Лира Ерошевская - Под небом Финского залива
- Что вы, милая девушка?! Я с таким вниманием и надеждой на выздоровление слушала вас, так должна поблагодарить вас за все сказанное. Я просто впитывала каждое ваше слово. Вы правы! Мне нужно найти силы, чтобы перестроиться. Я действительно живу только его письмами, потому что всегда была двойником мужа, теперь мне нужно стать самой собой, научиться управлять своими чувствами. Я попробую оттолкнуться от ваших советов, вы помогли мне найти выход из моего положения, когда мне казалось, что выхода нет. Не зря говорят, что из любого положения существует выход, надо только его увидеть. Я сегодня же выброшу или сожгу все его письма. Да, да. Зачем мне их хранить? Зачем мне их перечитывать? Они отравили мне всю душу. Как вы правильно сказали: нельзя замыкаться в своем горе... Скажите, вы где-то недалеко отсюда живете?
Я отдыхаю здесь в санатории, а приехала из Москвы.
Ах, вот как. Очень жаль... Мы бы могли подружиться...
К сожалению... И мне уже пора... Надежда Федоровна, я надеюсь, что на вашем пути еще встретятся хорошие люди, которые станут вашими друзьями. Осознайте, что жизнь не кончается, когда к нам приходит горе, и человек обязан стать сильнее его. Всего вам доброго.
Спасибо вам за встречу. Право, вы мне помогли...
За встречу благодарите Бога. До свиданья.
До свиданья, - Надежда Федоровна смотрела вслед Свете благодарными глазами.
А Света всю дорогу до санатория рассуждала о Надежде Федоровне, такой бесхарактерной, безвольной, наивной. Во всем винит эту молодую ловкую женщину, а он ей кажется жертвой ее коварства. Но разве не виноват он гораздо больше в том, что с ней произошло? Любовь и долг - старая, как мир, тема, воспетая Шекспиром, каждый ее решает по-своему, каждый волен в своих чувствах, пристрастиях и поступках, но нельзя же быть еще и садистом. Должен же он посмотреть на все это со стороны и понять, в какой нравственный каземат он ее загоняет своими невоздержанными сентенциями. Светлана имела привычку ставить себя на место того или иного человека, в те или иные обстоятельства и представлять, что бы она чувствовала и как поступила бы в подобных ситуациях. Вот и сейчас она представила, что все это произошло не с Надеждой Федоровной, а с ней, Светой. Ну, конечно, это был бы такой ощутимый удар, от которого долго приходят в себя, но разве можно лизать бьющую тебя руку? Света научилась быть более сильной женщиной - жизнь не зря испытывала ее на сопротивление, она научилась не терять достоинства и тогда, когда можно было бы легко скатиться до унижения и уничижения. "Нужно уважать себя, а если теряешь уважение к себе, то теряешь и самого себя. И тогда каждому захочется вытереть о тебя ноги",рассуждала она. Светлана всегда восхищалась независимыми, знающими себе цену женщинами, хотя ей было известно, что немногим мужчинам они нравились. Мужчины любят слабых, безвольных, живущих не своей, а их жизнью женщин. Только рядом с такими они чувствуют себя уверенными и непогрешимыми, как бы ни были многочисленны и беспардонны их грехи. С независимыми волевыми особами им неудобно и неуютно, они знают, что такие женщины не будут терпеть ни их измены, ни их пренебрежительное отношение к себе. Все это так! Но Свете нравились именно такие, неудобные для большинства мужчин, женщины. Ее коробило, когда при первом же мимолетном знакомстве с мужчиной женщина спрашивала у него телефон или навязывала свой под каким-нибудь благовидным предлогом. Ей казалось, что нет большего унижения, чем это навязывание самой себя мужчине, который, может быть, скрипя зубами, откликается на это бесцеремонное телефонное вторжение в его дом. Она считала, что мужчина должен быть инициатором в отношениях с женщиной, на то он и мужчина, что пытаться перехватить эту инициативу - верх неуважения к самой себе. Такой феминизации она не признавала. Женщина должна иметь свое оружие, чтобы обратить на себя внимание мужчины: это не прямая навязчивость, а умение быть интересной в компании или обыкновенной беседе. Для этого нужно, конечно, иметь некоторый багаж знаний, необывательский кругозор, толику ненаигранного обаяния, а главное, свою индивидуальность, но это то, что может при желании приобрести любая женщина, не имеющая особо пленяющей людей внешности. Красота превращается в никому не нужную, быстро надоедающую игрушку, когда в женщине нет облагораживающей ее скромности, сдержанного достоинства, умения поддерживать беседу и капельку извечного сугубо женского кокетства. Прямое изъявление своего интереса к мужчине, не подкрепленное всем вышеперечисленным, если и вызовет его ответную реакцию, то она будет представлять из себя жалкое подобие того, что нужно женщине, чтобы почувствовать себя счастливой хоть на какое-то время.
