Сьюзен Хилл - Миссис де Уинтер
Мы теперь и не могли устраивать столь пышное празднество, война закончилась совсем недавно, и это было бы просто неуместно; Максим такого и не предлагал, не будет омаров и шампанского, не будет гирлянд, огней и китайских фонариков, развешанных на деревьях, ни специально устроенной площадки для танцев, ни фейерверка, ни маскарадных нарядов. В Мэндерли целые бригады рабочих бросили свои текущие дела и несколько дней занимались подготовкой к маскараду, слуги не могли думать или говорить ни о чем другом.
У нас не было ни рабочих, ни штата слуг, в моем распоряжении находились Дора и Нед, да еще иногда какая-нибудь девушка из деревни, либо миссис Пек, если возникала острая необходимость. Коббетс-Брейк - это не Мэндерли, в нем не может быть такого размаха, он был милым и обветшалым, старым и красивым домом и уж никак не принадлежал половине графства.
Я вышла из дому, поднялась на косогор, села на траву и посмотрела на дом сверху. Миссис Дэнверс лишь на короткое время удалось бросить на него тень, теперь же он снова был озарен светом и грелся в солнечных лучах.
Поначалу я обдумывала планы проведения вечера без особой охоты; я вынуждена была этим заняться, потому что у меня не нашлось весомых аргументов, чтобы воспротивиться идее Максима. Однако шли дни, несколько раз я навещала Банти, дважды она приходила ко мне, и я постепенно вошла во вкус. Ведь это, в конце концов, будет мой праздник.
Мы решили устроить садовый пикник, который начнется под вечер. Будут установлены столы - столько, сколько я смогу найти или занять, - под деревьями, на террасе, на лужайке, в большой и малой гостиных. Дом также будет открыт для гостей; люди постарше могут попить чаю и с удобством посидеть в холодке, поскольку предвиделась жара, в чем я не сомневалась: жаркие золотые дни стояли уже долго, и конца им не было видно. Но я приглашу не только пожилых людей.
- Мне бы хотелось видеть на празднике и молодежь, - сказала я Банти. Вы не попросите девочек, чтобы они пригласили своих дружков? Я скажу Неду, чтобы он привел в порядок старый теннисный корт и починил сетку. А еще они могут поиграть в крокет - я нашла комплект в подвале. Хочу, чтобы молодые люди повеселились и получили удовольствие.
Чай будет подаваться на кухне и в тени возле дома - добрый, старый, традиционный чай, какого вправе ожидать люди, с сандвичами, пирожными, булочками, малиновым вареньем и сливками. Позже для тех, кто прогуливался под лучами заходящего солнца и опоздал, будут поданы напитки.
Единственным украшением должны были стать цветы, которые я собиралась поставить в кувшины, вазы и чаши на столах, а также повсюду в доме. Банти хотела принести сколько сможет, то же самое обещали Дора и Нед, и это будут простые деревенские букеты, а не чопорные, холодные композиции, составленные флористами.
- Это вы грандиозно придумали, - сказала Банти. Лицо ее сияло улыбкой; она пополняла список приглашаемых новыми фамилиями, по мере того как они приходили ей в голову. В этом отношении я целиком положилась на нее. - У нас в округе не было праздничных вечеров... ну, еще с довоенного времени! Если не считать праздника урожая и подобных ему деревенских посиделок. Последний большой праздник был, когда девушка из Киркли выходила замуж. Тогда были танцы в старом амбаре, а в полночь звонили в колокола. Не сомневаюсь, что у вас будет очень весело, вы такие молодцы!
Таким образом, никто не считал, что устройство вечера - наша обязанность, все будут искренне благодарны нам и счастливы прийти, мы не собирались входить в огромные расходы и беспокоиться по поводу того, что можем не оправдать ожиданий; Коббетс-Брейк - не Мэндерли, и никто здесь не ожидал чего-то особенного от семьи де Уинтер.
- Ты был прав, - сказала я Максиму спустя пару дней. - Я рада, что тебе пришла в голову эта идея.
- Хорошо. - Он даже не поднял головы от книги.
- Просто я до сих пор удивляюсь, только и всего. Ты так беспокоился... люди будут задавать вопросы... обсуждать...
- Да.
- Никто не задавал.
- Вот видишь.
Я отошла. Я не могла достучаться до него, разговаривать было бесполезно.
Но я получу удовольствие от вечера. Я должна. Это будет началом нового этапа, сказала я себе. И казалось, что так оно и будет. Погода установилась хорошая, мы работали целый день на солнце - Дора, ее сестра, миссис Пек, Нед. Мы позаимствовали в деревне столы и стулья, установили их, накрыли свежевыстиранными скатертями, поставили вазы и чаши с цветами - большие букеты хризантем, последние розы, буковые листья. Все были настроены весело, смеялись, отпускали бесхитростные шутки, всем хотелось, чтобы вечер имел успех. Я была в курсе всего - ив этом суть, поскольку в Мэндерли все делалось без меня.
Максима в первой половине дня дома не было, он появился к ленчу и нашел меня в саду.
- Ты выглядишь довольной. Я отвела прядь волос от глаз.
- Все замечательно, - сказала я. - Мне очень даже нравится. А что? - Я заглянула ему в лицо. - В чем дело? - Что-то было в его глазах, но я не могла понять, что именно. - Все будет хорошо, - заверила я. - Все будут доброжелательными.
- Конечно.
- Максим...
Он коснулся тыльной стороной ладони моего лица. В чем дело? Что это? Я задержала его руку. Я не хотела, чтобы нас разделяли какие-то тени.
- Может, нам поставить дополнительные столы на террасе, миссис де Уинтер? Дора говорит, что в кухне все не помещается.
Мы снова энергично занялись подготовкой к вечеру.
В конце концов, наши усилия стоили того, это самый лучший день, подумала я. Все будет чудесно. Полуденная жара спала, солнце было теплым и в то же время мягким, когда я шла по саду под деревьями, под аркой роз, чувствуя, как под ногами пружинит трава, которую Нед слегка подстриг и которая издавала слабый, свежий, ностальгически приятный запах.
Все было готово. Казалось, вот-вот начнется запланированный спектакль. Скатерти свисали аккуратными складками со столов, рядом располагались стулья, лежали наготове крокетные молотки и теннисные мячи. Я миновала калитку огорода и пошла в сторону ореховой аллеи. Кроны деревьев бросали узорчатую тень, и когда я отводила в сторону ветки, солнечные зайчики играли на усыпанной листвой земле. Впереди я увидела церковный шпиль, словно вписанный в последнюю арку, и мне стало спокойно, последние остатки нервозности испарились, я с облегчением вздохнула. Я поняла, что возбуждена, как ребенок, ожидающий начала праздника. Ничто не предвещает неприятностей, не будет никаких ужасных промахов, просто придут гости, и мы будем от души их приветствовать; а еще их будут приветствовать дом и сад. И всем гостям мы доставим массу удовольствия.
Через минуту-другую я должна возвращаться, скоро послышится шум машин, людские голоса. Все начнется. А пока я стояла под деревьями, объятая тишиной, никто меня не разыскивал, никто не беспокоился из-за того, что я ушла. Если бы я сейчас сбежала, подумала я внезапно, никто бы этого не заметил, события развивались бы, как запланировано, без меня. Однако это вовсе не так. Так было во время маскарада в Мэндерли. Там я ни к чему не имела отношения, ничего не значила. Здесь же я находилась в центре событий.
Это было мое.
Я услышала вдали чей-то голос, звяканье тарелок, но даже после этого не двинулась, осталась стоять, не желая расставаться с тишиной; мне хотелось, чтобы жизнь остановилась здесь, именно здесь. А затем, обернувшись, я увидела детей, которые тихонько шли под кронами деревьев навстречу мне, протягивая руки, их лица сияли от нетерпения:
- Пошли с нами, - сказали они. - Пора идти.
И, повернувшись спиной к серебряному шпилю, я пошла под деревьями к дому; гости уже начали прибывать.
Все последние годы я часто вспоминала этот день, и он мне запомнился как день радости, день великолепный во всех отношениях до того момента, пока не наступила развязка. Было много народу, много веселого смеха и разговоров под ласковыми лучами предвечернего солнца, много счастливых лиц; молодые люди, пришедшие вместе с семьей Баттерли, стучали теннисными мячами и бегали за ними, когда те проскакивали через отверстия в старой проволочной ограде. Я помню стук ракеток, более громкие удары крокетных молотков и взрывы аплодисментов. Солнце сияло, лиловые тени ложились на склоны, все пребывали в прекрасном настроении, и казалось, это будет длиться еще долго.
Мы с Максимом ходили среди гостей порознь, приветствовали, разговаривали, смеялись, знакомились, вдруг оказывались рядом и шли вместе, держась за руки, и между нами не было никаких теней, ничего, кроме любви и непринужденности.
Этот момент навсегда запечатлелся в моей памяти, и я могу его представить, стоит мне лишь пожелать; я вижу словно заключенную в раму картину. Мы стоим рядом в окружении гостей. Дора выходит из кухни, неся тяжелый поднос с белыми фарфоровыми чашками, за ней идет Нед с огромным кувшином дымящегося кипятка; какая-то женщина ставит на стол чашку, мужчина поднял руку, чтобы сорвать увядшую головку розы; Банти Баттерли стоит у задней стены теннисного корта, сжимая ракетку и грозя вступить в игру, она весело смеется, откинув назад голову. Максим, улыбаясь, подносит зажигалку к чьей-то сигарете, и я замечаю характерный поворот его головы.
