Ксавьера Холландер - Поцелуй змеи. Мир полон разведенных женщин
Датчанка вошла с кофе.
— А, Хейди, — приветствовал ее Даниел, — ты познакомилась с Клео Джеймс?
— Похоже, что да, — сказала она.
— Принцесса Хейди Валмерштайн, разрешите представить вам Клео Джеймс. — Даниел в шутку поклонился. — Вот девушка, о которой вам стоит написать. Бедная маленькая Золушка, приехала сюда только с тем, что было на ней надето, и с несколькими телефонными номерами в кармане, из которых один оказался моим.
Клео почувствовала себя лишней.
Хейди сказала:
— Даниел, я ухожу.
— Хорошо, — ответил он, — потрать еще немного моих денег и повеселись так, как не можешь повеселиться со мной.
— О, Даниел, — воскликнула Хейди, — зачем ты всегда шутишь?
— Зачем всегда шутишь? — передразнил он. — Ты здесь уже чертовых шесть месяцев. Неужели нельзя научиться нормально говорить по-английски?
Хейди бросила на него грозный взгляд.
— Я ухожу. Приду позже.
— Господи, — воскликнул Даниел, наблюдая за тем, как уходила маленькая блондинка. — Сам не знаю, как я ее выношу. Она так молода, так тупа и даже не может выучить английский язык.
— Она очень хорошенькая.
— Достаточно хорошенькая, — внес поправку Даниел.
— Я вначале подумала, что она просто иностранная студентка, которая живет в вашем доме.
Даниел зашелся от смеха.
— Вы прощены за все, раз подумали так. Если внимательно присмотреться, то она действительно похожа на студентку университета. Вообще-то она принцесса. Я знаком с ее семьей.
— Приятное знакомство для вас, — пробормотала Клео и глотнула кофе, который оказался страшно крепким. — Ой! — воскликнула она.
— Ужасный вкус? Пошли на кухню, сварим настоящий кофе. Хейди не умеет этого делать, особенно когда он предназначен для другой женщины. Она почти отравила одну из моих жен.
На кухне царил еще больший беспорядок, чем в комнате.
— Здесь, как в туалете, — сравнил Даниел.
— У вас нет прислуги?
— Она приходит и уходит. Сейчас ее нет, как вы сами видите.
— Есть же специальные агентства. Можно позвонить, и они пришлют безработных актеров или кого-то другого.
— Послушайте, милая, если бы здесь появился безработный актер, вы что, думаете, он бы возился с пылесосом? Он бы немедленно заставил меня прослушать его!
Зазвонил телефон. Клео слышала только то, что говорил Даниел.
— Она меня доведет до ручки. — Пауза. — Ну конечно, я ей говорил. — Пауза. — Она даже не говорит, не то чтобы понимать. — Пауза. — Я знаю, знаю, должен. — Пауза. — Да, конечно, всегда одно и то же. — Пауза. — Если бы мне нужны были такие отношения, то я бы смог найти себе пташку в Сохо, не так ли? — Пауза. — Хорошо, дружище, возможно, позднее. — Даниел повесил трубку.
— Я собираюсь сказать маленькой мисс Валмерштайн, чтобы она упаковала свои вещи и убралась отсюда.
— Послушайте, — искренне сказала Клео, — может быть, вы хотите, чтобы я зашла позднее?
— Нет, конечно, нет. Я же говорил, что будет скучно. И позже будет то же самое.
Клео сварила кофе, Даниел достал пачку печенья, и они вернулись в гостиную.
— Расскажите мне о сенаторе Эштоне.
— Вы же все знаете. — Клео было приятно, что он читал ее статью. Это, пожалуй, лучшее из всего, что сделано ею. Неделя в Вашингтоне, когда она следовала за сенатором по пятам. Шесть часов записанных на магнитофон бесед — неслыханно, ибо он никогда не уделял столько времени журналистам. Рассел сказал, что спрос на журнал вырос, когда появился этот материал. Майк гордился ею. Продюсер с телевидения предложил Клео прослушивание в любое время — для организации шоу, где она могла бы брать интервью.
— Вы замужем? — спросил Даниел.
— Да.
— Счастливы?
— Предполагалось, что вопросы буду задавать я.
Даниел широко раскинул руки.
— Задавайте. Спрашивайте о чем хотите. Только, пожалуйста, не надо глупых вопросов.
— А почему бы нам просто не поговорить? Тему выбирайте сами. Все, что вам нравится.
— Что мне нравится? Я больше ни в чем не уверен. Меня преследует то, что мне не нравится. Плохие браки. Плохие отношения. Плохие фильмы, в которых мне не следовало бы сниматься.
— А чего вы хотите от жизни?
— Хочу иметь рядом красавицу, которая заботилась бы только обо мне. Женщину, которая ставила бы меня на первое место. Верную подругу с неразвитым чувством собственности. Хорошую мать. Прекрасную любовницу. Фантастического повара. Леди с чувством юмора. Вы думаете, она существует?
