Джоан Айкен - Возвращение в Мэнсфилд-Парк
— Тогда тебе лучше сделать это самому, Том, — невозмутимо произнес Эдмунд.
Том нерешительно замялся, прежде чем ответить отказом — он не столь близок с матушкой, чтобы взять на себя подобную щекотливую миссию. Вдобавок, так или иначе, открыть матушке правду надлежит женщине: женщине лучше знать, как со всей деликатностью уведомить леди Бертрам о неприятностях. Принимая во внимание обстоятельства, надобно признать: Фанни как нельзя лучше справилась бы с подобной задачей. Да, несомненно, дело следует поручить ей, Фанни превосходно все устроит. Это наилучший выбор, никто другой здесь не годится.
В плане Тома имелся единственный изъян: Фанни с Эдмундом предстояло покинуть Мэнсфилд в восемь часов на следующее утро, задолго до того, как леди Бертрам обыкновенно пробуждалась.
— Что ж, ничего не поделаешь, — заключил Том, вынужденный наконец признать досадный факт. — Выбора нет. С матушкой надлежит объясниться Джулии. Да, так будет лучше всего. В конце концов, Джулия приходится Марии сестрой, надо полагать, ее это тоже касается. Я немедля пошлю записку в Шоукросс и попрошу Джулию прийти сюда завтра. Думаю, как бы то ни было, матушку обрадует этот визит, ведь ей будет недоставать Фанни.
Вполне довольный собой, Том отправился сочинять записку. Его брат и кузина вовсе не были убеждены, что Джулия — наилучший выбор, однако, не желая вызвать неудовольствие Тома, который непременно хотел оставить решение за собой, предпочли не прекословить; вдобавок у обоих без того хватало собственных дел: Эдмунду предстояло окончить дорожные сборы, а Сьюзен — завершить приготовления к появлению в доме маленькой племянницы. Сердечно попрощавшись, зять и свояченица поспешно расстались.
На записку, в которой Том извещал сестру о переезде злополучной Марии в Лондон и просил сообщить эту новость леди Бертрам, Джулия ответила решительным отказом. Миссис Йейтс нисколько не интересовалась нынешним положением или местопребыванием сестры и не находила причин, почему братцу вздумалось возложить на ее плечи тягостную обязанность передать огорчительную новость матушке. Коли матушку надлежит во что бы то ни стало оповестить, в чем сама Джулия не видит ни малейшей надобности, то пусть это сделает Сьюзен.
Потому-то в конце концов именно Сьюзен, возвращая тетушке вязанье, прилежно распутанное и готовое быть спутанным вновь, мягко проговорила:
— Я хотела сообщить вам новость, тетушка Бертрам.
— Что такое, моя дорогая? Надеюсь, ничего ужасного не случилось с Эдмундом, Фанни и милым крошкой Уильямом?
— Нет, сударыня, ничего подобного. Речь идет о кузине Марии. После смерти тетушки Норрис она продала дом в Камберленде, купленный для нее дядюшкой Томасом, и переехала в Лондон.
— В самом деле? — вяло поинтересовалась матушка Марии. — В какую часть Лондона?
— Эдмунд говорил, на Аппер-Сеймур-стрит.
— Вот как? Не слышала о такой. Когда дети еще были малютками, а сэр Томас исполнял обязанности в парламенте, на время сезона мы обыкновенно снимали дом на Гросвенор-сквер, однако я находила поездки в Лондон слишком утомительными, потому мы оставили этот обычай. Лондонская жизнь мне не по душе. Слишком много чужих людей. Куда приятнее жить за городом, видя одни лишь знакомые лица. Позвони в колокольчик, Сьюзен. Мне пора обедать. Должно быть, Том уже переоделся.
Сьюзен исполнила распоряжение тетушки, улыбаясь про себя; разговор, к которому она готовилась со всем тщанием и осмотрительностью, не занял и минуты, волнующая новость оставила леди Бертрам равнодушной.
ГЛАВА 2
Как только миссис Йейтс вновь появилась в Мэнсфилде, заняв место подле матушки, Сьюзен воспользовалась предоставившейся свободой, чтобы отлучиться на часок и, пройдя через парк, наведаться в пасторат.
К тому времени миссис Осборн уже прибыла и сделалась хозяйкой в доме священника. С братом ее, преподобным Френсисом, Сьюзен успела познакомиться в минувшее воскресенье, встретив его в обществе Эдмунда; тот оказался человеком чуть старше тридцати, здравомыслящим, приятной наружности, учтивым, с хорошими манерами; после болезни, вынудившей его прервать миссионерское служение, мистер Уодем выглядел довольно бледным и худым. Пришедшую в пасторат Сьюзен он принял со всей сердечностью, попросив дозволения представить ей сестру. Миссис Осборн, должно быть, пятью годами старше брата, походила на него чертами лица, такого же удлиненного, с неизменным серьезным выражением. За годы, проведенные с мужем в море, кожа ее сильно потемнела от загара, а волосы, уложенные немного небрежно, прежде времени поседели. Миссис Осборн встретила Сьюзен с неподдельным интересом.
