Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга первая
— Вы что, не видите, — пояснил Байардель, — он же на ходу придумывает всякие небылицы и тут же вышивает ими всякие узорчики! Клянусь честью, он просто бредит, а вы-то рты разинули пошире, чем глотка у нашей Монтань-Пеле, когда ей приходит охота поплеваться лавой, и готовы поверить всему этому вздору!
Бывалый пират пронзил капитана уничтожающим взглядом. Потом облокотился о стол и с отменно разыгранной невозмутимостью заметил:
— Вы, матрос с гальюна, еще одно слово, и я трубки не успею докурить, как уже буду шарить ножиком у вас в брюхе! Случалось мне встречать фрайеров и повальяжней, не вам чета, а потом развешивал на солнышке их потроха! А уж ваши-то я посушу с особой охотой!
— Не означает ли это, — насмешливо осведомился Байардель, — что вы еще не сочинили, как кончится ваша история?
— Вы только послушайте, что он говорит! — гневно зарычал Ив. — Нет, послушайте хотя бы звук его голоса, пока он еще может говорить! Потому как прежде, чем испустить дух, он будет звать на помощь свою мамашу, а потом я покажу вам, каково на вид сердце у пустозвонов подобного калибра — и это так же верно, как и то, что моя трубка уже давно погасла!
Не успев закончить своей тирады, Лефор тотчас же сделал вид, будто собирается вскочить на ноги и броситься на обидчика. Однако у Байарделя было не больше охоты затевать эту драку, чем и у самого Ива. А потому он счел за благо тут же пойти на попятный.
— Да ладно, будет вам, — примирительно проговорил он, — давайте кончайте свою историю, а на последнем слове я поставлю всей честной компании целый кувшин рому!
— Наконец-то слышу речи, достойные настоящего мужчины! — одобрил Лефор. — Первый раз за весь вечер… А поскольку всем уже давно не терпится промочить горло, то, пожалуй, не буду понапрасну терять времени! Так, значит, мы остановились на том, как я услыхал, что сзади отворилась дверь, обернулся… И что я вижу? Мари!.. Ах, господа, и что это было за видение! Вся такая беленькая, будто прозрачная! Клянусь честью, не будь она такой красоткой, я бы принял ее за привидение! Но и она тоже меня заметила и, похоже, собралась тут же юркнуть обратно к себе. Но было уже поздно! Я мигом подлетел к ней и этак деликатно спрашиваю:
«Что случилось, мадам? Может, вам нездоровится? Или чего-нибудь надо? Лефор весь к вашим услугам».
«Благодарю вас, сударь, — отвечает мне она, — вы настоящий благородный кавалер. Но мне ничего не надо. Просто мне не спалось, вот я и решила немного пройтись, подышать свежим воздухом…»
И тут она хватает меня под руку и тащит по галерее, да так крепко вцепляется, будто боится, как бы я не улетел от нее прямо через бойницу!.. Пару минут мы идем таким манером, она все больше молчит, разве что время от времени говорит всякие лестные слова насчет моей любезности, обходительности и деликатности… что касается меня, то я отвечал ей, как положено благовоспитанному кавалеру, когда он разговаривает с дамой ее положения, с самыми наилучшими намерениями и без всяких задних мыслей.
Он снова обвел взглядом своих слушателей и убедился, что все они уже достаточно захвачены его рассказом. Он уже было приготовился продолжать, когда увидел, что Босолей заерзал на стуле и вполголоса, но не настолько тихо, чтобы это не донеслось до ушей бывалого пирата, обратился к сидевшему подле него Виньону:
— Если он сейчас скажет, будто хоть одним своим грязным пальцем дотронулся до этой принцессы, я брошу ему в рожу вот эту кружку, может, тогда он наконец очнется! Клянусь честью, он бредит во сне!
Лефор повернул к нему лицо, лишенное всякого выражения, но придвинул его так близко к лицу Виньона, что усы его защекотали нос колониста и тот едва не расчихался.
— Господа! — воскликнул Лефор голосом столь громким, что его без труда могли слышать все, кто находился в тот час в таверне. — Так вот, тут Мари сжимает мне руку, да так крепко, что я не смог сдержать крика. А она мне так тихонько, нежней голубки, воркует: «Скажите, благородный кавалер… Вы знакомы с губернатором? Вы ведь, должно быть, у него на службе? Так не можете ли вы сказать мне, где я могу найти его в этот час?» — «А что вам угодно от нашего губернатора? — справился я, высвобождая из цепкого плена свою руку. — Он ведь человек занятой!» — «Мне нужно обратиться к нему с одной просьбой. И мне очень срочно надобно с ним встретиться… Где он живет? Где находятся его апартаменты?..»
На что я весьма сурово замечаю ей, что час уже поздний и совсем не подходящий, чтобы отрывать губернатора Дюпарке от его важных дел, и к тому же дедуля, что приехал с ней вместе, хоть он и убелен сединами, вряд ли, если это дойдет до его ушей, похвалит ее за ночной визит!
