Морье Дю - Мери Энн
- Пришли к вашему джентльмену? - спросил он. - Он поднялся наверх поужинал два часа назад. Он был так счастлив отведать настоящих английских блюд. Он прекрасно выглядит. Сэм, проводи мадам в номер 5.
Посыльный проводил ее на второй этаж и остановился возле двери. Она вошла.
Билл, в рубашке с закатанными рукавами, стоял на коленях возле сундука. При виде его, такого знакомого, родного, надежного, беспокойство исчезло. Она закрыла за собой дверь и позвала его.
- Билл...
- Как... Мари Энн!
Ей нужно так много рассказать ему, объяснить - все, что произошло в последние девять месяцев. Ему было известно о приговоре военного трибунала, но он ничего не знал о том, что последовало за этим: письма господину Эдаму, арест, полное отсутствие денег, знакомство в ноябре с Уордлом и майором Доддом и окончательное решение связать свою судьбу с ними.
- Ты была не права, ужасно не права.
Но она перебила его.
- А что мне оставалось делать? Тебя здесь не было. Мне никогда еще не было так одиноко.
- Я предупреждал тебя четыре года назад...
- Я знаю... знаю... Какой смысл вспоминать об этом? Дело сделано. Если бы герцог пошел на то, чтобы договориться со мной, ничего бы не случилось. Но он отказался, и мне больше ничего не оставалось, как сделать то, что я сделала сегодня: выступить свидетельницей по выдвинутым против него обвинениям. Это страшная мука, это кошмар, но у меня нет другого выхода.
- Ты ждешь, что я помогу тебе?
- Ты должен мне помочь. Без тебя я пропаду. Мы не сможем положиться на других свидетелей. Сегодня вечером, после заседания, Уордл сказал мне, что большинство участников дела будут все отрицать: они слишко сильно боятся неприятностей. Ты помнишь Сандона, друга полковника Френча? Мы думали, что он выступит в качестве свидетеля от обвинения, но, по всей видимости, он откажется. И еще агент по имени Донован, на которого, как я считала, можно было положиться, учитывая, что в прошлом он получал от меня довольно хорошие деньги. Билл, дорогой, прошу тебя... ты должен поддержать меня.
В ее голосе было столько муки, столько страданий, глаза наполнились слезами. Он обнял ее и прижал к себе.
- Мы поговорим об этом завтра.
- Нет, сегодня.
- Уже поздно. Я вызову экипаж, чтобы отвезти тебя домой.
- Я не поеду домой. Я останусь у тебя.
- Это не очень мудрое решение...
- О Господи, не говори о мудрости... Разве ты не хочешь меня?
Швейцар получил записку, которую он передал Самюэлю Ужллсу, посыльному: "Ни в коем случае не беспокоить до утра номер 5. Завтрак к восьми".
На следующий день полковник Уордл получил информацию, что господин Вильям Даулер, прибывший из Лиссабона, готов выступать в качестве свидетеля от обвинения и готов встретиться с ним в воскресенье на Вестбурн Плейс.
"Что они скажут Биллу? - спрашивала себя Мери Энн. - Почему отвечать на вопросы так мучительно, почему надо все время изворачиваться?" Ей нечего бояться своих показаний. Она брала взятки - это всем было известно, она признавала свою вину. Ее не волновало, что ее будут об этом расспрашивать, но, когда министр юстиции коснулся ее прошлого, ее охватило чувство, будто ее заманили в ловушку, из которой нет выхода. Она боялась, что ее заставят признаться в чем-то таком, что касалось ее прошлой жизни, ее любовников, и это потом попадет в газеты и дойдет до детей.
Бедный Билл, возможно, он тоже чувствует свою вину, думая о своем отце в Аксбридже, который всегда считал постыдным делом брать взятки. А теперь Биллу придется обо всем рассказать, чтобы поддержать обвинение. Внезапно она с ужасом поняла, что не сможет выдержать этого, и, когда в понедельник вечером к ней заехал Вилл Огилви, она попросила его увезти ее из города.
- Я сорвалась. Я не смогу пройти через это.
Секунду он не отвечал. Потом пересек комнату и остановился перед ней.
- Вы жалкая трусиха, - сказал он и дал ей пощечину.
Ее мгновенно охватило бешенство. Она дала ему сдачи. Он расхохотался и сложил на груди руки. Она расплакалась.
- Ну ладно, похнычьте, - сказал он, - и возвращайтесь в канаву. Ползите, как крыса, и спрячьтесь там. Я-то думал, что вы - настоящая кокни, что у вас есть гордость.
- Как вы смеете называть меня трусихой!
