Мариена Ранель - Маски сброшены
- Я хотел бы рассказать вам нашу историю, - ровным голосом произнес он. - Многие, вероятно, считают, что я и моя супруга впервые познакомились несколько месяцев назад. Однако это случилась гораздо раньше: двадцать лет назад. Да, двадцать лет назад! Мы были очень молоды и влюблены друг в друга. Мы должны были стать супругами ещё тогда двадцать лет назад. Но по прихоти судьбы мы были разлучены на долгие годы. Все эти годы мы ничего не знали друг о друге. Мы потеряли всякую надежду когда-либо встретиться. И вот, судьба свела нас вновь, неожиданно и непредсказуемо, так же как когда-то разлучила. И теперь мы счастливы!
Среди гостей раздались негромкие одобрительные и высокомерные речи: "Браво!", "Как романтично!", "Ну и история!", "Чего только не случается!"
- Но это ещё не все, - сказал Владимир. - Некоторое время назад я представил вам свою супругу - графиню Вольшанскую. Позвольте мне также представить вам ещё одного человека.
Владимир подошел к Алексису и вывел его в центр.
- Мой сын - Алексей Вольшанский! - торжественно объявил Владимир. Сын, о существовании которого я до недавнего времени ничего не знал, и который также ничего не знал обо мне.
То же напряжение, сопровождаемое перешептываниями и недоуменными возгласами, что и при представлении Елизаветы, только более тягостное, установилось в гостиной. В продолжение этого молчания Елизавета услышала стук собственного сердца и почувствовала нервную дрожь в коленях.
Ее глаза встретились с глазами матери. Княгиня Шалуева волновалась ни чуть не менее дочери и даже, пожалуй, более. О том, что Алексис сын графа Вольшанского, княгине Элеоноре Львовне было уже известно. Елизавета сообщила ей это шокирующее известие накануне торжества. Правда, она упустила подробности, касающиеся её тайного побега из дома, ночного происшествия на маскараде и неизвестного мужчины в маске, имя которого она не знала. Она сказала ей почти то же, что Владимир объявил присутствующим здесь гостям, а именно: что она знакома с графом Вольшанским очень давно, что двадцать лет назад они тайно любили друг друга и должны были обвенчаться, что именно от него она зачала своего сына Алексиса, и что по прихоти судьбы они были разлучены на долгие годы. Поначалу княгиня Шалуева была в негодовании, но когда её негодование утихло, она устало вздохнула и произнесла фразу, которая глубоко поразила и приятно удивила дочь: "Какая разница, кто настоящий отец Алексиса - князь Ворожеев или граф Вольшанский, от этого он не перестает быть моим внуком".
Любопытные, удивленные, недоверчивые взгляды устремились поочередно то на Елизавету, то на Алексиса, то на Владимира. Но ни Елизавета, ни Алексис, ни Владимир не смутились от этих взглядов, а встретили их смело и с достоинством.
Слегка накалившуюся обстановку разрядил некий почтенный господин, который с радушным видом подошел к Алексису и представился:
- Князь Петр Александрович Кунецкий - советник его императорского высочества и друг вашего батюшки.
- Очень приятно, князь, - немного смущенно произнес Алексис.
- Скажу вам по секрету, молодой человек, что я один из немногих присутствующих, кто уже знал все о вас, - признался князь Кунецкий, - до того, как ваш батюшка представил вас этой публике.
- Вот как!
- Именно я по просьбе своего друга - графа Вольшанского хлопотал о том, чтобы вас официально признали его сыном.
- Примите мою благодарность за ваши хлопоты, князь.
Между князем Кунецким и Алексисом завязался оживленный диалог. Владимир находился чуть поодаль от них и краем глаза наблюдал за ними. Он был охвачен любопытством и заинтригован, что его сын и советник так быстро нашли общий язык. Любопытство подтолкнуло его подойти к ним.
- Приятно видеть вас, князь, на этом приеме и особенно приятно видеть с моим сыном, - приветственно произнес Владимир.
- Я очень желал познакомиться с этим молодым человеком, о котором я много слышал от вас, но не имел чести знать его самого, - сказал князь Кунецкий. - И надо сказать, он произвел на меня хорошее впечатление.
- Мне приятно это слышать, - улыбнулся Владимир.
Извинившись перед Алексисом за прерванный разговор, князь Кунецкий отвел Владимира в сторону и откровенно признался:
- Вы очень смелый и решительный человек, граф. Ваш поступок заслуживает восхищения. Признать вот так открыто перед всеми своего незаконнорожденного сына, который к тому же все это время считался сыном другого человека и носил другую фамилию... Не каждый на такое способен!
- Благодарю вас за столь лестный отзыв.
- Хорошо, что вы не занимаете важный пост в государстве, - отметил князь Кунецкий. - Иначе это могло бы отрицательно сказаться на вашей карьере. Скажу вам откровенно: вся эта история о давнем знакомстве с вашей настоящей супругой и внезапное появление вашего сына, о котором вы ничего не знали, - многим может показаться все это весьма странным.
- А вам? - поинтересовался Владимир.
Князь Кунецкий не ответил на его вопрос. Он его даже не услышал. Его взгляд и внимание были обращены на графиню Елизавету Вольшанскую, которая в этот момент о чем-то беседовала со своей матерью.
- Ваша супруга очаровательна! - с восхищением произнес князь Кунецкий.
- Мне это хорошо известно, - согласился Владимир, послав своей супруге влюбленный и подбадривающий взгляд.
Елизавета радушно встретила этот взгляд и послала ответный, не менее влюбленный и подбадривающий. Затем она призналась матери:
- Я рада, что все это кончилось. Мне даже безразлично теперь, какие слухи пойдут обо мне.
- Не очень хорошие, можешь в этом не сомневаться, - сказала Элеонора Львовна. - Но дело сделано. Ты знаешь, как сильно я возражала против того, чтобы твой супруг вот так перед всеми признал Алексиса своим сыном. Одно дело - объявить во всеуслышание о вашем тайном браке, другое - о сыне. Это все равно, что публично изобличить тебя в обмане и бесчестье. Но вы настояли на своем. И теперь пожинайте плоды своих поступков!
- И пожнем!
- Quelle legerete et quelle indifference!29 - упрекнула мать.
- Вы снова за свое!
- Похоже, только меня одну заботит твоя репутация. И похоже, только мне придется всеми силами и средствами вытаскивать её из трясины, куда она попала по вине твоего легкомыслия и самоуверенности твоего мужа.
- Вы полагаете, её ещё можно вытащить? - съязвила Елизавета.
- Да, - уверенно ответила Элеонора Львовна. - Если в ход пустить: интриги, хитрость, смекалку и, конечно же, влияния. И я начну прямо здесь и сейчас, потому как слухи распространяются с невыразимой быстротой. Особенно, когда касаются чести.
- Маменька, может быть, не стоит этого делать? - попросила её Елизавета. - Мы избавились от тайн, не для того, чтобы...
Но Элеонора Львовна не собиралась её слушать. Она отошла на несколько шагов и пристроилась к небольшой группе весело щебечущих дам. Елизавете недолго пришлось находиться в одиночестве. Почти срезу же к ней подошла Марианна Пилевская.
- La mien cher! - с льстивой улыбкой обратилась к ней Пилевская. Vous comme etes toujours charmants!30
- Je vous remercie31, - улыбнулась Елизавета.
- Признаться, вы нас очень удивили, княгиня. О, простите, графиня. Я по старой привычке назвала вас "княгиня".
- Ничего.
- Поначалу я подумала, что это розыгрыш. И даже уверила в этом своих приятельниц. Но потом поняла, что нет. Однако все это весьма странно! Ведь это именно я представила вас и графа друг другу. И мне показалось, что вы были незнакомы. А оказывается, все совсем наоборот.
- Мы просто не хотели раскрывать нашу тайну, - с некоторым напряжением в голосе произнесла Елизавета. - Тем более до того, как вы представили нас друг другу, мы не виделись двадцать лет.
- Примерно то же самое я сказала своим приятельницам. И я хочу, чтобы вы знали, моя дорогая: что бы там не говорили, я на вашей стороне.
Елизавета горячо поблагодарила её за поддержку. Они перебросились несколькими вежливыми фразами, затем плавно рассеялись среди приглашенных.
Пока Елизавета выслушивала от разных людей вопросы и замечания: любопытные и коварные, упрекающие и поддерживающие, и вежливо отвечала на них, княгиня Элеонора Львовна со скучным выражением лица бродила между гостями, перекочевывая от одной группы разговаривающих к другой: то подключаясь к их разговору, то проходя мимо. Целью княгини было разузнать, какая молва идет о её дочери. А молва была разная. Кто-то восхищался ей, кто-то осуждал её, кто-то завидовал, а кто-то не доверял.
Несколько дам, объединившись в тесный кружочек, злословили о Елизавете, не скупясь на едкие замечания и коварные предположения. В этом кружочке наиболее выделялись две дамы, которые, собственно, и вели разговор, остальные - либо одобрительно кивали либо усмехались. Этот кружочек не мог не привлечь внимания Элеоноры Львовны.
- Кто бы мог подумать? - возмущалась одна дама. - За безупречным поведением княгини Ворожеевой скрывалась лживая и бесчестная особа. Ее мужа всегда считали развратником и бесчестным человеком, а по мне так - он всего лишь испорченный, шаловливый ребенок по сравнению со своей хищницей женой.