— Если да, то я предпочла бы такой же вариант мужского рода.
Даниел засмеялся.
— У вас тоже проблемы? — поинтересовался он.
— У кого их нет? — вздохнула Клео.
Даниел скорчил гримасу отвращения.
— Жизнь была бы слишком проста, если бы не приходилось жить рядом с другими людьми.
— Вы явно хотели перефразировать знаменитую строчку Гарбо: «Я хочу быть одна»?
— А вы довольно наблюдательны, милая малышка, не так ли?
Клео залилась краской. Вот уж, действительно, малышка! Рост метр семьдесят и двадцать девять лет от роду. Даниел заставил ее почувствовать себя подростком лет четырнадцати.
— Почему вы не порвете с Хейди, если эти отношения вас не устраивают? — наобум спросила Клео.
Даниел безнадежно пожал плечами.
— Привычка. Одиночество. Вы когда-нибудь возвращались в пустой дом поздно вечером?
— Но ведь у вас много друзей.
— Знакомых, — поправил Даниел. — Эти друзья только для солнечной погоды. Они с радостью проводят с вами время. Если, конечно, ваш последний фильм имел успех.
— У вас ведь должны быть близкие друзья?
— А у вас?
Клео вспомнила Доминик, Рассела и Сьюзен.
— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — призналась она.
— У меня есть несколько близких приятелей. Этих людей я знаю с молодости. Но у них собственная жизнь. Семьи… — Он замолчал.
— А дети? Вы, должно быть, с ними близки?
— Они вырастают. Становятся взрослыми. Я иногда встречаюсь с Диком. Ему сейчас восемнадцать, и у него есть собственное дело. Послушайте, дорогуша, я сам по себе. Мне сорок девять лет, я прозевал свою личную жизнь и сейчас прилип к этой сумасшедшей датчанке, которую я, естественно, не люблю. Да, не люблю ее, но наша связь классно выглядит в глазах публики. Вы меня понимаете?
Клео кивнула.
— Думаю, что да, но мне очень жаль. Ведь где-то, наверное, все же есть та самая женщина.
— Может быть, поможете разыскать ее?
Почему он вызывает в ней такую нервозность?
— Я уверена, что она где-то есть…
Даниел цинично улыбнулся.
— Конечно.
— У вас развязался шнурок.
Он наклонился, чтобы завязать его. И тут она заметила, что он начал лысеть. Хотя это неважно. Все равно он был самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо встречала. Но Даниел даже не заметил, что она женщина. Для него она олицетворяла блокнот, карандаш и диктофон.
Клео прочистила горло.
— Давайте поговорим о вашем последнем фильме, — предложила она. — Правда ли, что вы послали продюсеру телеграмму, в которой заявили, что никогда с ним больше работать не будете?
— Правда ли, что птицы летают? — засмеялся Даниел.
Глава тридцать первая
Маленький Марти, как сумасшедший, тряс Маффин.
— Просыпайся, — умолял он, — моя мама у двери, и, если она тебя увидит, мы пропали.
Маффин открыла глаза, сонно огляделась вокруг. Где она? Ах да!
— Привет, Марти, — проговорила она, еще глубже забираясь под одеяло. Ей снился такой прекрасный сон о песчаных пляжах и о том, как ее, всю в мехах, фотографировали для обложки журнала «Вог». Интересно, сможет ли Джон устроить это? Он мастер всяких сделок. Почему она вечно должна сниматься раздетой, выставляя напоказ грудь?
— Вставай, — шипел Марти. — Тебя надо спрятать хотя бы на несколько минут.
— О, — обиженно воскликнула Маффин, — мне так тепло и удобно.
Послышались громкие стуки в дверь и пронзительный голос миссис Эммы Перл, требующей впустить ее.
— Поторопись! — Марти вытаскивал ее из постели. — В ванную, закрой дверь и не открывай до тех пор, пока я не скажу.
— Но я замерзну.
— Там куча полотенец. Пожалуйста, малышка, сделай это ради меня.
— Хорошо, — позевывая, Маффин позволила затолкнуть себя в ванную.
Марти помчался к входной двери и открыл ее. Миссис Эмма Перл ворвалась в люкс и подозрительно осмотрела все вокруг.
— Кто у тебя?
— Никого.
— Почему ты так долго не открывал?
— Я спал. Послушай, мам, сейчас только восемь часов, зачем было так рано будить меня?
Она заглянула в спальню и, удостоверившись, что там никого нет, грузно бухнулась на кушетку.
— Как будто ты не знаешь? — покачала она головой. — Меня отсылают в Америку. Мать не подходит для твоего сценического образа. — Ее голос поднялся до обычного визга. — С каких пор матери стали плохи для этого?