- Потому что вы на самом деле трусиха. Вы родились в грязном переулке и получили воспитание на улицах Лондона, но у вас не хватает духу отстаивать интересы вашего класса. Вы боитесь, потому что королевский министр юстиции, чья работа заключается в том, чтобы быть отталкивающим, задает вам вопросы. Вы боитесь, потому что тори называют вас шлюхой. Вы боитесь потому, что гораздо спокойнее рыдать, чем бороться, и потому, что вся палата состоит из мужчин, а вы - женщина. Уходите, если хотите, поступайте, как вам заблагорассудится. Может, вам будет интересно узнать, что вы окажетесь в хорошей компании. Герцог Кент только что произнес речь в палате лордов. Предлагаю вам присоединиться к нему и поехать с ним в Илинг.
Он швырнул на пол какой-то листок и вышел. Она услышала, как хлопнула входная дверь. Она подобрала листок и прочитала то, что было подготовлено для прессы на следующее утро:
"Палата лордов, шестое февраля 1809 года. Герцог Кент счел необходимым заметить, что многие считают, будто именно он санкционировал обвинения против главнокомандующего из-за конфликта, возникшего между ним и его братом. Какими бы ни были у них разногласия, они касаются только профессиональной сферы. Герцог Кент питает к своему брату безграничное уважение и считает, что он был неспособен совершить приписываемые ему преступления. Напротив, герцог Кент сделал все возможное, чтобы опровергнуть выдвинутые обвинения. Все члены королевской семьи сошлись в едином мнении по этому вопросу".
Она отбросила листок и подошла к окну, но Вилл Огилви уже ушел. Она позвала Марту.
- Если приедет полковник Уордл, скажи ему, что я сплю. Но передай ему, что завтра в то время, какое он укажет, я буду в палате общин.
"Непорочный Саймон" может отказываться от своих взглядов. Но не Мери Энн.
Глава 2
В следующий четверг, когда возобновилось слушание дела, полковник Уордл заявил, что он переходит ко второму обвинению, касающемуся рекрутов полковника Френча, и вызвал капитана Сандона. Из страха свидетель стал отрицать, что когда-либо говорил на эту тему с госпожой Кларк. Вопрос, заявил он, был решен между этой дамой и полковником Френчем, и он сам ни во что не вмешивался. Однако, под нажимом полковника Уордла, он признал, что несколько раз он заплатил ей в общей сложности восемьсот или восемьсот пятьдесят фунтов вдобавок в тому, что полковник Френч заплатил ей и ее агенту, господину Корри.
Он не считал, продолжал свидетель, что госпожа Кларк обладала таким уж большим влиянием на главнокомандующего, и никогда не предполагал, что в ответ на свое прошение о разрешении проводить набор рекрутов, поданное по обычной процедуре, он получит отказ. Но полковник Френч решил ускорить дело, дав деньги госпоже Кларк. Госпожа Кларк держала все в большой тайне и каждый раз при встрече просила его соблюдать максимальную осторожность, опасаясь, что известие о передаче денег дойдет до официальных инстанций, а главным образом - до герцога Йоркского.
Капитану Сандону разрешили удалиться и вызвали господина Доменго Корри. Учитель музыки, улыбающийся и полный сознания собственной значимости, завивший по такому важному случаю волосы, огляделся по сторонам в надежде увидеть знакомые лица. Однако его попросили быть повнимательнее, и полковник Уордл начал допрос.
- Вы можете вспомнить, как представили капитана Сандона госпоже Кларк?
- Я никогда не представлял его, он представился сам.
- Вам что-либо известно о заключенной между ними сделке?
- Они договорились обо всем, и в июне мне был отослан чек на двести фунтов.
- Вам что-либо еще известно?
- Несколько человек обращались ко мне с просьбой устроить их на хорошее место, и я говорил об этом госпоже Кларк, но больше я ничего не слышал.
- Вы уничтожали какие-либо бумаги до того, как дело стало слушаться в палате?
- Я уничтожил некоторые бумаги в июле того же года, после дела с капитаном Сандоном. Однажды я пришел в дом к госпоже Кларк, и она сказала мне, что произошел ужасный скандал, что герцог в гневе, и она просит, чтобы я сжег все бумаги и письма.
- Она объяснила, почему герцог рассержен?
- Да. Она сказала мне, что за герцогом очень пристально наблюдает полковник Гордон, а господин Гринвуд следит за ее действиями. Она оказалась в таком положении, что ничего не могла предпринять. В тот момент она собиралась поехать к Кенсингтон Гарден. Экипаж ждал у дверей, и она сказала: "Ради Бога, идите домой и сожгите бумаги".
Поднялся господин Шеридан, член парламента от Ирландии.
- С тех пор вы получали письма от госпожи Кларк?
- Да, в этом году я получил приглашение приехать к ней. Она пригласила меня отобедать, и я согласился.
