Нэнси Гэри - Несостоявшаяся свадьба
Такая сила чувства была неожиданна в здоровом, спортивно сложенном, современном молодом мужчине. Еще раз Фрэнсис пришлось столкнуться с сюрпризом, который коварно подставляет реальная жизнь, вроде бы текущая по определенным законам.
— А ты ожидал, что их роман закончится после вашей свадьбы?
— Не знаю, чего я ожидал, — признался Джек. — Самое удивительное — ты не поверишь, — что наши отношения как-то… улучшились благодаря этому португальцу. Мы сначала страшно поссорились, потому что я не мог терпеть, что она изменяет мне… но, когда мы вновь встретились, произошло чудо. Хоуп выглядела освобожденной физически и душевно, словно парящей в воздухе. Мы занимались любовью такими способами, о которых раньше стеснялись и подумать, причем она была инициатором. Как будто ее спустили с поводка, и она отдавалась сексу радостно и бесстыдно. Ну а я… получал наслаждение, на какое не рассчитывал… и таким образом оказывался в выигрыше. Мог ли я возражать?
Фрэнсис молчала. Откровения Джека повергли ее в шок. Очевидно, поняв это, он поторопился добавить:
— Теперь ты, должно быть, думаешь, что именно я нуждаюсь в «мозгоправе», что с моей головой не все в порядке. Зря так считаешь. Ты не росла здесь, и мне трудно объяснить кому-либо со стороны, насколько давит на мозги местная пуританская атмосфера. «Кама сутра» считается здесь дьявольской книгой, хотя вряд ли кто-нибудь брал ее в руки. Только пойми меня правильно. Найти партнера для наслаждения в нашей среде — это… это… — Джек так и не подобрал нужного слова. — Я словно попал в рай и не желал покидать его. Можешь сказать, что я лишился разума.
У Фрэнсис в области эротики были не слишком выдающиеся учителя, а уроки коротки и нерегулярны. Поэтому она воздержалась от комментариев.
— А твои родители были в курсе?
— Конечно, они подозревали что-то неладное в наших отношениях с Хоуп. Папа был решительно настроен против нашего брака. Связь Хоуп с португальцем — а об этом ходили сплетни — он воспринимал как личное оскорбление ему. Он небось воображал, что в нашу благородную кровь попадут дурные гены и чужой ребенок оттяпает в будущем часть нашего семейного достояния. Отказное соглашение было его страховкой на случай фокусов, которые могла бы, по его мнению, выкинуть Хоуп. Но я верил ей, я ни о чем таком ее не просил, не желал причинить ей боль. Тогда мой дорогой папочка лично переговорил с Лоуренсами, и они согласились. Я думаю, что у них тоже в печенках сидела ситуация с Карлом, и сплавить Хоуп замуж за приличного парня на любых условиях было самым лучшим выходом. О чем они там договаривались между собой, не представляю и знать не хочу, но уверен, что для тех и для других было бы плевком в лицо на глазах у публики, если бы Хоуп ушла с португальцем. Они бы этого не пережили. Папин адвокат уже подготовил документ, но мы с Хоуп его не подписали, хотя родители на нас давили. Хоуп унижало, что ей не доверяют, а я не сомневался в ее любви ко мне.
— И что было дальше?
— Папа взвился до потолка, а потом втолковал мне, что к чему. Деньги вложены в трастовый фонд на многие годы. Я получаю с них доход, а в случае моей смерти его унаследуют мои дети. Но Хоуп, в том случае, если наш брак развалится до рождения детей, могла претендовать на половину этого дохода. Вот этого и опасался отец. Я не юрист, а тем более не специалист по бракоразводным делам, но, наверное, тут есть опасная лазейка, которую углядел папочка.
— А ты знал, что Хоуп не могла иметь детей?
— Нет. Только после ее смерти мама где-то раздобыла эти анализы и ткнула мне в лицо свидетельство того, какой лгуньей была Хоуп.
— Откуда она их взяла? — поинтересовалась Фрэнсис.
— Не спрашивай. Я брожу в потемках. Одно я знаю — мои родители копались в прошлом Хоуп до последнего дня, до последнего часа перед нашей свадьбой. Что они там отрыли — не знаю.
— А что с отказным соглашением?
— Оно не подписано, значит, его нет, — пожал плечами Джек.
— Ты сказал, что вы приходили к этой стене дважды? Что произошло во второй раз?
Джек вдруг покраснел, а потом улыбнулся слабой, печальной и какой-то, казалось, мечтательной улыбкой.
