Элизабет Эллиот - Тигровая лилия (Ремингтон - 2)
Она подняла руку и робко погладила его по щеке.
- Мне кажется, ты очень терпелив со мной.
Он подумал, что вполне заслужил ее похвалу.
- Я просто чувствую, что спешить не стоит. Так мы скорее добьемся желаемого. - Он улыбнулся и прижал ее руку к губам, покрывая запястье жаркими поцелуями. Кончиком языка коснулся той точки, где билась тонкая голубая жилка. Лили тихо вздохнула в ответ. Она была так прекрасна, так восприимчива при всей своей невинности. Она вновь вздохнула. Тонкая ткань ее платья натянулась, четко обрисовывая мягкие холмики грудей... и он мгновенно потерял всякую способность думать.
- Может быть, мне надеть мою ночную рубашку? - Она села на постели и вытащила несколько шпилек из прически. Густая сверкающая волна волос упала ей на плечи и ниже, окутав ее до талии.
Он тут же потянулся к этим огненным прядям и, захватив одну, пропустил ее сквозь пальцы, дивясь тому, насколько они мягкие и шелковистые. Но он помнил, что есть еще кое-что нежнее этого шелка - кожа Лили....
- Так как насчет рубашки? - не дождавшись ответа, снова спросила она.
Он покачал головой, продолжая ласкать ее волосы.
- Сегодня она тебе не понадобится.
Ее глаза чуть округлились, и легкая дрожь прошла по телу. Опять он над ней подшучивает...
- Но ведь будет холодно...
- Не думаю. Ну, может быть, совсем чуть-чуть.
Он улыбнулся и раскрыл свои объятия.
- Придвинься ко мне поближе. Лили.
Он едва сдержал стон, когда она приникла к его груди. Его пальцы нащупали сквозь пелену волос меленькие жемчужные пуговки.
-Что ты делаешь?
- Расстегиваю. Эти закрытые платья мне кажутся очень неудобными.
- Вообще-то они не такие уж неудобные. И синяков не видно, - правда, они почти прошли.
Потемнев лицом при этом напоминании, он торопливо расстегнул ее платье до пояса и осторожно оголил ее шею. Синяки превратились в еле заметные желтоватые пятна, которые через несколько дней совсем исчезнут. Кончиками пальцев он осторожно провел по изгибу ее стройной шеи, затем сделал то же самое губами.
- Я больше не позволю тронуть тебя хоть пальцем, любовь моя.
Его слова звучали так нежно, и он поцелуем скрепил свое обещание. Она потянулась губами к его губам и, вспомнив его урок, коснулась своим языком его языка. В тот же миг он забыл обо всем на свете, о том, что существует кто-то, кто угрожает Лили, о своих обещаниях уберечь ее. Сейчас для него существовала только сладость поцелуя. Он полностью овладел ее ртом, проникая все глубже, все крепче сжимая ее в своих объятиях. Он чувствовал, как ее тело все больше напрягается. И понимал, что она хочет отдать ему себя всю и что он берет то, что она ему предлагает, слишком поспешно. Но он ничего не мог уже с собой поделать. Его бедра с силой вдавливались в ее нежное тело, а рука невольно потянулась к груди, сжимая и терзая ее, пока он не услышал ее тихие испуганные всхлипывания. В ту же секунду он оторвался от ее губ и, тяжело дыша, откинулся на спину, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Терпение давалосьему все с большим трудом.
Внезапно она приподнялась и склонилась над ним, сверкающий в пламени свечей каскад ее волос окуталихобоих.
- Я просто, наверное, немного нервничаю. Но ты ведь не перестанешь целовать меня из-за этого?
Он улыбнулся и покачал головой. Как он и надеялся, страсть уже начала захватывать и ее. Если он сумеет дождаться той минуты, когда она сама будет пылать и сгорать от желания, ожидающая его награда будет стоить всех его мук. Ее умоляющий тон был ему очень приятен, он решил не торопиться с очередной порцией ласк.
- Тебе сейчас тепло?
- О да! Даже слишком.
- И мне тоже, - сказал он задумчиво. - Ты не поможешь мне раздеться?
Снисходительный взгляд, который она бросила на него, показал, что она поняла его уловку, но тем не менее согласно кивнула. Он сел и повернулся к ней так, чтобы ей удобнее было снять с него сюртук.
- Я же расстегнул на тебе все эти пуговички, избавил тебя от этого малоприятного занятия. - Он развязал галстук и отбросил его в сторону, затем взялся за пуговицы на воротнике сорочки. - Ну что, поможешь мне? Эта сорочка очень мне сейчас мешает.
