Лесли Пирс - Цыганка
— Что мы можем сделать, Джек? — спросил Сэм. — Я не заметил, чтобы Хини посылал свою шайку на поиски. Он просто прикажет им разгромить собственность Фингерса, и тогда начнется настоящая война.
Джек кивнул.
— Жаль, что я не могу сегодня пропустить работу и отправиться с тобой. Но мне нельзя этого делать. Я освобожусь в час, узнаю, что говорят, и к двум буду в баре Хини.
Сэм возвращался домой, и его страх за Бет с каждым шагом становился все сильнее. Он был таким самодовольным, считал себя дамским любимчиком и более образованным, чем остальные, верил, что все считают его джентльменом. Стоя за стойкой, он никогда не опускался до американского сленга, говорил правильно, потому что хотел выделяться как англичанин.
Но на самом деле он был трусом. Он никогда в жизни не дрался и боялся насилия. Его считали честным, а он просто опасался вести себя по-другому.
Однако его знаменитое обаяние не могло спасти Бет, а денег на выкуп у него не было. Что ему делать?
Бет, дрожа, сидела на ящике и глядела, как сквозь щели между досками потолка просачиваются бледные лучики света. И хотя это значило, что сейчас уже больше семи часов, других щелей в подвале не было. Где-то наверху была дверь, через которую девушка попала сюда. Там еще была лестница, потому что мужчина поставил ее на ступеньки, но Бет оступилась и упала на пол. Он убрал лестницу перед тем, как закрыть дверь и запереть ее на ключ.
Бет жалела, что не смогла запомнить, какой была комната наверху, но она так отчаянно вырывалась и плакала, когда мужчина втолкнул ее в узкий темный проход, что даже при свете зажженной им спички не заметила ничего особенного, кроме открытой двери в полу.
Но даже не рассмотрев комнату как следует, Бет решила, что она была нежилой. Сейчас сверху не доносилось ни звука, как и ночью. И потом, если там кто-то жил, ее бы сюда не бросили.
Так что это, скорее всего, склад. Возможно, во всем здании никого нет.
Это было странно. Малберри-бенд и окружающая ее сеть улочек имели репутацию самой перенаселенной части города. Любой владелец местной недвижимости не позволил бы ей простаивать и превратил в ночлежку, где за ночь берут пять центов.
Бет хотелось плакать от страха, холода и голода, но она решила держаться. Фингерс похитил ее, потому что считал, будто она представляет ценность для Хини. Было бы бессмысленно после этого оставить ее здесь умирать.
Свет, падающий сквозь щели в потолке, стал ярче, а значит, в комнате наверху были окна. Стекла в большинстве окон в этом районе разбиты, поэтому, если она будет достаточно сильно шуметь, ее могут услышать. Ей только нужно было найти что-нибудь подходящее.
Сэм вернулся к Хини в девять и обнаружил, что дверь бара заперта. Он заглянул в окно и увидел Очкарика, который подметал грязные опилки.
Сэм привлек его внимание, и тот неохотно открыл ему дверь.
— Мистер Хини приказал мне запереть дверь и никого сюда не впускать, — сказал Очкарик.
— Он не имел в виду меня, — сказал Сэм, проскальзывая внутрь и запирая за собой дверь. — Есть какие-нибудь новости о Бет?
— Не знаю, — ответил Очкарик. Судя по выражению лица, это заботило его меньше всего.
Очкарик был несколько простоват, и Сэм знал, что расспрашивать его дальше нет смысла. Он пересек зал, вышел в заднюю комнату, лег на старый диван и задумался над тем, что он может рать.
Его разбудил громкий голос Хини, доносившийся из бара. Сэм вскочил с дивана и бросился туда, по пути заметив, что на часах уже одиннадцать, а значит, он проспал два часа.
— Ты плохо выглядишь, — заметил Хини, заходя за стойку и наливая себе виски. — Я ничего нового не узнал, так что отправляйся домой и приведи себя в порядок. Будешь работать как раньше, пока я не решу иначе.
Его резкий тон разозлил Сэма.
— Да тебе плевать на Бет! Тебя задевает только то, что ее у тебя забрали. Какой же ты тогда мужчина?:
— Такой, который дает всяким высокомерным щенкам по морде, — сказал Хини, выпивая виски одним глотком. — А теперь иди домой и надень чистую рубашку.
Джек сдержал слово и в два часа пришел в бар. Он сменил запачканную кровью рабочую одежду на очень потертую темно-синюю матросскую куртку и не менее старую кепку.
— Мне сказали, что у Фингерса есть недвижимость на Малберри-бенд, — прошептал он Сэму через стойку бара. — Я не знаю адреса, а чертов район похож на крольчатник, но я пойду разведаю обстановку.
— Я хочу пойти с тобой, — шепотом ответил ему Сэм. — Но Хини страшно разозлится.
— Оставайся здесь, — ухмыльнулся Джек. — Я пойду один. Кроме того, будет лучше, если ты будешь тут, когда Фингерс сделает свой ход. Нам нужно знать его требования. Нельзя рассчитывать, что Хини скажет нам правду.
— Не думаю, что он хоть что-нибудь заплатит, чтобы вернуть Бет, — со страхом сказал Сэм.
— Вот поэтому нам нужно найти ее, и если Фингерс ее хоть пальцем тронул, я его убью.
Джек зажег сигарету, стоя возле ломбарда на Малберри-бенд, затем оперся о стену и невозмутимо оглядел кишевшую людьми улицу, Бет рассказывала ему, как испугалась, когда они с Сэмом заблудились и случайно вышли сюда, но Джек не решался сказать ей, что на самом деле это место мало чем отличалось от района в Ист-Энде Лондона, где он вырос, или даже от трущоб Ливерпуля.
Главное отличие заключалось в том, что здесь англичане были незначительным меньшинством, а из остальных жителей только половина могла хоть как-то говорить по-английски.
В основном здесь жили итальянцы, немцы, поляки, евреи и ирландцы, с небольшими вкраплениями других европейских национальностей, а также негры, приехавшие сюда из южных штатов. Их объединяла только безысходность ситуации, потому что это место было не просто резервацией для нищих, а самым дном.
Те, кто, гонимые отчаянием, приходили в этот ад, потому что им больше некуда было идти, больше никогда не могли из него выбраться.
Джек знал, что на самом деле за грязную, кишащую крысами и насекомыми комнату здесь приходилось платить дороже, чем за приличный дом или целую квартиру в других районах города. Но этих нищих иммигрантов не взял бы к себе ни один домовладелец.
Во всем нижнем Ист-Сайде люди могли платить за жилье, только если в свою очередь пускали к себе постояльцев, обычно друзей или родственников. Но они также могли получить некоторое подобие крыши над головой, платя всего несколько центов за ночь, В таком случае им приходилось спать прямо на полу среди десятков других.
Влача жалкое существование, без удобств, отопления или хотя бы возможности помыться, люди скоро попадали в порочный круг и опускались все ниже и ниже. Без нормального сна и питания мужчины не могли заниматься тяжелой работой. Женщины не могли шить или изготовлять спичечные коробки, если у них не было освещенной комнаты. Практически все здесь спивались, потому что спиртное заглушало их отчаяние.
Джек насчитал пять винных лавок, три салуна, два магазина подержанной одежды и два ломбарда. По его мнению, это давало очень точное представление о потребностях жителей этого района.
В единственной лавке зеленщика были выставлены фрукты и овощи, о которых даже с этого расстояния можно было сказать, что они знавали лучшие дни. Магазин, в котором продавались вяленые продукты, был ничуть не лучше. Вдоль тротуаров велась оживленная торговля. Две сгорбленные старухи продавали черствый хлеб. Джек видел, как их грязные руки вынимали из еще более грязных сумок одну бесформенную буханку за другой. Какой-то мужчина разделывал козу на куске доски, положенной на одну из уличных урн. Но хуже всего были два итальянца, торгующие прокисшим пивом — опивками, собранными в салунах и разлитыми в старые жестянки.
Эту улицу называли Дугой, потому что дорога здесь изгибалась, словно собачья лапа, и ее даже время от времени подметала городская коммунальная служба. В паре шагов от нее разбегался лабиринт узких темных улочек. Сюда никогда не заглядывали ни метла уборщика, ни солнечный свет. На земле кучами гнили отбросы, их смрад смешивался с вонью человеческих испражнений. В ветхих домах, квартирах, подвалах и даже сараях жили тысячи людей. Постелями им служили кучи тряпок, а стульями — пивные ящики.
Джек не сомневался, что у большинства виденных им оборванных, исхудавших детей нет дома, потому что дому здесь часто предпочитали жизнь на улице. Так хотя бы не нужно было отдавать жалкие гроши, заработанные воровством и попрошайничеством и бояться пьяных родителей.
Джек прекрасно знал, как им жилось, потому что в юном возрасте сам сбежал на улицы Уайтчэпела. В школу он попадал, только когда его ловила полиция по борьбе с прогулами, А все знания и навыки, которые в основном касались выживания, он приобрел на улице.
Встреча с Бет на корабле стала для него чудом. Его друзьями всегда были только такие же выходцы из трущоб, как и он сам. Он смотрел на девушек, похожих на Бет, только издали, мечтая коснуться их шелковистых волос или же просто вдохнуть запах чистой кожи и одежды. Он никогда не думал, что сможет подружиться с одной из них, не говоря уже о том, чтобы взять ее за руку или поцеловать.