— Мы встретились в утро нашей свадьбы. Очень рано, почти на рассвете, что-то около шести утра. Хоуп хотела вернуться домой, пока еще все спят. На траве была роса. Я думал, что Хоуп собиралась поговорить со мной о чем-то важном, раз сама назначила это свидание, или попросту извиниться за не очень хорошее поведение на предсвадебном банкете. Но вышло по-другому. Она не произнесла ни слова, а стянула с себя платье и все остальное, голой легла на траву и попросила меня ласкать ее. Она выглядела такой красивой и была так возбуждена… А потом… как будто ничего и не произошло между нами… встала, быстро оделась, поцеловала меня вот сюда, — он показал рукой, — в темечко, и убежала, словно растворилась в тумане.
Джек погладил это место, словно вновь желая ощутить тепло ее прощального поцелуя.
Фрэнсис все сказанное Джеком не столько удивило, сколько вызвало горестную зависть.
— Хоуп давала тебе читать свой дневник?
— Иногда. Пару раз я заставал ее за писанием чего-то в тетрадке, но она тут же закрывала дневник. Я думаю, что, закончив одну тетрадь, она прятала ее куда-нибудь и принималась за другую.
— А куда она могла их прятать?
— В сейф одного из банков. У нас в городе их немало.
Фрэнсис припомнился так до сих пор и не опознанный ключик в списке вещественных доказательств, составленном полицией. Возможно, он и станет ключом к раскрытию тайны. А сейчас при взгляде на ставшее вдруг наивно-мальчишеским лицо Джека она сама была готова расплакаться. История любви, словно скульптура на вращающемся постаменте, демонстрировалась ей с разных сторон, и, уже зная ее трагический финал, Фрэнсис с трудом сдерживала слезы.
— Я не представлял себе жизнь без нее, а вот теперь ее уже нет, — внезапно охрипшим голосом произнес Джек. — Я пытаюсь вернуться в реальность, осознать, что у времени нет обратного хода.
— Ты слышал, что арестован предполагаемый убийца, наемный официант?
— Да. Лучше заподозрить его, чем кого-то другого…
— Что это значит?
— Прежде чем полиция его поймала, я метался от одной гипотезы к другой, как сумасшедший. Кто мог убить Хоуп и зачем? Я был убежден, что убийца тот, кого она хорошо знала. Иначе остались бы следы борьбы, она ведь так просто не рассталась бы с жизнью. Есть же инстинкт самосохранения. Я напрягал свои мозги, перебирал разные личности и доходил до полного безумия. Вдруг это мой папаша?.. Ведь он не хотел допустить нашей свадьбы… Но это бред… Прости, что я тебе это говорю. Я только надеюсь, что Хоуп, умирая, не осознала, что ее ждет, и смерть ее была легкой и безболезненной…
Он бы еще долго стоял у каменной стены, если бы Фрэнсис не напомнила ему:
— Нас все-таки ждут в яхт-клубе.
— Да, конечно. Костер там уже разожжен и мясо жарится.
Последние лучи заката окрасили паруса яхты в очаровательный оранжевый цвет. Джим Кэбот легко и умело, даже не вспотев, управлялся с тяжелыми снастями, удерживая корабль, гонимый ветром, на месте. Это тоже был спектакль — красивый, изящный, демонстрирующий, каков его режиссер и исполнитель главной роли. Едва Фрэнсис и Джек ступили с легкого трапа на палубу, судно поплыло, и ощущение этого бесшумного стремительного движения было восхитительным.
Бухта была заполнена лодками и парусными суденышками. Яхта Кэбота проплывала между ними, как королева среди расступающихся придворных. Аделаида и Билл Лоуренсы, стоящие на корме, явно были покорены этим зрелищем, а может, и смирились с ролью участников подготовленного спектакля.
— Что вы так задержались? — спросил отец у сына.
— Немного не рассчитали время, — буркнул Джек. — Ничего страшного.
Ответ сына не доставил отцу удовольствия.
— Из-за тебя мы пропустим самый восхитительный момент заката.
Он что-то скомандовал по интеркому, и яхта, движимая мягким урчанием мотора и дуновением ветра, ускорила ход.
Закат был воистину великолепен, если наблюдать его с моря, а паруса подчинялись малейшему движению руки, словно дрессированные.
— Хоуп понравилось бы это плавание, — проронила Аделаида куда-то в пространство.
Никто, естественно, не откликнулся, а Фрэнсис подумала, что вряд ли мечтой Хоуп было катание на дорогой яхте, после того что Джек рассказал о своей невесте.
— Как только минуем маяк, пойдем на одних парусах, — сообщил Джим, преподнося это пассажирам как великую радость.
— Лично я предпочитаю мотор. От всяких там лавирований и тишины меня клонит в сон, — призналась Фиона и добавила, удаляясь в каюту: — Займусь закусками.
Джек, перегнувшись через борт, вертел в пальцах свободный конец веревочной снасти, завязывая и развязывая узел.