И знаете, господа, что она мне на это сказала?.. Ни за что не догадаетесь! Так вот, а она и говорит: «Дедуля?! Ах, сударь, неужто вы находите его таким старым?» — «Как вам сказать… — возразил я, — может, ему не так уж много лет, но вид у него довольно дряхлый!»
А поскольку она ничего не ответила, точно о чем-то глубоко задумалась, то я тут же, чтоб уж все было ясно и для очистки совести, добавил: «Ей-Богу и клянусь честью, он мог бы дважды быть вашим батюшкой! Хоть я и не лекарь, но сдается мне, если бы в двадцать лет у него родилась дочка, она вполне могла бы стать вашей матушкой, у которой лет тридцать спустя появилась бы дочка, которая теперь по возрасту как две капли воды была бы похожа на ту, кого я вижу теперь перед собой!»
И вот тут, господа, она отвечает мне такое, что уже напрочь развеивает все мои сомнения. Так вот, она мне и говорит: «Как вы проницательны, сударь! С какой легкостью вы угадываете истину!»
И теперь ответьте мне, это ли не признание того, что господин де Сент-Андре — вовсе никакой не муж ей, а самый что ни на есть настоящий папаша!
Все, за исключением одного капитана, тут же удивленно ахнули. Теперь уже ни у кого не оставалось никаких сомнений, а Байардель сидел с изрядно кислой миной.
Лефор, однако, не слишком радовался и торжествовал свою победу весьма умеренно. Он лишь ограничился тем, что дружески хлопнул своего противника по плечу и зычным голосом напомнил:
— Ну так что, капитан! Теперь давайте-ка держите свое обещание! Велите наполнить кружки всей честной компании. Про себя скажу, что у меня словно комок пакли в горле застрял…
— Нет уж, увольте! — возразил Байардель. — Прошу прощения! Но я обещал кувшин рому, когда вы завершите вашу историю. А лично у меня вовсе не сложилось такого впечатления, будто вы дошли до самого конца. Вы остановились в том самом месте, когда Мари ущипнула вас за руку, а вы взвизгнули от боли. Так соблаговолите же рассказать нам, сударь, что было потом! Как поступили вы с дамой столь восхитительных прелестей? Неужто отпустили ее коротать время в одиночестве? Или все-таки до конца остались галантным кавалером и проводили в спальню? Короче говоря, скажите нам, обесчестили вы ее или нет?
С непроницаемым лицом Лефор поднялся со стула.
— Что сказать вам, господа?.. — торжественно произнес он. — К моему величайшему смущению, она снова спросила меня, в какой части крепости живет губернатор. Она непременно хотела, чтобы я проводил ее к нему. И тут, Господь свидетель, мне пришлось признаться ей, что господин Дюпарке в то же утро верхом покинул Сен-Пьер и в этот час, должно быть, уже приближается к Форт-Руаялю. Тогда она как глянет мне прямо в глаза, будто чтобы удостовериться, не солгал ли я ей. И клянусь честью, такой взгляд ни один мужчина уже не забудет до самой своей смерти! Словом, мне пришлось посоветовать ей обождать, пока он вернется. Но ей все равно захотелось пройти мимо апартаментов губернатора. И волей-неволей мне все-таки пришлось ее там провести. По счастью, двери были заперты, не то она непременно заставила бы меня дать ей осмотреть все комнаты, одну за другой! Клянусь честью, так бы оно и было! Ну, а потом я со всем почтением, на какое только способен благовоспитанный мужчина, пожелал ей спокойной ночи, и она удалилась в свою опочивальню!
— Ну и негодяй! — в сердцах воскликнул Байардель. — Да что вы понимаете в женщинах!.. Если уж она вышла в такой поздний час, то наверняка в надежде на какое-нибудь любовное приключение! А вы обманули ее ожидания! Ничего себе впечатление сложится у нее об офицерах нашего форта! Вы опозорили нас, сударь! Так что не надейтесь, будто я стану из своего кармана угощать ромом болвана вроде вас!
— Ладно, будет вам! — хлопнув в ладоши, прервал их Босолей. — Я сам заплачу. Велите-ка принести нам пуншу, и чтоб в нем было бы много-много рому и совсем немножко корицы и лимонного сока, а я еще добавлю туда каплю-другую малаги, что привез нам недавно этот корсар с Сен-Кристофа.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Дюпарке узнает весьма занятные вещи
Всякий раз, попадая сюда, губернатор Дюпарке не уставал удивляться. У него просто в голове не укладывалось, как могло случиться, что эта бухта, громадная, глубокая и великолепно защищенная, не стала главным портом острова и не вытеснила куда менее удобный Сен-Пьер. Он обожал взбираться на вершину холма, что нависал над Форт-Руаялем, и любоваться этим зеленоватым полумесяцем морской воды, омывающим плантации бананов и сахарного тростника.
