять, к чему он клонит.
Дилан повернул голову и пристально посмотрел ей в глаза.
- Хороший маникюр. Эта манера одеваться в шелк. Обувь из натуральной кожи. Итальянская, кажется. - С минуту он колебался. - Скажи мне, Тесc, чем ты зарабатываешь на жизнь?
Тесc все еще не понимала. Да, у нее хороший маникюр, большое спасибо! Но при чем тут ее платье и туфли? Мысль, что для встречи с Диланом она потратила два часа, выбирая наряд, привела ее в бешенство. Сейчас она горячо жалела, что не надела свои потертые джинсы, старый свитер и высокие кроссовки.
Он не дал ей ответить, продолжая давить на нее:
- Главный инвестор? Адвокат? - Его тон понизился. - Чего ты только не сделала, чтобы получить образование. Я знал твоего отца и его непоколебимые планы вывести тебя в люди. Так что тебя не волновало ничего, кроме себя самой, ты сконцентрировала все свое внимание на себе, на своем образовании и своей карьере. Так, и какие же дивиденды тебе принесли десять лет, свободных от ответственности за воспитание ребенка, которого ты бросила на произвол судьбы?
Тесc дышала с трудом, слезы застилали ей глаза. Проклятье, она не доставит ему такое удовольствие - увидеть ее слезы. , - Я бросила? Ты сошел с ума. - Слава Богу, боль и обида не отразились в ее тоне.
- Тогда ответь на мой вопрос. - Он явно издевался. - Чем ты занимаешься, что позволило тебе приобрести эту красивую машину и дорогую одежду?
Раньше медицинская степень была предметом ее гордости. Но сейчас Дилан унизил это чувство, превратив его в какое-то эгоистичное самолюбование. Дилан думает, что она бросила дочь для достижения своих целей. Но ведь это просто не правда! Однако он, по всей видимости, не собирается ей верить.
В конце концов она взяла себя в руки.
- Я доктор. Врач.
- А... - (Тесc увидела высокомерие на его лице.) - Четыре года колледжа, четыре года медицинского университета, два года практики - и ты готова к жизни. Это все о том, как делают карьеру, не так ли?
Тесc изо всех сил старалась выглядеть уверенно. Ей даже почти удалось успокоиться.
- Я никогда не предпочла бы карьеру дочери, - сказала она, ощущая боль в горле, - если бы знала...
- Брось, Тесc, - отрезал он. - Ты сидишь здесь и врешь. Все ты знала.
- Я не вру, - настаивала она.
- Как женщина может родить и не знать, жив ее ребенок или нет?
Кровь в венах, казалось, застыла.
- А ты думаешь, я не задавала себе такой вопрос сегодня днем? прошептала она. - Весь день и весь вечер. С того самого момента, как увидела лицо девочки, я...
Она с усилием сглотнула, позволив себе передохнуть, закусила нижнюю губу и выглянула в окно. Память мгновенно окунула ее в прошлое.
...Тяжелые капли дождя стучали по крыше больницы всю ночь. Страх - это то, что сильнее всего запомнилось. И душевная боль. Отец пытался поддержать ее - создать уютную атмосферу в палате, помочь, чем мог. Он был для нее и нянькой, и доктором. Но боль была настолько сильной, что, казалось, ей нет конца. Стрелки часов двигались с мучительно медленной скоростью. Она напевала вполголоса снова и снова, чтобы ее ребенок поскорее родился. Ее нежно любимый ребенок.
На втором месяце беременности Тесc поняла, что хочет мальчика, и молила об этом Бога весь срок. Мальчика, похожего на Дилана. Она знала, что отец разозлится, если узнает, что она мечтает о мальчике с темно-каштановыми волосами, с глазами зеленого цвета, переходящего в цвет морской волны, и лицом, напоминающим человека, в которого она безнадежно влюблена.
Да, Дилан сильно ее ранил своими оскорблениями, тем, что так зло отверг ее, но она все равно любила его, желала его. С тех пор, как он отказался от нее, она посвятила свою жизнь заботе о ребенке, которого они создали вместе. Ребенке, который был плодом их любви.
Боль усиливалась, и беспокойство доктора возрастало. Его обеспокоенный вид, нервное напряжение пугали ее больше, чем сама боль. В итоге доктор решил сделать кесарево, он считал это лучшим выходом в ее ситуации. Последнее, что Тесc помнит, - это вызов ее отца на консультацию и затем доводы, которые приводились в оправдание решения, принятого врачом, - с ребенком что-то неладное. Ее неистовые мольбы, ее вопросы остались без ответа, и медсестра ввела иглу ей в вену. Она заснула глубоким сном.
Когда она пришла в сознание, отец стоял рядом и крепко держал ее за руку. Господи, как она плакала, когда он сказал, что ее ребенок родился мертвым. Ее горе было молчаливым, горячим, слезы обжигали лицо. Отец поглаживал ей руку и утешительно шептал:
"Все к лучшему. Все к лучшему".
Она видела доктора после родов только один раз, когда он проверял шов и собирался выписать ее. Тесc ясно вспомнила, что он не смотрел ей в глаза. Тогда она считала, что он чувствовал вину за смерть ребенка, но сейчас она поняла: ему было очень стыдно смотреть в глаза женщины, ребенок которой пропал. И даже если он прямо не участвовал в этом, все равно нес ответственность за пропажу ребенка.
Гнев вспыхнул у нее в груди. Гнев за годы неоправданных страданий, направленный на отца, не защитившего ее, на доктора, который врал и потворствовал обману. На Дилана, который не верил и не верит ей.
- Ты уехала из Сосновой Рощи и семь с половиной месяцев спустя вернула Эрин обратно, - сказал Дилан, пробуждая ее от воспоминаний. - Я не говорю, что это только твоя вина, ты была молода. Я уверен, что твой отец говорил тебе...
- Не говори плохо о моем папе.
- Но он был непримиримо против.
- Он умер, - резко выпалила она. - Мой отец мертв.
Последовало растерянное молчание. Дилан провел пальцами по подбородку, о чем-то размышляя.
- Я сожалею. Я искренне сочувствую тебе, - в конце концов прошептал он. Его голос стал мягче:
- С того времени, как ты убежала из мастерской сегодня днем, я все пытался понять, почему ты вернулась. Почему ждала десять лет? Хорошо. - Он замолчал, посмотрев на нее сквозь темноту. - Я понимаю.
Тесc была вся внимание. Так он думает, что она подчинилась воле отца и причина ее приезда - его смерть.
- Отец умер, - медленно проговорил он, немного запинаясь, - и теперь ты смогла сделать то, что хотела, так?
Да нет, не смерть отца привела ее в Сосновую Рощу! Это сделала банковская чековая книжка! Огромные деньги лежали на его счете в банке Минстеров.
Кажется, мозаика начинала складываться в картину. Отец. Дочь. Любовь. И большая сумма денег. Десять лет отсутствия. Кровь стучала в ушах, сердце бешено колотилось.
Совершенно точно, что доктор, принимавший роды, - преступник. Она никогда бы не заподозрила отца в причастности к чему-то ужасному, мерзкому. Отец любил ее. Мог ли он? Вдруг она широко раскрыла глаза и посмотрела на Дилана. А если он тоже часть этого кошмарного заговора? Неужели весь мир был против нее все эти годы?
Почувствовав дрожь в руках, она с силой сжала руль. Дилан тревожно нахмурился, заметив, как она дрожит.
Он ждал ответа, но, Господи, она не может вспомнить его вопрос.
Ей нужно время, нужно уединение, чтобы все обдумать. Прояснить. Ей просто необходимо уехать подальше от Дилана. Сейчас же.
- Тебе пора, - выпалила она, едва сдерживаясь. - Твоя машина в двух минутах ходьбы. Тебе лучше уйти.
- Но...
- Эрин ждет, - напомнила она ему. Ее самообладание ускользало. Тридцать минут истекли. Мы поговорим потом. Завтра. Я приду к тебе в мастерскую, пока Эрин будет в школе.
Дилан так увлекся разговором, что забыл о времени. Он быстро взглянул на часы.
- Хорошо, мне действительно...
- Иди, - сказала она громче, чем хотела. Смущенно кивнув ей на прощание, Дилан вышел из машины и пошел прочь. Тесc долго смотрела ему в спину, пока его силуэт не скрылся в темноте.
Мозаика наконец сложилась.
- О, папа, как ты мог? - прошептала Тесc.
