Барбара Картленд - Незнакомка. Снег на вершинах любви
Вирджиния взяла бокал и немного отпила. Может быть, ей действительно станет легче дышать. Лакей, в парадном костюме, украшенном позументами и шитьем, в напудренном парике и белых перчатках, приветливо улыбался ей, а она никак не могла вспомнить его имя.
— Желаю вам счастья, мисс Вирджиния, — проговорил он сердечно.
— Благодарю! — ответила она чисто механически.
Она осушила бокал, поставила его на туалетный столик, и тотчас же раздался голос дяди за дверью:
— Ты готова, Вирджиния? Все ждут!
— Готова, дядя!
Она двинулась к нему навстречу, перехватив восхищенный взгляд, устремленный на тиару.
— Минуточку, мисс! — прощебетала одна из служанок. — Вы не опустили вуаль на лицо. Вот так! Когда закончится обряд, вы сможете откинуть вуаль и при этом не нарушить фату, заколотую на спине.
— Спасибо, — пробормотала Вирджиния, пока служанка закрывала ей лицо тюлем. В этой маске ей стало вообще невозможно дышать, и она почувствовала, как еще сильнее заколотилось сердце.
— Все нервы! — рассеянно подумала она про себя и вложила свою руку в белой лайковой перчатке в руку дяди, подхватив другой рукой букет из тубероз и ландышей. Они медленно спускались по широкой парадной лестнице вниз, к гостям, с нетерпением ожидавшим их появления в гостиной. Слышалась негромкая музыка, заглушаемая сотнями голосов. Те, кому не хватило места в зале, теснились по обе стороны лестницы, толпились в холле и коридорах. Народ расступался, давая им дорогу, сопровождая каждый шаг невесты восклицаниями, поздравлениями, пожеланиями добра и счастья. А она низко склонила голову, стараясь ничего не слышать, ничего не видеть и не отвечать на все эти приветствия и пожелания. Каждый новый шаг стоил ей неимоверных усилий, и она была просто счастлива, что в эту минуту у нее есть опора — дядя, руку которого она судорожно сжимала. В какой-то момент ей даже показалось, что дядя силком тащит ее вперед, и не будь его рядом, она скорее всего развернулась бы и побежала прочь. Вирджиния подняла глаза. Перед ней стоял епископ, а рядом с ним с видом победительницы и выражением неописуемого счастья на лице — мать. По другую сторону от епископа стоял высокий, широкоплечий, темноволосый мужчина.
Почему-то ей всегда казалось, что все англичане светловолосые. Но перед ней стоял брюнет, и надо признать, мать не солгала — маркиз был действительно необыкновенно хорош собой.
Видно, она еще сильнее вцепилась в руку дяди, потому что он взглянул на нее и тихонько спросил:
— С тобой все в порядке, Вирджиния?
Они дошли до конца гостиной, и теперь Вирджиния стояла перед епископом рука об руку с маркизом. Она почувствовала, как маркиз повернулся к ней, чтобы посмотреть на свою невесту, и мысленно поблагодарила Всевышнего за то, что ее лицо закрыто плотной вуалью. К тому же с высоты своего роста жених мог видеть только массивную тиару, буквально прижимавшую девушку к земле.
Началась церемония.
— Согласна ли ты взять этого человека себе в мужья и делить с ним горе и радость, богатство и нищету, болезни и скорбь…
Голос ее прозвучал глухо, словно из-под земли, и казался ей совершенно чужим:
— Да, я согласна.
Она услышала, как затем ответил он: громко, четко и совершенно бесстрастно. Неужели этот чужой, посторонний человек, этот непонятный англичанин — отныне ее муж? И ей придется о чем-то говорить с ним? Смогут ли они просто понять язык друг друга?
Обряд был завершен. Кто-то убрал вуаль с ее лица, и муж повел ее вниз по лестнице туда, где в украшенном шатре стояли уже накрытые столы и их ждал гигантский пятиярусный торт.
Вирджиния брела медленно, все время цепляясь ногами за платье, которое мешало ей идти. Она даже не осмеливалась посмотреть на маркиза, хотя теперь так же цепко держалась за его руку, как недавно за руку дяди. И еще она чувствовала, что он тоже натянут как струна.
Рядом шла мать, не замолкая ни на минуту.
— Сюда, пожалуйста, маркиз… Ах, что это я? Ведь отныне я могу обращаться к вам просто — Себастьян! Можно? Себастьян! Какое красивое имя! И как хорошо оно гармонирует с именем моей дочери! Вам не кажется? Себастьян и Вирджиния! Прекрасно звучит! Надеюсь, вам понравилась церемония? Наш епископ — такой замечательный человек. И старинный друг нашей семьи к тому же. Я всегда хотела, чтобы только он совершил обряд бракосочетания моей дорогой Вирджинии.
Наконец они подошли к тому месту, где их ждал торт. Он возвышался над ними словно гора из взбитого крема и сахарной пудры.
— Шампанское! — громко распорядилась миссис Клей. — А потом наши гости подойдут поприветствовать молодых. После чего вам предстоит разрезать торт. Я стану рядом. Так, чтобы гости проходили мимо нас. Все наши друзья сгорают от нетерпения познакомиться с вами, маркиз… то есть, я хотела сказать, Себастьян! Вы на сегодняшний день самый важный гость в Нью-Йорке. Поэтому я первой с удовольствием выпью за ваше здоровье.
— Шампанское сюда! — снова потребовала миссис Клей у официантов. — Вот ваш бокал, Себастьян! Вот твой, Вирджиния! Ваше здоровье, мои дорогие! Будьте счастливы до конца своих дней!
— Спасибо, миссис Клей! Вы очень добры! — ответил маркиз, и голос его звучал ровно и спокойно.
— А теперь вы с Вирджинией выпейте за здоровье друг друга, — распорядилась миссис Клей.
Маркиз повернулся к ней, и Вирджиния была вынуждена поднять глаза. Она посмотрела на него, на это необыкновенно красивое лицо, заглянула в его глаза и увидела в них не отвращение, которого она так страшилась, а нескрываемое циничное безразличие.
— Твое здоровье, Вирджиния! — услышала она.
Она попыталась что-то сказать в ответ. Но в этот момент все поплыло у нее перед глазами, а свадебный торт стал стремительно падать, грозя погрести ее под своей сладкой тяжестью. Но она-то знала, что это вовсе не торт! Это золото, деньги, сверкающие золотые монеты! Они все сыпались и сыпались на нее откуда-то сверху, и у нее уже не было больше сил противостоять этому натиску.
Она чувствовала, как оседает на пол, слышала, как кто-то дико закричал. А потом ей стало все безразлично. Золото засыпало ее с головой, и она поняла: спасения нет!
Глава 2
За окном весело щебетали птицы, и Вирджиния с удивлением обнаружила, что она не только вслушивается в их голоса, но и старается отличить одну птицу от другой. Когда-то давным-давно она неплохо умела это делать, зная по голосам всех певчих птиц.
Медленно, с огромным усилием она открыла глаза. Мимо окна проплыло целое облако красных, белых и желтых бабочек, отчетливо видимых на фоне ярко-голубого неба. Она завороженно проводила их взглядом и ощутила прилив радости и счастья. Неожиданно перед ней возникло лицо, закрывшее небо, и чей-то голос, нежный, но взволнованный, сказал ей:
— Ты проснулась, Вирджиния! Наконец ты проснулась!
Вирджиния хотела ответить, но не смогла — голос не повиновался ей. С трудом она прошептала едва слышно:
— Кто… кто вы?
— Я твоя тетя, Вирджиния! Тетя Элла Мей! Ты меня помнишь?
— Пом…ню… — проговорила, запинаясь, Вирджиния, закрыла глаза и тотчас же снова погрузилась в сон.
Прошло время, и она снова проснулась. Птицы молчали, но бабочки по-прежнему весело порхали за окном. «Должно быть, полдень», — подумала она. Жарко. Кругом обильно цвели глицинии, их гроздья свешивались в комнату, напоминавшую веранду. Чья-то сильная рука приподняла девушку и поднесла к ее губам стакан.
— Выпей, Вирджиния, — услышала она голос тети. — Это пойдет тебе на пользу.
Она послушно сделала несколько глотков. Напиток был очень вкусным, и она потянулась губами к стакану, но его уже убрали.
— Где… я? — спросила Вирджиния онемевшими губами, не сводя глаз с порхающих бабочек, которые в эту минуту были для нее символом того, что она отчаянно хотела вспомнить. Или, наоборот, забыть?
— Ты у меня дома. И я за тобой ухаживаю.
— Тетя… Элла… Мей… — запинаясь, пробормотала девушка. — Я… я припоминаю что-то… смутно… Вы… сестра? Я… болела?
— Да, милая. Очень сильно.
— А что… со мной было?
— Потом поговорим об этом, родная. А пока лежи спокойно. Через некоторое время я принесу тебе новое питье.
— Пить, — едва слышно проговорила Вирджиния. — Меня мучает… жажда.
К ее губам немедленно поднесли стакан, и она с удовольствием сделала несколько глотков, пытаясь разобраться, что она пьет. Было невероятно вкусно, и сразу же исчезла противная сухость в горле.
— Это… мед? — спросила она чуть громче, выпив все, что ей дали.
Тетя улыбнулась.
— Не только. Здесь и сельдерей, и водяной кресс, и другие травы.
— Травы? — удивилась Вирджиния. — И долго… я здесь… у вас?
— Долго, — коротко ответила тетя.
Вирджиния сосредоточенно обдумывала услышанное.
