Ежи Косински - Игра страсти
В паддоке порядка было больше. Фабиан прошел мимо ряда палаток и стойл, где располагались крупнейшие национальные и международные команды конников с лошадьми, на попонах которых были эмблемы самых знаменитых конюшен. Он видел коннозаводчиков и владельцев лошадей вместе с их семьями, целые полчища тренеров и наставников, а также наездников, тренирующихся и готовящихся к очередному состязанию, в то время как их соперники приходили в себя после предыдущего. Тут же суетились конюхи, седлающие или распрягающие лошадей.
В дальнем конце паддока он обнаружил палатку и стойло Стэнхоупов. Старинный фамильный герб ярко выделялся на темно-синем фоне стойла, алой ткани палатки и желтого войлока чепраков и потников.
Фабиан натолкнулся на главного конюха, который помнил его с тех пор, как он учил его младшего сына выездке в тотемфилдских конюшнях «Двойные удила». Упав в молодости с лошади, он теперь ковылял среди лошадей и снаряжения, опираясь на две трости.
Главный конюх сообщил Фабиану, что Капитан Ахав уже находится на тренировочной арене, расположенной у входа на главную арену. Там его разогревает Стюарт Хейворд — молодой человек из известной семьи южан, который до этого неоднократно объезжал жеребца, выступая за семейство Стэнхоупов на состязаниях для новичков, юниоров и в открытых состязаниях и в конце концов завоевал право выступать на крупных соревнованиях. Если он приведет Капитана Ахава к победе по классу крупных лошадей, то это будет кульминацией всех его усилий.
Оказавшись на тренировочной арене — сравнительно небольшой, пропорциональной количеству и высоте препятствий, сооруженных по ее периметру, — Фабиан увидел, что, готовясь к главному событию, которое должно начаться через полчаса, несколько наездников принялись в ровном темпе совершать на своих лошадях тренировочные прыжки. Рядом с ареной он заметил великолепный силуэт Капитана Ахава — американской чистокровки с безупречной родословной и отличной подготовкой. Стоявший рядом с ним наездник поправлял сбрую.
Фабиан тотчас направился к Хейворду. Молодой человек был чуть выше его самого — сильные, мускулистые ноги, светлые вьющиеся волосы, ниспадающие на лоб, придавали ему особое обаяние. Фабиан без труда представил его играющим в составе университетской футбольной команды или с ракеткой в руках.
— Я Фабиан, — представился он, протянув ему ладонь.
Хейворд почтительно пожал ему руку, как и подобает хорошо воспитанному юноше при знакомстве с мужчиной вдвое старше и известнее его самого.
— Вы не тот самый игрок в поло, который некогда преподавал выездку в Тотемфилде? — спросил он.
— Да, в самом деле, — отозвался Фабиан. — Только это было очень давно, — добавил он.
— Ванесса всегда говорит, что вы дали ей больше, чем любой другой преподаватель, мистер Фабиан, — произнес Хейворд с ноткой восхищения в голосе.
— Рад, что мисс Стэнхоуп так думает, — сказал Фабиан.
Молодой человек продолжал смотреть на него, словно присутствие Фабиана было для него источником уверенности. Фабиан невольно почувствовал расположение к этому юноше, столь воспитанному и прямодушному.
Лишь после того как Хейворд вновь принялся поправлять сбрую Капитана Ахава, Фабиан заметил его необычную бледность. Хотя на тренировочной арене было прохладно и он еще не ездил верхом, на лбу и верхней губе юноши выступили капельки пота. Прикасаясь к седлу, руки его дрожали. Заметив на себе пристальный взгляд Фабиана, Хейворд неожиданно начал изображать из себя этакого сорвиголову.
— Поехали, Ахав, — произнес он и шутливо добавил, садясь на жеребца: — Отправимся на поиски нашего Белого кита!
Дважды объехав тренировочную арену — посадка у него оказалась безупречной, — Хейворд перевел жеребца на медленную рысь, затем, крепко держась в седле, поскакал легким галопом. Чувствуя себя неуверенно в новой обстановке. Капитан Ахав встал на дыбы, приблизившись к первой изгороди. Выставив вперед плечи и руки, подняв кверху носки и опустив пятки, Хейворд глядел перед собой, прочно держась в седле. Икры и шенкеля крепко прижимались к телу лошади. После того как жеребец взял препятствие, линия удил от мундштука к локтю всадника оказалась ненарушенной, пальцы его ощущали настроение лошади, предоставляя ей свободу маневра. Опускаясь на землю, Хейворд самортизировал, садясь в седло, расслабив щиколотки и поглотив коленями силу удара при приземлении. Удила были натянуты вновь, и связь между рукой всадника и мундштуком вновь осталась ненарушенной.
