Валентина Мельникова - Антик с гвоздикой
- Нет, нет, никто не появлялся, - покачала головой Анюта, - мы теперь за этим следим. Разве... - Она с сомнением посмотрела на мужа, затем перевела взгляд на графиню: - Разве мальчонка-нищий сегодня с утра объявился. По всей деревне кусочки собирал, а после напросился поработать в огороде за крынку молока и каравай хлеба. Он перед вашим возвращением ушел. Вырвал лопухи под плетнем и ушел.
- Фадей, немедленно отыскать мальчишку! И сразу его ко мне! Еще вели срочно запрячь коляску, я еду в Изместьево. Бегом! - выкрикнула она сердито, заметив, что Фадей замешкался. И тот стремглав выскочил из флигеля.
Через час коляска графини мчалась по лесной дороге в сторону Изместьева. Данила, лихо посвистывая, то и дело раскручивал кнут над головой. Резвая тройка неслась как птица. Два конных егеря скакали, не отставая, следом. И все же графиня то и дело вставала и толкала в спину своего кучера, заставляя его увеличить скорость.
Она сгорала от нетерпения и тревожных предчувствий. Письмо она порвала, чтобы это гадкое послание не жгло ей руки и не терзало душу. Лошади неслись, словно у них на хвосте сидела стая голодных волков. Но графине все было мало и мало. И она продолжала толкать и толкать Данилу в спину, пока тот не взмолился:
- Барыня, загоним лошадей! Смотрите, коренник весь в пене!
Только тогда Наталья немного успокоилась, но, верно, еще и потому, что впереди завиднелась усадьба. Впервые они проскочили от Матурихи до Измес-тьева менее чем за два часа. Правда, на этот раз графиня вновь воспользовалась дорогой князя, но, судя по тому, что их никто не задержал, он решил снять все кордоны. И это графиня посчитала добрым знаком.
Но более всего ее занимали как раз не отношения с князем, а то письмо, которое ей подбросили сегодня в спальню. Видимо, исправник не выполнил своего обещания поймать барона фон Кромма, иначе откуда могло появиться столь гадкое послание?
Коляска въехала во двор усадьбы, и это событие отвлекло графиню от тревожных размышлений. Не дожидаясь, когда экипаж остановится, она спрыгнула на землю и бегом направилась к дому. И почти лоб в лоб столкнулась с Глафирой, спешившей навстречу хозяйке. Но не попеняла девке за неуклюжесть, а требовательно спросила:
- Где барин?
- Так оне гуляют, с час как выехали на коляске вместе с Ксенией Кирилловной. Евсей за кучера, и Марфуша с ними.
- Как выехали? - опешила Наташа. - Я ведь велела не покидать усадьбу?
- То нам неведомо, - Глафира развела руками. - Барин с утра даже завтракать не хотел, все рвался пораньше уехать.
Графиня уставилась на горничную. И той стало не по себе от ее взгляда, хотя Глафира и понимала, что гнев барыни направлен не на нее. В такие минуты следовало держаться от хозяйки подальше. Под горячую руку она могла сослать на птичник или, того хуже, отправить пасти свиней.
Девка на мгновение закрыла глаза, представив свое незавидное будущее. Но тотчас их открыла и по-трясенно взмахнула руками. Графиня уже сидела в седле, благо, что Данила еще не отъехал от крыльца, но уже отвязал Зарницу и передал поводья в руки конюха.
Графиня, казалось, дымилась от ярости. Впервые Ксения ослушалась ее приказа. В последнее время сестра дерзила и пререкалась, но чтоб не подчиниться, такого еще не бывало! Тем более она настоятельно просила поберечься и не спускать глаз с Павлика.
Пришпорив коня, графиня вдобавок стеганула его плетью, и Зарница в мгновение ока вынесла ее за пределы усадьбы.
Следы колес неплохо просматривались на дороге, и, следуя этому проводнику, Наталья через четверть часа обнаружила и коляску, и милующуюся в кустах парочку. Марфуша заметила ее первой. Вырвавшись из мощных объятий кузнеца, она заорала дурным голосом и, подхватив юбки, ринулась в сторону зарослей сосняка, что затянули подходы к невысокой горушке по другую сторону дороги.
Графиня быстро настигла ее и достала девку плеткой по спине. Та завизжала от боли и повалилась в пыль. Но навстречу графине уже мчалась перепуганная Ксения, следом за ней бежал Аркадий. Увидев, кто стал причиной переполоха, он остановился и помрачнел лицом.
Наташа натянула поводья, и лошадь затанцевала на месте.
- Где Павлик? - спросила она шепотом, но этот шепот, казалось, был слышен на другом берегу озера. Сестра лишь беззвучно открывала и закрывала рот и, похоже, была на грани обморока. Щеки ее побледнели, а без того большие глаза стали от ужаса размером с блюдце.
- Я тебя спрашиваю, где Павлик, дрянь такая? - выкрикнула Наталья и замахнулась на нее плеткой.
