Бадри Хаметдин - Счастье Феридэ

— А почему вы решили, что я знаю английский? — кокетливо спросила я.

— Доктор сказал, что вы прекрасно знаете французский, и предположил, что английский тоже, может быть, вам знаком.

Перелистав несколько страниц, я оторвала взгляд от журнала и посмотрела на молодого медика.

— И на этот раз ваш профессор угадал. Однако смею заметить, что эти мои познания очень скромны.

Студент обрадовался.

— Теперь вам будет не так уж скучно здесь.

— Пожалуй, — согласилась я и, выдержав небольшую паузу, добавила: — Ваш профессор просто меняется на глазах. Сначала он дарит часы, потом журнал, а вчера принял решение каждый день после обеда выпускать меня во двор на десять минут.

— Это правда?! — Казалось, его радости не было предела.

— А разве вам доктор не сказал об этом?

— К сожалению, профессор мне мало о чем говорит… но это не важно…

Студент вдруг замялся и густо покраснел. На его лице отразилась нерешительность.

— Вы хотели о чем-то спросить меня? — помогла я.

— Да, — выдохнул юноша.

— Спрашивайте смелее.

— Помните наш прежний разговор? — робко начал рыжеволосый.

— Да, конечно.

Молодой человек, явно волнуясь, потер щеку.

— Так вот, тогда вы предложили мне составить компанию в прогулках по саду:

Я, довольная собой, искренне улыбнулась.

— То предложение остается в силе.

Глаза юноши засветились радостью и восторгом. Кажется, мой план начинал осуществляться. Я даже не ожидала, что молодой человек окажется настолько податлив и что убедить его будет так легко. Теперь главное — не выпускать инициативы из своих рук, и поэтому, отложив в сторону журнал, я продолжила:

— Первую прогулку мы можем совершить уже сегодня.

Студент вдруг задумался.

— А что скажет на это доктор?

— Он не доверяет вам? — быстро спросила я.

Мой вопрос, казалось, задел его за живое.

— Профессор мне абсолютно доверяет, — гордо вздернув голову, произнес он. — Но…

Я, указав рукой на лежащее неподалеку платье, как бы невзначай проговорила:

— Неужели ему в этот день так и придется пылиться в этой серой комнате?..

На лице студента отразилась внутренняя борьба между страхом и чувством сострадания. Кроме того, он, по всей вероятности, понимал, что от этой ситуации зависит его авторитет. А ему явно не хотелось упасть в моих глазах.

— Впрочем, воля ваша… — Я безразлично посмотрела в потолок.

— Думаю, профессор не будет сердиться на меня, если на пять минут мы выглянем во двор, — стараясь казаться решительным, проговорил рыжеволосый. — Но давайте оставим эту прогулку в тайне.

Я вопросительно посмотрела на юношу.

— Каким образом?

— Об этом я подумаю сам. Ведь я здесь хозяин, а не вы…

— И все-таки мне интересно, — настаивала я.

— Значит, так. — Молодой человек сел на край кровати и заговорщицки произнес: — Главное, чтобы из прислуги нас никто не видел…

— Но это же невозможно, — ответила я шепотом. — У выхода из пансиона надзирательница…

— После обеда, — голос студента тоже стал тише, — она забирает посуду у больных и уходит ее мыть на кухню, а потом отправляется за продуктами. Но обычно, когда профессора нет дома, она просто сбрасывает тарелки в мойку на завтра и сразу же уходит.

— А как долго ее не будет?

— Если учитывать, что доктор в отъезде, то с час… хотя при хозяине она пропадает не больше двадцати минут.

— Хорошо, — согласилась я. — А как быть с остальными?

— Кучер уехал вместе с профессором, а кухарка, зная, что работа появится лишь вечером, пошла прогуляться по Варне.

— Вам бы следователем работать с такими аналитическими способностями. — В моих глазах, как мне показалось, отразилось восхищение.

— Я еще и науке пригожусь, — приподняв подбородок, заметил юноша.

В это мгновение молодой человек напомнил мне профессора Штольца, и я не преминула воспользоваться этой ассоциацией:

— Вы очень похожи на своего учителя.

Студенту, видимо, понравилось такое сравнение, и он покраснел от удовольствия.

— Да ну, что вы. До профессора мне еще далеко… — потупил он взор.

— Значит, вы приглашаете меня на прогулку? — попыталась я возвратиться к прежней теме.

Мой собеседник поднял глаза.

— Да, но минут на пятнадцать. Для того чтобы такие прогулки стали более частыми, сегодня мы должны быть осторожны.