Прыжок был осуществлен превосходно. Довольный действиями молодого наездника, Фабиан хотел было покинуть тренировочную арену, как вдруг заметил, что Хейворд неожиданно утратил равновесие и съехал набок. Раздраженный неожиданным рывком мундштука, жеребец отказался взять следующее препятствие, в испуге притормозив перед ним и упершись задними ногами в опилки. Хейворд тотчас же выпрямился в седле и отъехал в сторону, чтобы не мешать остальным наездникам продолжать разминку. Покачиваясь, он направился к Фабиану и когда остановил жеребца, то едва не упал на землю. Протянув руку, Фабиан подхватил его под локоть и помог ему спешиться. Лицо молодого человека было мертвенно бледно и залито потом. Он выглядел больным.
— Что случилось? — спокойно спросил Фабиан.
— Не знаю, — пробормотал Хейворд, рассеянно разглядывая Фабиана. — У меня… У меня какое-то странное ощущение. — Он то и дело глотал слюну, словно у него пересохло во рту.
— В чем дело? — настаивал Фабиан и, прислонив юношу к стенке манежа, стал развязывать у него на шее шарф, расстегивать накрахмаленный воротник и пуговицы на куртке.
— Я принимал таблетки, — хриплым голосом пробормотал Хейворд.
— Какие таблетки?
Глаза у юноши были закрыты; казалось, он вот-вот сомлеет.
— От желудка, чтобы выдержать все это, — с трудом проговорил он и с убитым видом показал на главную арену.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Фабиан.
Хейворд сполз вниз по стене, затем попытался подняться, но удержаться на ногах не сумел.
— Вряд ли я смогу выступить, — сказал он, проведя ладонью по лицу, но лишь размазал по нему грязь. — Но все равно попробую.
— Неудачное падение может погубить и вас самих, и лошадь, — заявил Фабиан.
— Что же мне делать, мистер Фабиан? Выступать? — Глаза юноши тускло блеснули, когда он попытался поправить на себе тесный костюм для верховой езды.
— Вы больны, — возразил Фабиан. — Ноги вас не слушаются, вам не сохранить равновесие.
— Но меня некем заменить. Слишком поздно: Капитан Ахав объявлен, и все ждут, что он будет участвовать в прыжках.
— Многие наездники сходят с соревнований в последнюю минуту, — сказал Фабиан. В его голове начал созревать план, и в нем стала расти решимость, которая мчала его мысли к цели, как мяч для игры в поло. — В крайнем случае, я смогу выступить на Капитане Ахаве, — добавил он, ясно представляя, что ему надо делать.
— Вы, мистер Фабиан? — недоверчиво посмотрел на него Хейворд.
— Почему бы и нет? — сказал Фабиан. — Это самое малое, что мы можем сделать для семейства Стэнхоупов, — добавил он со значением.
— Неужели вы действительно выступите? — пробормотал Хейворд, переставший сомневаться в Фабиане.
— Пойдемте, — произнес Фабиан. — Мне нужен ваш костюм.
— Может, мне следует сообщить Ванессе, что вы выступите на Капитане Ахаве? — пробормотал Хейворд едва слышно.
— Ванессе? — повторил Фабиан.
— Еще несколько минут назад она была здесь вместе с семьей и гостями. Они направились в свою ложу, — отвечал молодой человек.
Первым желанием Фабиана было пойти и взглянуть на Ванессу хотя бы краешком глаза. Затем он сообразил, что если он выступит на Капитане Ахаве, то при свете прожекторов Ванесса увидит его на арене и будет наблюдать за каждым его движением. На мгновение он растерялся: а вдруг он дискредитирует себя в ее глазах и в глазах ее семьи и гостей? Он уже не был уверен, что сумеет выступить на жеребце. Однако быстро взял себя в руки, убедив себя в том, что если выступление на Капитане Ахаве явится событием в его жизни, то пусть суждение о нем станет событием в жизни этих зрителей.
Он посмотрел на часы. Выступления в классе крупных лошадей должны начаться через четверть часа. Он быстро привязал жеребца к коновязи.
Хейворд готов был вот-вот свалиться с ног, болезнь и сознание собственной беспомощности лишили его возможности оценивать происходящее. Ставший объектом пристального внимания остальных наездников, Хейворд разрешил Фабиану отвести его в палатку Стэнхоупов, где тот положил его на кровать.
Испуганно глядя на него, главный конюх выслушал Фабиана, заявившего, что намерен выступать на жеребце.
— Я должен уведомить об этом мисс Ванессу, — заявил он, ковыляя, упираясь тростями.