Ксения заплакала, а Аркадий метнулся и встал между ней и графиней. Он вырвал плетку из руки Натальи.
- Как вы смеете? - выкрикнул он не менее яростно. - Как вы смеете? Ксения - ваша сестра!
- Прошу не учить меня! - Графиня подняла лошадь на дыбы. - Прочь с дороги!
Но Аркадий не подчинился. Он не только не ушел с ее пути, но перехватил поводья и заставил лошадь принять нормальное положение. Причем он удерживал ее, не давая графине свободы маневра.
- Успокойтесь, Наталья Кирилловна, ничего дурного с вашим сыном не случилось. Он с князем, осваивает верховую езду.
- С князем? - поперхнулась Наташа и беспомощно посмотрела на Аркадия. Может, он подшучивает над ней?
Но тот не успел ничего добавить. На дорогу из сосняка вырвался юный всадник. Он раскраснелся, на загорелых щеках выступили капельки пота. Конечно же, он был без шляпы, потому что она находилась в руках князя, который скакал на Мулате следом.
- Ксюша! - вопил Павлик что было мочи. - Сегодня я обставил Григория Александровича на вершок, но обета...
И тут он словно подавился криком, потому что заметил разъяренную мать, заплаканную тетку, замурзанную Марфушу в разодранном сарафане и рассерженного Аркадия, который продолжал удерживать Зарницу под уздцы.
- Маменька! - выдохнул он и в ужасе оглянулся на князя.
Но тот как ни в чем не бывало подъехал к графине и склонил голову в церемонном поклоне:
- Рад вас видеть, Наталья Кирилловна, в добром здравии! Надеюсь, вы разобрались с делами в Матурихе? Исправник доложил мне, что...
- Вы - подлец! - выкрикнула Наташа. - Что вы себе позволяете? Как вы обращаетесь с ребенком? Он еще мал, чтоб скакать на взрослой лошади! Вам наплевать, что он может вывалиться из седла и сломать себе шею! Это ведь не ваш сын!
- По-моему, вы зря негодуете, - спокойно проговорил князь в ответ на ее гневную тираду. - Павлик вполне уверенно сидит в седле. И поверьте мне, старому лошаднику, когда я рядом, ему ничто не угрожает.
Григорий Панюшев подъехал ближе и спешился. Павлик остался в седле и все время разговора испуганно косился на мать. Графиня отметила его правильную посадку, положение ног, даже то, как он держит поводья, и в душе восхитилась, сколь быстро он усвоил уроки князя. Теперь она не сомневалась, куда рвался ее сын каждое утро. Она прикинула в уме. Оказывается, ее больше двух недель водили за нос, а она, как последняя дура, свято верила в россказни про бабочек и плетение венков.
Эти подсчеты снова ввергли ее в бешенство. Как близкие посмели лгать ей? Ксения? Да она учит Павлика врать родной матери! Графиня обратила гневный взгляд на сестру:
- Ты, дорогая, первой ответишь за свой обман, но и вы, сударь, не отвертитесь от наказания, - она перевела сердитый взгляд на сына, но невольно остановила его на князе. И получилось, что стрела попала не в ту цель. Кажется, Григорий Панюшев понял ее оплошность и, сложив руки на груди, самодовольно усмехнулся.
Графиня открыла было рот, чтобы высказать все, что думает по поводу его недостойного поведения, но так и застыла, забыв его закрыть. Рубаха на груди князя была просто непозволительно низко расстегнута. Но не это поразило Наталью. Грудь у князя была изрядно волосатой, теперь графиня убедилась в этом воочию, но среди сих густых и жестких зарослей виднелся ее медальон, пропажу которого она едва не оплакивала вчерашней ночью.
Князь поймал ее взгляд. Его ладонь потянулась к груди. Он коснулся пальцем изумруда и обвел его контуры. У графини пересохло в горле. Чуть более суток назад он столь же ласково касался ее губ, а после целовал ее жадно, до боли...
Графиня облизала губы. Они еще побаливали от тех неистовых поцелуев. И, странное дело, она будто вновь ощутила, как его рот прижимается к ее губам...
Сердце забилось неистово, словно пойманная в силки птица. Графиня задыхалась, лицо ее пошло пятнами. И главное, она не знала, как ей поступить. Если она заявит, что медальон принадлежит ей, как потом объяснить Ксении и Павлику, почему он оказался у князя?
Князь, усмехаясь, по-прежнему не сводил с нее глаз. Его пальцы лениво перебирали цепочку, но он до сих пор не вымолвил ни слова, точно дожидался, что скажет она.
Но Наташа промолчала. Она повернулась к Ксении и огорчилась еще больше. Сестра с явным недоумением смотрела на князя. "Вот паршивка!" - рассердилась графиня про себя, но постаралась не выдать своего негодования. Как она могла забыть, что Ксения уже видела медальон у нее на груди? Теперь объяснений не избежать! Хотя чего это она всполошилась? Не хватало ей отчитываться перед девчонкой! Мало ли что сестра заметила, и какое, спрашивается, ей дело до ее отношений с князем.