Взаимность - вот то, что имеет право на прямую откровенность и искренность между людьми. И она чаще спешит туда, где женщина не проявляет с самого начала знакомства свою активную роль, нередко пугающую мужчину и заставляющую его непроизвольно защищаться. Взаимность... Такая желанная и удивительная птаха, которая приручается там, где есть какое-то совпадение во взглядах, интересах, представлениях и изначальное приятие друг друга, какое-то загадочное обоюдное тяготение, неотвратимое и необъяснимое. Вот когда Света щедро открывала и душу, и сердце, и чувства до самого донышка. Она вообще верила в чувство неожиданного расположения людей друг к другу, вспыхивающее одновременно в двух сердцах с первого взгляда, на каком-то божественно-возвышенном уровне, когда, не говоря ни слова друг другу, они становятся связанными чем-то значительным и неодолимым.
Именно такую, или очень похожую на такую, встречу подарила им с Геной судьба под этим необыкновенно глубокими и пронзительными небесами, но Генина ревнивая подозрительность оскорбляла ее теплые чувства к нему, заполнившие привычную с некоторых пор и потому уже незамечаемую ею пустоту души. Но она была уверена, что и Гена переживает их разрыв, хотя сам откровенно оборвал то, что объединило их в этом чарующем уголке животворной природы и одинаково радовало взаимной распахнутостью сердец. Как бы то ни было, но это все же была ссора двух влюбленных, а когда в человеческие отношения вкрадывается настоящая измена, граничащая с подлостью, насколько же тяжелее ее перенести,-возвращалась Света мыслями к Надежде Федоровне. И не могла понять Света, как можно винить в этом только кого-то, а не прямого ее творца и вершителя. Да, Надежда Федоровна пробуждает и сострадание, и жалость, но ее беззубость, ее слепое обожание бывшего мужа, который казался ей несчастнее ее, вызывали протест.
"Эту встречу послал мне Бог,- думала Света,- чтобы увидела и почувствовала, что такое истинное несчастье как незначительна рядом с ним моя немудреная размолвка с Генкой, не сумевшим отличить заурядную случайность, от какой бы то ни было преднамеренности, тем самым поставив меня в положение, когда я должна была оправдываться в какой-то своей несуществующей вине". Этого Света терпеть не могла, потому что любовь и доверие всегда должны ходить рядом, рука об руку, а иначе какая же это любовь?! Светины мысли без конца перескакивали с Генки на Надежду Федоровну и возвращались обратно, потому что встреча с этой выбитой из привычной колеи женщиной давала широкий простор для размышлений и осознания себя как человека, который должен уметь сопротивляться самым различным обстоятельствам жизни. И все те слова, что она сказала Надежде Федоровне, вдруг нашли свое место и в ее растревоженной душе, осадив на самое дно взвихренность чувств. Нет, не будет Света искать путей к примирению с Геной, она начнет с завтрашнего дня жить так, как будто ее отпуск только начинается и нет где-то совсем рядом с ней этого человека, который все же тревожит ее воображение, вопреки всем доводам рассудка. Он обидел ее и своим недоверием, и легкостью, с которой отказался от того, что было дорого им обоим, и пусть, если хочет, сам наводит мост, который разрушил, а она будет жить на своем независимом пограничном берегу так, как поведет ее случай или провидение. Ей казалось, что, усвоив, как не похоже подлинное горе на те большие и маленькие горести, которые всегда сопровождают любовь, она сумеет не давать волю берущим верх над благоразумием строптивым стихиям сердца.
О, как она ошибалась! Человеческая душа умудряется одинаково воспринимать и переживать как несчастья, несущие за собой последствия, соизмеримые с теми, что оставляет за собой могучий прибой, так и неприятности, не имеющие глубоких корней ни в прошлом человека, ни в его отлаженном существовании в дальнейшем, хотя настрой, безусловно, является тем катализатором, который ускоряет процесс одоления обессиливающей боли души. И этот катализатор на сегодня был Светланой найден.
ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ
Света проснулась оттого, что кто-то стягивал с нее одеяло.
Света, ты думаешь сегодня идти на завтрак? - услышала она голос Елены Ивановны.- Я долго думала, будить тебя или нет, и все же решила разбудить. С чего это ты так разоспалась?
