Эдит Хилл - Порабощенные сердца
Вскоре. Эта новость разрушала все планы. Он постарался отбросить чувства и взвесить возможные варианты ухода. В каком качестве суждено ему уйти? И главное, в каком качестве он вернется обратно? Как дружественный посол или как сбежавший раб, пришедший завоевателем?
Чувства, которые он пытался подавить беспокоили его. Но он знал, что людские судьбы подвластны только богам. Когда придет время, боги направят его.
Поток его мыслей неожиданно прервался взрывом смеха и голосов с игрового поля. Только теперь это были не беззаботные возгласы игроков и не горячие, но безобидные обвинения в неумелой игре.
- Слышали, что он сказал? Он хочет играть!
- Играть? Да он даже ходить не может. Смех усилился. Послышались язвительные возгласы и насмешки.
- Как же, ты сможешь играть, хромоногий? Чтобы играть, надо бегать. Да, бегать, а не ковылять!
- Хромой, хромой, хромой.
У Галена внутри все сжалось, когда он увидел, как поодиночке и парами игроки убегали с игрового поля. Он знал, что они нашли себе новую игру. Так было всегда среди мальчиков, становившихся мужчинами. Чтобы почувствовать себя сильными, они выбрали слабейшего, непохожего на них. Сейчас они выбрали его, одиноко стоявшего на дальнем конце поля.
Маленькая фигурка прижимала к груди жалкое подобие искривленной палки для игры. Он не хотел ничего плохого, просто хотел поиграть, повеселиться вместе с другими. Но Дафидд забыл, кто он. И теперь жестокие оскорбления были ему наказанием за забывчивость и глупую надежду, что его примут в игру.
Гален нахмурился. Ему это было знакомо. Только его выделяли из-за темной кожи и более низкого положения его отца. И он, несомненно, страдал бы еще сильнее, если бы не рост и сила. Но Дафидд не обладал этими достоинствами. Зато он обладал другими.
Эта мысль мгновенно возникла у Галена при виде мальчиков, надвигающихся на маленького Дафидда. Несмотря на тревогу и испуг Дафидд несомненно решил не уступать. Сердце Галена наполнилось гордостью. Хладнокровие и отчужденность, которые он напустил на себя в последние дни, куда-то исчезли, и он неосознанно шептал ободряющие слова: "Да, Дафидд. Не беги. Встреть их!"
В клубах пыли, поднятой во время игры и все еще висящей в неподвижном воздухе, растущая толпа бесчинствующих юнцов окружила свою жертву.
- Уходи прочь, калека! - выкрикнул один из вожаков. - Ты здесь не нужен.
Его товарищи тотчас присоединились к нему и начали скандировать злобными голосами: Хромой, калека, калека. Прочь! Прочь!"
Гален так сжал челюсти, что у него заболели мышцы. Все это просто издевательство, они хотят прежде всего оскорбить, а не причинить вред. Но это не делало зрелище более привлекательным.
Из середины круга послышались удары, ворчание, а затем крик боли. Затем очередная волна смеха, и мальчики отступили. В юности все надоедает быстро, и развлечение уже потеряло новизну. Плотная толпа рассыпалась, оставив на земле одинокую скорчившуюся фигурку.
Галену очень хотелось сразу же подойти, но он оставался на месте, с облегчением видя, как Дафидд сел. Подождав, пока игра возобновилась, он обогнул игровое поле и тихо подошел к ребенку.
Весь в пыли, в разорванной тунике, Дафидд сидел на грязной земле и вытирал рукавом кровоточащий нос.
- Ты хорошо сделал, что встретил их. Теперь тебе надо научиться драться с ними.
Светлая головка медленно поднялась. Крупные слезы стекали по грязным щекам. Дафидд пытался сжать дрожащие губы, но худенькое тельце ходило ходуном от напряжения и эмоций, и он тяжело дышал.
- Я н.., н.., не могу, - наконец выдавил он, всхлипнул и опустил от стыда голову. Гален присел рядом с ним на корточки.
- Если человек не учится стоять, он всю жизнь будет ползать.
- Хромые так и делают - ползают! Быстрый ответ Дафидда был достаточно сердит, и Гален понял, что желание драться все еще оставалось у него.
- Нет, - быстро ответил он. - Это делают трусы.
Дафидд покачал головой.
- Ты не понимаешь, - прошептал он почти про себя. - Тебе легко быть храбрым. Ты сильный, а у меня это! - Сжатым кулаком он ударил по своей уродливой ноге. Потом, будто вынуждая Галена отвергнуть правду, он, подняв голову, взглянул ему в глаза.
Гален схватил мальчика за запястье. Глядя прямо в голубые глаза, он прижал его кулак к груди. Сквозь одежду ощущалось биение его сердца.
- Но у тебя есть еще и это - сердце, которое не обращает внимания на недостаток. - Он положил свободную руку на больную ногу. - Выбирай, Дафидд. