Барбара Эрскин - Победить тьму...
Он потянулся через стол и пододвинул к себе телефонный аппарат. В этот момент он услышал, как кто-то тихонько царапается в окно. Адам положил телефонную трубку, отодвинул стул, посмотрел в сад и улыбнулся.
— А, это ты, киса. Я уже думал, ты бросила меня. — Он подошел к балконной двери и отпер ее. Полосатая кошка по-царски, не спеша, прошла в комнату, потерлась об его ноги, как она уже раньше это делала, и затем прыгнула на стул. Он улыбнулся. — Ну, киса, и где ты была? — Кошка обычно приходила, когда Джейн не было дома. Казалось, она чувствует ее неприязнь и враждебность, и никогда не появляется, когда хозяйка на месте. Адам несколько раз терпеливо предлагал за время их супружества завести какое-нибудь животное. Он помнил, как когда-то в детстве Джинни принесла в дом маленького щенка. Хотя щенок прожил у них совсем недолго, он не забыл, какую любовь и нежность он питал к этому животному. Но Джейн в ответ всегда отрицательно качала головой.
Он наклонился и ласково дотронулся до головы кошки. Она посмотрела на него снизу вверх, а затем встала на задние лапы, передними уперлась в его грудь, а головой стала тереться у него под подбородком. Он улыбнулся и взял ее на руки.
— Ну так что, дорогая моя, я должен сделать для моего старого отца, скажи мне на милость? Следует мне отправиться на север, в Питтенросс? — Он поднес ее обратно к окну, затем постоял и посмотрел на лужайку. Кошка вся напряглась, казалось, она внимательно слушает его. — Я так давно не был в Шотландии, — спокойно продолжал он. — Я хотел, чтобы все это осталось где-то далеко в прошлом: и церковь, и дом моего отца. Но, я думаю, когда-нибудь мне все равно придется вернуться туда. Может быть, и к лучшему. Надо смотреть в лицо своим собственным ночным кошмарам. — Он гладил животное по спине, по его теплому шелковому позвоночнику. Кошка начала урчать. — Я уверен, именно так сказал бы мне мой друг-психотерапевт. Уйди поглубже в себя и посмотри, какие травмы и проблемы существуют в твоей жизни. Доктор Фрейд много чего говорил. Я почти убежден, все это касалось моих отношений с матерью и отцом. — Он провел рукой вверх почти до самых ушей кошки, а затем стал нежно чесать ее шею. Потом наклонился и поцеловал кошку в голову. — Ну, ладно, лучше я позвоню Дженни. Черт возьми, зачем ты сделала это? — Он резко сбросил кошку с рук, так как она вытянулась и расцарапала ему лицо острыми, как бритва, когтями. Он приложил к щеке ладонь и почувствовал, как между пальцами сочится кровь. — Ты, маленький дьявол, убирайся. Убирайся, брысь. А я еще хотел принести тебе молока после того, как позвоню. — Он отошел подальше от двери, в отчаянии прикладывая к ране носовой платок. Но кровь продолжала стекать по лицу, оставляя пятна на белой рубашке и голубых джинсах. — Черт бы тебя побрал! — Он поспешно прошел к двери кабинета, затем вбежал по ступенькам наверх, пытаясь хоть немного остановить кровотечение до того, как полностью испачкается рубашка. Стащив ее с себя, он бросил ее в таз и открыл кран с холодной водой. К тому времени, как он обработал рану, приклеил пластырь, переоделся в обычную домашнюю рубашку и свитер, после чего налил себе порцию виски, уже начало темнеть. Он медленно прошел в кабинет и некоторое время стоял там, глядя сквозь открытую балконную дверь в сад, вдыхая ночной воздух, наполненный ароматом роз и древесной коры. Затем вновь подошел к столу и снял трубку телефона.
Джейн проехала вверх по пустынной улице и затем выключила двигатель. Ее тело затекло, она чувствовала дикую усталость оттого, что просидела такой долгий путь за рулем. Некоторое время она оставалась на сиденье и устало смотрела на дом, окна утопали в темноте. Она долго размышляла над тем, что сказал ей Адам по телефону двумя днями раньше, пока, наконец, не приняла определенное решение.
— Я не могу позволить, чтобы он отправился в Шотландию один. Лиза, если я вернусь домой, могу я оставить у тебя Келома?
— Конечно, можешь. — Лиза обняла ее. — Ты знаешь, что тебе не надо даже спрашивать об этом. Можешь оставить его на любой срок. Если хочешь, даже на все каникулы. Я уверена, что детям нравится здесь. Они так хорошо ладят. К тому же Келом уже не в первый раз остается у меня. Более того, у тебя и Адама появится столь необходимое вам время побыть наедине.
