Эдит Хилл - Порабощенные сердца
***
К закату был разбит укрепленный лагерь. На дне долины появились шестьдесят палаток.
С деревянной тростью в руках Гален обходил южную границу лагеря под предлогом осмотра укреплений - глубоких канав и валов, обложенных дерном и утыканных острыми кольями.
Отсюда он не мог видеть ее хижины, но тонкая струйка дыма, поднимающаяся над деревьями, говорила о том, что Рика там. Он почему-то был уверен, что она не искала прибежища в крепости, и ощущение ее близости вызывало в нем одновременно чувство покоя и беспомощности.
Два дня назад, перехватив Агриколу и соединившись со своим легионом, он так же легко вернулся к армейской жизни, как надел военную форму. Днем постоянные заботы, обязанности и ответственность, лежащая на человеке его должности, отвлекали от раздумий и воспоминаний. По ночам мысли и картины почти трехмесячной жизни здесь вновь приходили к нему. Иногда он почти чувствовал ее присутствие рядом с собой или слышал знакомый голос. Он говорил себе, что это все лишь жажда удовольствий, однажды испытанных и ныне ушедших. Со временем это пройдет. Он был солдатом, армия была его домом. Но все же...
- Центурион Мавриций.
Звук своего имени вернул Галена к действительности. Он обернулся и увидел приближающегося к нему младшего офицера из ставки Агриколы.
Человек остановился и отдал честь.
- Наместник желает видеть тебя в своей палатке. Следуй, пожалуйста, за мной, господин.
Гален коротким кивком подтвердил, что понял приказ, и прогнал приступ раздражения. Зачем ему сопровождающий? Каждый римский военный лагерь, состоящий из кожаных палаток или построенный из камня и дерева, имел один и тот же вид: четверо ворот, две пересекающихся улицы и штаб в центре - в данном случае палатка Агриколы. Однако чтобы успокоить немного нервничающего адъютанта, он молча последовал за ним.
По земляной дорожке, уже плотно утоптанной сандалиями четырехсот восьмидесяти солдат, они прошли мимо рядов палаток, настолько идеально поставленных, что при всем желании нельзя было найти ни одной выступающей за линию.
Палатка Агриколы отличалась от других только местонахождением. Посланный за Галеном просунул голову внутрь и доложил о прибытии. Потом пригласил Галена войти.
Гален раздвинул кожаные полы, заменяющие дверь и, наклонив голову, вошел внутрь. Он не успел выпрямиться и, следуя правилам, снять шлем, как на него налетел клубок из разноцветной одежды и светлых волос.
- Гален! - Дафидд обхватил его руками и прижался. - Я говорил Рике! Я говорил Рике, что ты вернешься! Я был прав. Я знал, что будет так. Просто был уверен!
- Дафидд. - От нахлынувших чувств у него перехватило горло, и он смог выдавить только имя. Сердце, казалось, перевернулось под пластинами доспехов.
- Гм!
Легкий кашель, раздавшийся из другого конца палатки, вернул его к действительности. Почувствовав, откуда исходит угроза, Гален осторожно освободился из объятий ребенка и поставил его сбоку, слегка позади себя, загородив от взгляда человека, сидевшего за столом в дальнем углу. Он отдал честь, легко стукнув костяшками правого кулака по груди.
- Прошу прощения, наместник.
Хотя Агрикола был известен почти полным отсутствием чувства юмора, на его губах появилась легкая усмешка.
- Успокойся, центурион. В конце концов, данные тебе инструкции включали попытку приобрести у этих людей какое-то доверие. Надо было показать им, что римляне не какие-то демоны с длинными хвостами и светящимися в темноте красными глазами. Мне кажется, по крайней мере в этом смысле, - он указал пальцем на мальчика, - ты выполнил свое задание исключительно хорошо. Однако... - взгляд из-под густых бровей вновь обратился к нему, - у тебя были и другие задания. И успешное выполнение главной цели твоей миссии не кажется столь очевидным. - Теперь он посмотрел на Галена сурово. - По заверениям императора, да и моим тоже, человек, так хорошо проявивший себя на полях битв в Иудее, добьется своего при любой ситуации. Тем более результаты этого задания кажутся неожиданными и неприятными.
- Боюсь, я поставлен в невыгодное положение. Если наместник будет так любезен объяснить...
Он прервался на середине фразы, так как Агрикола поднял руку и жестом приказал ему замолчать. Как бы вспомнив о присутствии Дафидда, он опустил взгляд на него и приглашающе махнул рукой.
- Подойди, мальчик. Мы не окончили наши дела. Сядь и сиди спокойно.
Дафидд тотчас же допрыгал на одной ноге к указанному ему Агриколой стулу и неуклюже вскарабкался на него. Его ступни на добрый фут висели выше земляного пола.
Гален снял шлем, зажал его вместе с тростью под мышкой и застыл в напряженном внимании, ожидая дальнейших слов Агриколы.
В палатке было тепло, и он чувствовал, как по спине стекает струйка пота. Свой плащ Агрикола снял, и тот лежал на небольшом ящике позади него. Одетый в тунику, он сидел за видавшим виды лагерным столом и рылся среди свернутых свитков и восковых табличек в поисках пера. Дафидд сидел тихо, болтая ногами, оперевшись ладонями о сиденье стула. Время от времени он посматривал на Галена с улыбкой, как будто был посвящен в некий чудесный секрет. Вопрос о том, что делал мальчик в палатке Агриколы, внезапно отступил на второй план.
Отыскав перо, Агрикола что-то нацарапал на восковой табличке. Закрыв деревянные створки, он протянул табличку Дафидду.
- Отдай это одному из людей, охраняющих лошадей, и ты получишь свою поездку.
Дафидд взял табличку, и его глаза засияли. Он отбросил волосы со лба.
- Правда? Агрикола кивнул.
- А теперь убирайся отсюда.
Все еще возбужденный, мальчик соскочил со стула и направился к выходу. Неожиданно он резко остановился и оглянулся назад.
- Мне действительно очень хочется покататься на лошади, но я обменял бы это на.., вы.., вы знаете.., на ту вещь.
- Некоторые вещи не так легко организовать, Дафидд. И честный человек не обещает того, что может не исполнить. А теперь иди.
Дафидд проскользнул мимо Галена, но, прежде чем выйти, остановился и довольно громко прошептал:
- Для такого важного человека он не очень страшен.
Звук, раздавшийся с другого конца палатки, мог быть и сдержанным смешком, и недовольным фырканьем. Гален не разобрал.
- Господин, насчет мальчика...
- Весьма занимательный ребенок, - закончил за него Агрикола. - Я "инспектировал" отхожее место, когда он подошел ко мне, настырный, как сто китайцев. Сказал, что орлиные перья на моем шлеме должны означать, что я начальник солдат Орла, и спросил, не я ли послал тебя сюда. Что ему нужно переговорить со мной о тебе. Прямо делегация в одном лице, и большой специалист по части ловли момента и использовании его в свою пользу.
Гален изо всех сил стиснул зубы и отвернулся. В присутствии британского наместника смеяться не подобало. И все же возникшую перед его глазами сцену невозможно было представить без смеха.
Если Агрикола и обратил внимание на его попытки скрыть свое веселье, он этого не показал. Скрестив руки на груди, откинулся в кресле.
- Его привязанность к тебе, центурион, граничит с любовью. Эта кроха имела смелость оспаривать решения самого имперского наместника.
- Господин?
- Он не хочет, чтобы ты уходил. Он хочет, чтобы ты остался здесь, с ним.., и какой-то женщиной по имени Рика. - Он сделал паузу и медленно наклонился вперед. - Очевидно, центурион, из твоего первоначального сообщения выпали некоторые детали.
- Ничего такого, что повлияло бы на конечный результат, господин. - Гален знал, что его чувства хорошо скрыты за безразличным выражением лица. Но в мыслях было смятение. Как много Дафидд уже рассказал?
Агрикола задумчиво смотрел на него.
- Я служил в Британии раньше и прекрасно знаю этих людей, центурион Мавриций. И я не слепой. Сегодня утром было совершенно ясно, что между тобой и их королем существует какая-то связь, и я начинаю понимать, откуда она взялась. Потом этот хромой ребенок выходит из леса, когда я мочусь, и просит меня, чтобы ты остался... И более того, рассказывает мне о какой-то женщине... Я задумываюсь еще сильней. Я должен понять, является ли твоя рекомендация о необходимости мира с этими людьми заключением, свободным от предвзятого суждения.
Теперь он говорил быстро, тоном человека, чье спокойствие на грани срыва.
- Если быть совершенно откровенным, я должен спросить, способен ли ты иметь касательно этих людей какое-либо суждение, которое было бы объективным.
Гален скрипнул зубами.
- Могу заверить вас, наместник, в том, что мои чувства не повлияли на мои рекомендации. Я полностью осознаю конфликт между тем, что я начал чувствовать к этой женщине и этому ребенку, и служебной присягой. Однако эта битва для меня уже позади.
- И кто победитель, центурион?
- Не думаю, чтобы я стоял здесь, наместник, если бы вы не знали ответ на этот вопрос.
- Ты прав. - На его лице опять появилась кривая усмешка. - Но я хотел видеть твое лицо при этих словах. Значит, так. Я приму к сведению твои рекомендации при сегодняшней встрече с Церриксом. До той поры ты свободен.