Лили закусила нижнюю губу и стала расстегивать верхние пуговицы. Ее пальцы чуть дрожали, получалось почему-то очень медленно, хотя она явно старалась. Ремингтон понял, что, когда она доберется до нижней пуговицы, наступит утро. Поэтому, вытянув сорочку из панталон, он быстро расстегнул все нижние пуговицы, оставив ей всего три в середине. Когда последняя пуговица была расстегнута, она взялась за края сорочки, но медлила, словно не знала, что делать дальше. Он попытался ее подбодрить.
- Ты ведь уже видела меня без сорочки в ту ночь, в моем доме. Уверяю тебя, с тех пор я мало изменился.
- Я знаю, - прошептала она. - Просто я не совсем уверена, что готова снова увидеть тебя таким голым.
Он улыбнулся про себя, пытаясь представить, что она скажет, увидев его тело полностью обнаженным.
- Неужели я выгляжу таким безобразным?
Она покачала головой.
- Просто ты выглядишь слишком соблазнительно.
Он взял ее за запястья и развел руки, раскрывая края сорочки. А затем прижал ее ладони к своей груди.
- Я очень хотел, чтобы ты вот так прикоснулась ко мне той ночью, признался он. - А еще я хотел коснуться тебя. Я хотел узнать каждый изгиб твоего тела, дотронуться до всех его тайн. Ты это называешь соблазнительным?
- Да, - прошептала она, не отрывая затуманившегося взгляда от его груди.
Больше ему не надо было ее подбадривать. Ее руки быстро скользили по его телу, лаская его плечи, и торс, и мускулистые руки, снова и снова - пока сорочка не упала на кровать. Его кожа горела от ее нежных прикосновений. Он потянулся к ней и осторожно принялся снимать с нее платье, спустив его сначала до талии. Только легкая, полупрозрачная ткань нижней сорочки прикрывала округлую грудь, и он замер на мгновение, наслаждаясь этим восхитительным зрелищем.
Его руки скользнули вокруг ее удивительно тонкой талии, и восхищенная улыбка медленно появилась на его губах.
- Оказывается, ты не носишь корсета.
- Очень редко, - призналась она. - Ты против?
Он покачал головой и потянулся к бретелькам ее тонкой сорочки.
Внезапно она почувствовала смущение и накрыла ладонями его руки, словно это легкое сопротивление могло остановить его. Он прикрыл ее руки своими и прижал ее пальцы так, чтобы они обхватили тонкие лямки. Взяв ее за запястья, он чуть сжал их, а затем потянул вниз со сводящей с ума медлительностью, открывая своему жадному взору плечи и чуть подрагивающую грудь. Она покорно опустила руки.
На какое-то мгновение он замер, глядя на нее, затем, обхватив за талию, приподнял и поставил возле кровати.
Платье и сорочка шелковой волной опустились вниз, окружив ее ноги словно пеной. Она в смущении отвернулась, и ее пышные густые волосы окутали ее, точно плащ. Стыдливым жестом; древним как мир, она прикрыла грудь скрещенными руками и опустила глаза под его жадным взглядом.
- Посмотри на меня, любимая. - Неведомое ему доселе благоговение прозвучало в его голосе. Она подняла на него неуверенный взгляд, в котором он увидел смятение. Он протянул руку и медленно провел пальцами по щеке. А затем одним жестом откинул ее волосы за спину.
- Ты так прекрасна, Лили. Мне так нравится смотреть на тебя.
- Я совсем не чувствую себя прекрасной. Я просто... голая.
Ему следовало бы возразить, рассказать ей, каким потрясающе прекрасным и совершенным было ее тело. Но он не мог вымолвить ни слова. Его взгляд скользил по совершенным линиям фигуры, и к благоговению добавились несказанные восторг и изумление. Ее кожа казалась ему такой же нежной и безупречно чистой, как лепестки лилии, согретые пламенем. Он уже знал, какими нежными и упругими были ее груди и как плотно они заполняли его ладони. Ее талия была на редкость тонкой, а бедра - восхитительно округлыми. Ее ноги, длинные и изящные, были просто безупречны, не женщина, а ожившая греза, та самая, о которой он мечтал одинокими ночами. Однако действительность превзошла все его самые смелые мечты. Его воображение было просто не в состоянии породить столь обворожительный образ. И эта красавица - его женщина!
Его жена!
Она принадлежала ему, он мог делать с ней все, что хочет. Он мог всю ночь напролет предаваться с ней любви и осыпать ее ласками. Однако пока ему достаточно было просто знать это... Сейчас больше всего ему хотелось доставить радость ей, заставить ее стонать от наслаждения.
Не отрывая от нее взгляда, он нашарил сзади покрывало и сдернул его. Затем поднял ее на руки и уложил на кровать. Но она не легла, а села, потянув на себя простыню, закрылась до самого подбородка. Он улыбнулся, ибо знал, что совсем скоро тоже окажется под этой простыней.
Настороженным взглядом она смотрела, как он расстегивает панталоны, но, увидев, что он собираетсяихснять, она испуганно закрыла глаза. В следующее мгновение он уже лежал рядом с ней.
