Линда Миллер - Флибустьер
Когда он запер дверь номера 73 и открыл ящик с помощью того же самого столового ножа, которым выковырял камень из стены подвала, Фиби шумно вздохнула. Ящик был полон тяжелых золотых монет, нисколько не потускневших от времени.
- Дункан! - прошептала Фиби. - Это же целое состояние!
Он улыбнулся.
- Мудрый человек, - ответил он, - готов к любым неожиданностям.
Фиби достала из ящика золотую монету и поднесла к глазам. Монета с отчеканенным на ней львом была большой и тяжелой. Средний нумизмат, вероятно, заплатит за подобный экземпляр гораздо больше номинала, решила она, но излишняя алчность была неразумной.
- Нужно действовать осторожно, - сказала она. - В мире осталось мало подобных вещей, и мы вызовем лишние расспросы, если попробуем расплатиться ими в «Макдонаддсе» или в супермаркете.
Взгляд на недоумевающее лицо Дункана напомнил Фиби, что его надо еще учить и учить американской жизни.
- Я все устрою, - сказала она.
Дункан только выкатил глаза.
На следующий день Фиби и Дункан покинули остров на маленьком самолете. К счастью, паспорта не требовались, поскольку Райский остров был американским владением, как Пуэрто-Рико, да и с деньгами больше проблем не было.
Вскоре они приземлились на аэродроме под Орландо.
Дункан с момента взлета не сказал ни слова и был белым, как борода Санта-Клауса. Когда самолет коснулся земли и покатился по полосе, ревя моторами, он посмотрел на Фиби взглядом, как бы говорящим: «Никогда не проси меня делать это снова».
Фиби задумалась, как он отнесется к ее сюрпризу. «Подъем на Космическую гору и звездные полеты», - подумала она с сожалением.
Они поселились в отеле и, взяв такси, отправились по магазинам. Фиби снова воспользовалась кредитной карточкой, на этот раз для того, чтобы вернуть сумму, потраченную на авиабилеты. Потом нужно было найти по соседству ломбард и заложить одну из золотых монет Дункана: для того чтобы выяснить их реальную стоимость. А тем временем ее любимого пирата необходимо приодеть при ней по-прежнему было измятое содержимое чемодана, привезенного из Сиэтла, так что она нарядила его в джинсы, спортивные туфли и голубую рубашку.
- Н-да-а-а. - вымолвила она, восхищаясь им.
Дункан, снова потрясенный современными магазинами и толпами едва одетых покупателей, потихоньку начал выходить из себя. Фиби взяла его за руку и потащила в кафетерий, где купила чизбургеры с двойным беконом, картофель по-французски и молочный коктейль.
- Это заметно лучше той бурды, которую мы ели в госпитале, - сказал Дункан, посветлев.
Фиби улыбнулась:
- Только не усердствуй. Какой бы вкусной эта штука ни была, если ты будешь питаться только ею, то снова попадешь в госпиталь.
Дункан прикончил свой картофель и принялся за порцию Фиби. На его лицо снова вернулись краски, а в глазах появился злобный блеск.
- Женщина, - сказал он, изображая свирепость, - ты собираешься указывать мне, что мне есть и чего не есть?
- Конечно, - не моргнув глазом, ответила Фиби. - Ведь я твоя жена.
Он вздохнул.
- Наверно, это значит, что ты не купишь мне еще порцию этого... - Он повернулся, чтобы прочесть вывеску над стойкой. - «Праздника для желудка» ?
- Вот именно, - ответила Фиби. - Ты хочешь умереть от несварения желудка до того, как тебе исполнится двести пятьдесят лет?
Дункан засмеялся.
- На следующий год мне исполнится двести сорок пять! - сказал он, и женщина, толкавшая тележку между столиков, обернулась и посмотрела на него.
В тот день они посетили один из главных туристских аттракционов Орландо.
- В мое время мы не боготворили мышей так, как вы, - поделился секретом Дункан, когда мимо на двух ногах прошагал гигантский и очень жизнерадостный грызун. - Отвратительные твари по большей части.
Фиби мягко взяла мужа за локоть, помня о его ране и общем истощении.
- Ты кощунствуешь, - предупредила она, улыбаясь глазами. - Идемте, капитан Рурк, я хочу вам показать кое-что.
Дункан был потрясен, когда они побывали на аттракционе самом любимом у Фиби, представляющем пиратов, скелеты, горы сокровищ и впечатляющую битву между кораблем и береговыми укреплениями.
- Ты могла бы заранее предупредить меня, - сказал он, играя желваком на скуле, - что нас ждет стрельба!
Фиби засмеялась.
- Я же предупреждала тебя, что все будет как на самом деле, - сказала она. - Как ты относишься к призракам?
Дункан ничего не ответил.
Тем же вечером в номере отеля, когда они наслаждались по шею в воде в джакузи, Фиби спросила:
- Ну, мистер Рурк? Что вы думаете о современной Америке?
Дункан, взяв стоявший на краю ванны стакан с вином и отхлебнув из него, обдумывал ответ.
- И это, - сказал он сухо после значительной паузы, - и есть современная Америка?
Фиби плеснула в мужа водой, чтобы сбить с него спесь. Однако ей пришлось признать, что в чем-то он прав.
- Да, такова одна из ее сторон, - согласилась Фиби, когда его вино перемешалось с водой, а волосы намокли. Она приблизилась к нему, обняла за поясницу и положила голову на его здоровое плечо. - Скажи мне, что ты думаешь, - настаивала она. Ей действительно хотелось знать.
Дункан помолчал, затем его руки замерли у нее на спине.
- Пираты меня позабавили, - сказал он, и шаловливые искорки в печальных глазах чрезвычайно напомнили Фиби его отца. - Хотя, должен признаться, раз другой я чуть не швырнул тебя на дно лодки, чтобы спасти от шальных пуль. Дом с призраками, однако, едва не прикончил меня.
Фиби подняла голову и поцеловала его.
- Но тебе здесь не нравится.
Он снова помолчал. Затем погладил ее волосы и сказал с неохотой:
- Нет, Фиби. Это не мой век.
Фиби прикусила губу, чтобы удержать слезы.
- Это моя вина, - сказала она. - Я заставила тебя поверить, что весь мир превратился в один увеселительный парк, а это не так.
Дункан, в стране, за будущее которой сражались ты и твои друзья, есть многое другое. Он заставил ее замолчать легким поцелуем.
- Я знаю, - сказал он хрипло, привлекая ее к себе. - Мы вместе, Фиби. И это самое главное.
Она фыркнула.
- Да, - согласилась она. - Только знаешь что? Мне кажется, что ваш мир мне тоже нравится больше, несмотря на все его войны и несправедливости. Почему-то он был более изящным, и все в нем казалось более материальным. Более настоящим.
Дункан взял ее за подбородок и заставил поднять голову.
- Но тебе будет лучше здесь, - сказал он. - Лучше для тебя и нашего ребенка.
Фиби кивнула. Чуть раньше вечером они смотрели передачу Си-Би-Эс о беременности и деторождении, и Дункан по-настоящему заинтересовался этими вопросами.
- Я схожу завтра к врачу, - пообещала она, видя тревогу в его глазах, - чтобы удостовериться, что все в порядке. А затем покажу тебе другую сторону Америки.
- Я люблю тебя, - сказал Дункан нежно. Он говорил ей эти слова и раньше, в муках страсти, но теперь все было по-другому. Что - то вроде верстового столба, заявление о том, что происходящее между ними будет всегда. Вечно.
Фиби смотрела на него с удивлением и радостью, потому что, несмотря на всю нежность Дункана, всю его мужественность и страсть, он никогда не говорил ей этих слов так, как сейчас. А она жаждала услышать их, как цветок пустыни жаждет холодного утреннего тумана.
- И я тоже тебя люблю, - ответила она. В этом мире и во всех остальных.
Дункан снова поцеловал Фиби и очень осторожно поднял ее из воды. Они вытерли друг друга мягкими гостиничными полотенцами и занялись любовью.
На следующее утро Фиби побывала у гинеколога и вышла из смотрового кабинета с улыбкой, держа в руке рецепт на витамины для беременных. Осмотр прошел хорошо, сердце ребенка билось сильно и уверенно. Дункан ждал ее в соседней комнате, глядя в окно на море.
Она увидела тоскливое выражение на его лице, прежде чем он успел сменить его на одну из своих ухмылок.
- Идемте, мистер Рурк, - нежно сказала Фиби, взяв его за руку и прикасаясь губами к его пальцам. - Я хочу вам показать еще кое-что.
Через час они были на автостраде, во взятом напрокат автомобиле направляясь на мыс Кеннеди.
- Пора поговорить об островах, океанах и сверхъестественных лифтах, - объявила Фиби, не отрывая взгляда от дороги.
Дункан, сидевший рядом с ней, нахмурился:
- Что с ребенком? Ты так и не рассказала мне, что говорил врач.
- С ребенком все в порядке, - заверила она, чувствуя, как что-то сдавливает горло. - Я беспокоюсь о тебе.
Они перекусили гамбургерами, любимым блюдом Дункана, в кафетерии рядом с базой. Затем Фиби повела своего мужа из восемнадцатого столетия в космический музей, рассказывая о полетах на Луну и прочих современных чудесах, насколько сама в них разбиралась.
На обратном пути в Орландо Фиби занималась мысленными сравнениями. Конечно, она многое любила в двадцатом веке, но понимала, что это не ее время, точно так же, как не время Дункана. Безмолвно, в самых сокровенных уголках сердца, она попрощалась с 90-ми годами XX столетия.