— О, моя дорогая, — воскликнула она, — как я рада знакомству с вами! Я так много слышала о вас от вашего кузена Эдмунда. Какая вы хорошенькая! При вашей молодости взвалить на свои плечи заботы о таком огромном хозяйстве, как вам только это удается? Однако я вижу, что хотя наружностью вы и не походите на сестру, у вас предостаточно ее рассудительности и здравомыслия.
Смущенно вспыхнув, Сьюзен рассмеялась и запротестовала:
— Мне вовсе не приходится трудиться, сударыня, я только лишь передаю экономке пожелания тетушки Бертрам.
Вскоре она уже беседовала с мистером Уодемом и его сестрицей, как с давними друзьями; очаровательная непринужденность новых обитателей пастората составляла резкий контраст сдержанности и степенности, обыкновенной в Мэнсфилд-Парке, что необычайно воодушевило Сьюзен, подавленную предстоящей долгой разлукой с Фанни и Эдмундом, а также огорчительной перспективой провести ближайшие полгода главным образом в обществе Тома Бертрама и миссис Йейтс. Теперь же, найдя восхитительную компанию совсем рядом, по другую сторону парка, она уже не опасалась одиночества и недостатка в дружеском участии.
— Должно быть, для вас мы незваные гости, вторгшиеся в дом вашей сестры, — проговорила миссис Осборн. — Боюсь, я перепутала местами все ее любимые растения. Хозяйка из меня никудышная, уж слишком я небрежна. Умоляю, мисс Прайс, обойдите дом запросто, без всяких церемоний, как если бы миссис Бертрам была здесь, и если заметите в чем-то непорядок, смело исправьте мою оплошность.
— Нет, сударыня, у меня и в мыслях такого не было, уверяю вас; дом выглядит очаровательно, приятно видеть его в столь надежных руках.
Некоторое время спустя мистер Уодем извинился и покинул дам, сославшись на обязанности в приходе, а вскоре поднялась и Сьюзен, объяснив, что не может оставлять надолго тетушку.
— Можно мне пройтись с вами по парку? — спросила миссис Осборн. — Это доставило бы мне огромное удовольствие. Знаете ли, в Камберленде я привыкла каждый день гулять и ездить верхом, в тамошних безлюдных местах на одинокую даму без сопровождения не смотрят косо, потому как некому ее увидеть; там можно проехать двадцать миль, не встретив ни души. Здесь же — другое дело, мне это известно; я обещала Фрэнку довольствоваться короткими прогулками. Он, бедняжка, все еще слишком слаб и быстро утомляется; я и не жду, что он станет меня сопровождать, разве что в коляске.
Сьюзен с радостью приняла предложение своей новой знакомой, и дамы быстрым шагом направились через парк к Мэнсфилду. Стоял апрель, и миссис Осборн не уставала восторгаться картинами буйно расцветшей весны, пришедшей в эти края куда раньше, нежели в Камберленд.
— Там, знаете ли, мисс Прайс, зима длится до середины мая, а здесь так свежо и зелено. Взгляните-ка на эти лужайки и кусты — они очаровательны! Вам повезло, что вы живете среди подобных красот.
— О, я превосходно это сознаю! — живо откликнулась Сьюзен. — До четырнадцати лет я жила в большом городе, в Портсмуте. Там меня окружали вечные толпы, непрестанный шум, пыль, сутолока да суета. Я с величайшей благодарностью думаю о постигшей меня счастливой перемене, и даже четыре года спустя восхищение мое нисколько не уменьшилось. Я страстно люблю Мэнсфилд и каждый день благословляю судьбу, которая привела меня сюда.
Миссис Осборн ответила улыбкой, полной понимания и дружеского одобрения.
— Я верю, что Мэнсфилд-Парк наделен особым очарованием, особым даром покорять сердца тех, кто в нем обитает. Несколько месяцев назад, как вам, должно быть, известно, мне довелось ухаживать за больной, вашей тетушкой миссис Норрис. В последние дни недуг затронул ее разум, мысли бедняжки путались, она часто впадала в забытье. В бреду миссис Норрис говорила о Мэнсфилде, о его аллеях и газонах, о цветниках и беседках; она горько тосковала по этому месту, ей страстно хотелось возвратиться сюда.
Слова миссис Осборн необычайно взволновали Сьюзен.
— О, как это печально! Бедная тетушка Норрис. Я не подозревала, что она была так привязана к Мэнсфилд-Парку. Мы с тетей не особенно хорошо знали друг друга, так как она покинула Мэнсфилд вскоре после моего появления здесь.
