Хизер Грэм - Покоренная викингом
Темные глубины желания, о которых она раньше и не подозревала, разверзлись перед ней. У нее вырвался гортанный тихий стон, и она начала извиваться, не сдерживая себя больше, когда он придвинулся к ней еще ближе. Огромные, потрясающие волны экстаза начали омывать ее. Она неистово содрогалась, когда начала приближаться к пику наслаждения, нараставшему внутри нее, как мириады звездных вспышек на бархатном небе. И в тот момент, когда ей показалось, что наслаждение стало ослабевать, он, не переставая ласкать ее, глубоко погрузился нее всей своей пульсирующей мужественностью. Приподнявшись и пройдя до конца путь внутри нее, он начал неистовое движение, и она снова закачалась на волнах экстаза.
Она вцепилась в его плечо, ее пальцы гладили его спину. Отбросив всякую стыдливость, она прильнул ближе к нему, обвив ногами его талию, двигаясь в ритме который он ей задавал. Она ведь совсем не хотела этого, пронеслось у нее в голове. Она не хотела допускать его до себя, хотя и пообещала, но ведь он обманул и предал ее...
И все же именно его она хотела больше всего на свете. Она покрывала поцелуями его грудь, вкус его губ наполнял ее всепоглощающей страстью. Она восхищалась его мускулами под своими пальцами, и она упивалась силой с которой он двигался, толчками заполняя собой пространство меж ее бедер. Огромные, потрясающие волны наслаждения начали расти и достигли внутри нее новых высот. Казалось, что она не перенесет наполнявшего ее сладостного чувства. Яркая вспышка озарила ее, он проникал в нее все глубже и глубже...
Экстаз достиг пика и разлился в ней. Мерцающий свет превратился в темноту, и она услышала хриплый крик своего мужа-викинга, он нашел неистовую разрядку в глубинах ее тела.
Медленно начал возвращаться свет. Она все еще тяжело и прерывисто дышала, а ее тело продолжало легко подрагивать.
Он лежал рядом с ней, опираясь на локоть и наблюдая за ней. Дикий беспорядок ее волос, все еще влажных, напоминал клубок золотых и огненных нитей.
Он нежно коснулся ее щеки. Она знала, что он изучает ее, но не открывала глаз и не двигалась. Она все еще не могла сдержать внутренний трепет, ей хотелось положить голову ему на грудь в изнеможении, ища покоя.
- Я мечтал о тебе, любовь моя.
В первый момент она не узнала его шепот, но поняла, что это на самом деле он, потому что он ласково прижал ее к себе, так что голова ее оказалась на его широкой груди. Он откинул назад ее волосы, приглаживая их беспорядочную массу.
- Я мечтал об этом месте, об оттенках скал и гор. О розовато-лиловых и пурпурных цветах и о зелени весны.
- Я слышала, что Ирландия вся зеленая, - прошептала она, прижавшись к нему. Она не могла видеть его лицо, но почувствовала, что он улыбается.
- Да, она зеленая. Великолепная, щедро зеленая. Но и у нее есть свои оттенки. Ее скалы и горные хребты. Ее красота и покой.
- Здесь совсем не спокойно, - проговорила Рианон медленно. - Чаще всего дуют порывистые ветры. А море - переменчиво. Часто бывают штормы.
- Да, это так, - согласился он.
- Рада, что тебе это нравится, это, вероятно, в твоем характере.
Он мягко засмеялся.
- И в твоем тоже, я уверен. Да, может статься, мы хорошо подходим друг другу.
В его голосе было что-то напоминающее нежность, но это почему-то напугало ее, также как и покой, который она нашла, лежа рядом с ним. Он не любит ее, он с ней играет. Она ему нужна наравне с ее землями... и Александром! Она не должна допускать больше подобной близости с ним. Она не должна зависеть от него.
Или нуждаться в нем.
Его рука блуждала теперь по ее спине. Лениво. Его пальцы нежны, но даже в нежных прикосновениях чувственны. Он ласкал ее плечи и руки. Он ласкал ее плоть, прикасаясь к груди. И это теперь казалось ей таким естественным...
Она закусила губу и подняла голову, желая освободить свои волосы. Его смех, низкий и хриплый, прозвучал насмешливо. Он приподнялся над ней, перенеся свой вес на мускулистые руки.
- Увы, моя сладкая, вдруг ты обнаружишь, что влюбилась в меня, такого дряхлого старика.
Сладость страсти и нежные слова, сказанные им, улетучились. Осталось сильное, красивое и торжествующее лицо викинга и память о бесконтрольном желании, которое он так легко возбуждал в ней.
- Я никогда не полюблю тебя! - хрипло пообещала она. - Я только выполняла свой супружеский долг. Ты лишил меня выбора!
Его глаза уже не казались такими светлыми, словно стеклянная завеса закрыла их, но все же он не отводил взгляда. Его улыбка не изменилась.
- Да, дорогая, у тебя не было выбора! Тебе и не нужно меня любить. Все, что требуется - это служить мне. Может, мы и поладим. Любовь - это такое болезненное чувство.
- Ты ведь меня тоже не любишь! - напомнила она ему.
- Господи, конечно же нет! - грубо ответил он. И все же она не двигалась. Он провел костяшками пальцев по ее щеке и добавил почти нежно:
- Пусть поможет Бог тому, кто любит тебя! Небеса, Вальхалла и все боги, христианские и языческие!
Он резко отодвинулся и соскочил с кровати легко и грациозно, несмотря на свою мощь. Она было отвернулась, пытаясь прикрыться одеялом. Она все еще боролась с навалившейся на нее сонливостью, когда его сталь-Ной голос обрушился на нее как ведро холодной воды:
- Вставай, любовь моя, ты должна занять гостей в зале.
- Я должна развлекать гостей? - сказала она холодно.
Он дотянулся до нее, стащив с нее одеяло. И, помоги ей Бог, одно его прикосновение снова заставило ее гореть, даже когда она встретилась с ним взглядом, ненавидя его.
- Как я уже сказал, - проговорил он насмешливо, - любить меня не обязательно. Но ты - моя жена и обязана мне служить.
- Я не твоя раба!
- Нет, Рианон, ты здесь хозяйка. И ты будешь хозяйкой в зале, в доме, где ты родилась. И ты будешь ложиться со мной в эту постель, когда я как хозяин потребую этого!
- Посмотрим!
- Конечно, - сказал он, смеясь, - посмотрим.
Он снова подхватил ее на руки и поцеловал. Поцелуй был страстный и глубокий, и она не могла противиться ему. Теперь в порыве страсти, казалось, появился проблеск нежности, и, когда его губы оторвались наконец от нее, его глаза были пронзительно синими, такими завораживающими, что она не могла отвести от них свои.
- Конечно, - прошептал он. - Помоги, Господи, дураку, который осмелиться полюбить тебя, Рианон!
Отпустив ее, он отвернулся и подошел к одному из сундуков.
- Одевайся быстро, мы и так задержались надолго.
- Мы задержались? Только не я! Он снова посмотрел на нее, взглядом заставив ее замолчать.
- Именно ты, - сказал он ей насмешливо. - И еще задержишься. И еще. А теперь пошли.
Кипя от возмущения, Рианон повернулась, ища новую одежду. Она стояла спиной к нему, надевая рубашку, а потом слегка повернулась.
Он уже был в штанах и надевал рубашку, и она закусила губу, вновь почувствовав трепет. Его талия была такой тонкой по сравнению с широкими плечами. Его руки были покрыты горой мускулов, а ноги стояли твердо, как стволы деревьев. Даже теперь ей хотелось провести рукой по его твердой, гладкой загорелой коже и наслаждаться этим прикосновением.
Он не любит ее...
Он был ее мужем, а судьба свела их вместе.
Она не будет служить ему! Не будет!
И все-таки...
Он будет заботиться об этом месте. О земле. О людях. О детях.
Он повернулся, какое-то седьмое чувство подсказало ему, что она наблюдает за ним. Она поспешно залезла в сундук и вытащила платье и верхнюю тунику - свой новый серо-голубой туалет. Она поняла, что и он наблюдает за ней. Когда она повернулась к нему, он был одет как ирландский принц: в рубашке и коротком камзоле, отороченном горностаем, в голубых штанах и малиновом плаще, застегнутом на плече пряжкой. Он пристегнул ножны, вложил в них кинжал, с которым не расставался, и предложил ей руку.
- Мы идем, миледи?
- Ты притащил меня сюда. А теперь бросаешь!
- Увы, если ты предпочтешь остаться, я с радостью нарушу законы гостеприимства и задержусь здесь с тобой на некоторое время. Ты так быстро всему учишься, жена моя и хозяйка, но у меня есть что показать тебе еще Конечно, моя поспешность была несколько неприлична но удивительные наслаждения нашей первой ночи разожгли мой пыл... - Он замолк с хриплым смешком.
Рианон и сама не собиралась задерживаться. Когда он кончил говорить, она уже причесала волосы, надела туфли и отхлебнула глоток вина, которое было оставлено для них. Она стояла у двери, гордо вздернув подбородок в ответ на его смех.
- Я вижу, ты наконец готова, - сказал он. Он подал ей руку и повел вниз.
На лестнице он остановился, поцеловав ей руку, и оценивающе взглянул на нее синими глазами.
- Ты, любовь моя, необыкновенно хороша. - Злорадная ухмылка скривила его чувственный рот. - День только начинает клониться к вечеру, а я уже с нетерпением жду ночи.
Она пристально смотрела на него, давая себе клятвы, что сердце ее больше никогда не станет так колотиться, и тем не менее одни его слова зажигали в ней маленькие, трепещущие огоньки.