— Целых пятнадцать минут! — восторженно воскликнула я. — Да вы просто отчаянный человек! Даже у профессора не находилось для меня больше пяти минут.

Гордый собой, юноша по-деловому продолжил:

— До обеда остается полчаса. Столько же на сам обед. Еще полчаса на то, чтобы старушка успела прибрать за больными и отправиться в лавку. Значит, ждите меня через полтора часа… И еще. Я попросил бы вас не пить сока, который подадут на обед.

— Это почему же? — удивилась я.

Но молодой человек, не ответив, встал и направился к выходу.

— Я буду ждать вас с нетерпением, — полетел ему вослед мой мягкий голос.

Когда за гостем закрылась дверь, мне стало ужасно не по себе от всего того лицемерия, к которому приходилось прибегать. Но что оставалось делать? Ведь я была в нескольких шагах от желанной свободы.

Приведя себя в порядок и переодевшись, в условленное время я уже была абсолютно готова к предстоящему побегу. Пока все складывалось очень удачно. Даже гораздо лучше, чем я предполагала.

Наконец дверь в темницу отворилась, и в открывшемся проеме показался студент.

— Ну, как вы? — спросил он. — Все в порядке?

Я утвердительно кивнула.

— Тогда идемте.

Студент, поддерживая меня под руку, вывел в коридор. Затем он снял пиджак и накинул его на мои плечи.

— На улице прохладно, — пояснил он.

Через несколько секунд мы уже переступили порог пансиона.

Сырой воздух свободы освежил мое лицо. Неужели еще несколько секунд, и я окажусь за стенами этой тюрьмы? — не верилось мне.

По-светски взяв мою ладонь, студент помог спуститься с крыльца.

— Спасибо, — чуть ли не в реверансе поблагодарила я. — Вы очень любезны.

Краска вновь выступила на лице моего провожатого. Однако в его выражении я про себя отметила отсутствие сомнений в предпринятом шаге.

— Вы давно здесь? — решив избавиться от внезапно возникшего неловкого молчания, спросила я.

— Месяцев девять.

— Должно быть, уже хорошо знаете профессора? — говоря это, я взяла молодого человека под руку, и мы направились в сад.

— Как мне кажется, неплохо, — ответил он, неуклюже ступая.

— А почему он, немец, живет в Болгарии?

— Здесь есть возможность спокойно работать. Это — главное. И, кажется, у него были какие-то неприятности с ученым советом в Германии. Впрочем, это неудивительно. Ему многие завидуют. Ведь он не просто психиатр. Он — экспериментатор, способный своей мыслью двигать науку вперед.

— Давно он здесь?

— Года три.

— Наверное, в Варне профессора очень уважают?

Молодой человек оживился.

— Да не то слово! Здесь его боготворят.

— Гости небось замучили?

— Скорее наоборот. В этом доме я видел человека три, не больше.

— Почему же?

— Профессор Штольц считает, что лишние люди только мешают серьезной работе.

— А в чем, если не секрет, смысл этой работы?

На мгновение студент задумался.

— Можете не отвечать…

— Почему же. Мы ведь теперь друзья. Ведь так?

Юноша с надеждой посмотрел мне в глаза.

— Конечно, — ответила я, не отводя взгляда.

— В таком случае кое-что я, пожалуй, смогу вам сказать. — Голос рыжеволосого парня стал доверительным. — Профессор синтезирует новый препарат, с помощью которого можно будет управлять подсознательными процессами человека.

— Иными словами, управлять людьми, — подытожила я.

— Да. То есть нет. — Мой собеседник слегка замялся, но затем уверенно продолжил: — Возможности препарата гораздо шире. Вот представьте: идет войско в наступление; возникает какая-то преграда, не проходимая на первый взгляд; солдаты в растерянности; начинается паника; бой проигран. А все это произошло не потому, что армия была малочисленна или гораздо хуже, чем противник, вооружена, а потому, что был надломлен дух воинов. Их подсознание просто не было способно противостоять страху перед, казалось бы, непреодолимой преградой. И первым симптомом стало сомнение…

— Значит, — догадалась я, — вы хотите, чтобы люди перестали сомневаться?

— Очень отдаленно, но вы понимаете меня, — кивнул головой студент.

— Но ведь если человека избавить от сомнений, то сколько бед он может натворить…

— Верно! — обрадовался моей реплике юноша. — Профессор тоже не хочет, чтобы так произошло, и поэтому он думает над тем, чтобы сделать эти процессы управляемыми. То есть контролировать и направлять их в необходимое русло более высшим разумом.