Она дважды пыталась дозвониться домой, чтобы сообщить Адаму о своем решении, но он все время был на вызовах. В конце концов она решила сделать ему сюрприз и отправилась домой ночью, чтобы избежать плотного потока машин и дорожных пробок. Когда она подъехала к дому, на часах было половина пятого утра. Она медленно вылезла из машины и потянулась, вдыхая воздух, который был наполнен ароматом, плывущим из разных садов. Все это было совершенно не похоже на холодный дикий воздух уэльских гор. Затем она снова нырнула в машину, вытащила оттуда свою сумку и ручную кладь. Захлопнув дверцу, закрыла машину и направилась по дорожке к двери, затем сунула руку в карман пиджака, чтобы отыскать ключи.
В доме было очень темно, и она вытянула руку, чтобы нащупать выключатель в холле, после чего осторожно закрыла за собой дверь.
По мере того как она поднималась по лестнице, ступеньки скрипели под тяжестью ее веса. Джейн старалась не шуметь и идти на цыпочках. Дверь в их спальню была открыта, она вошла и нащупала выключатель на маленькой лампе, которая стояла на высоком комоде сразу же около двери. Адам спал. Как только глаза Джейн привыкли к яркому свету, она поняла, что рядом с ее мужем на подушке лежит кто-то еще. Это была женщина. Ее длинные черные волосы оттеняли белизну наволочки.
— Адам! — Ее гневный крик заставил его вздрогнуть, и он проснулся.
Не в силах еще до конца понять, что происходит, Адам сел.
Вся дрожа, Джейн схватилась за спинку стула, который стоял рядом. Она не могла справиться с волнением — никакой женщины в комнате не было.
— Господи, помилуй, что ты делаешь, зачем ты меня так пугаешь? — Адам резко спустил ноги с кровати и потянулся к своему ночному халату. Он был голый. У него не было привычки спать совершенно голым, и он никогда не делал так, даже когда Джейн спала рядом с ним на их двуспальной кровати. После того как у Джейн случился выкидыш, они купили две разные кровати, и в течение некоторого времени вся ее боль, беспомощность и несчастье отодвинули Адама на второй план. Время прошло, раны затянулись, но старая двуспальная кровать так и не вернулась назад на свое место. Джейн всегда об этом сожалела. А сейчас она смотрела, как он надевал халат и туго затягивает его поясом на талии. Через всю щеку у него тянулась еще не зажившая красная царапина, а волосы были растрепаны почти так же, как у Келома.
— Можешь ты мне сказать, что ты делаешь здесь посреди ночи? Что-нибудь случилось?
— Я думала, это будет для тебя сюрприз. — Она скорчила гримасу и скинула туфли. — Что тебе будет приятно увидеть меня. Просто я не хотела, чтобы ты отправлялся в Шотландию один.
— Я очень рад, что ты вернулась. — Он подошел, обнял ее и поцеловал в щеку. Про себя Адам благодарил Бога за то, что она никогда не узнает, как он, полусонный, пригласил кошку к себе в постель, даже не задумываясь о том, каким образом она снова проникла в дом, или о том, что она, возможно, снова нападет на него. Вместо этого он ощущал нежность ее шерсти, какое-то умиротворение, когда она нырнула под одеяло и улеглась рядом с ним. А еще он благодарил Бога за то, что Джейн никогда не суждено было узнать, что она разбудила Адама в тот момент, когда он страстно предавался эротическим снам. Это были сны о Брид…
Вздрогнув, Брид села в постели, ее всю трясло, и тело было холодным как лед. А-дам. Она же была с ним в его постели. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь упорядочить биение сердца в груди и снизить пульс. Вокруг нее в палате другие женщины мирно спали, она слышала их дыхание, чувствовала тишину, их стоны и даже рыдания. Она вернулась в свое тело слишком быстро, и это шокировало ее. Она села, поправила свои волосы, убрав их с лица, и поджала коленки. Ей было так хорошо. Так хорошо, как она могла только помнить. Когда он пригласил ее, она смогла преодолеть те странные излучения, которые исходили от амулета, находящегося рядом с кроватью. Это были те самые излучения, которые в течение долгого времени возвращали ее к своим мечтам и держали на расстоянии от того дома, где он жил. Он обнимал ее, прижимал к себе, гладил ее плечи и нежно нашептывал что-то, ища под одеялом в темноте ее губы.
А затем приехала эта отвратительная женщина. Нет, не та, которая с огненно-рыжими волосами, его Лиза, а другая — Джейн. У этой женщины волосы были цвета прошлогодней высохшей травы, от которых пахло мылом. Точно так же пахло от персонала госпиталя, где она сейчас находилась. Эта женщина была матерью сына А-дама. Подняв глаза к потолку, она почувствовала, как ее пальцы скрючились, словно когти животного. Эта женщина не принесла А-даму счастья. Она совершенно не заботилась о нем. Она куда-то уезжала без него и оставляла его в доме одного. В том доме, который, по ее мнению, был лишен женского тепла, красоты и комфорта.
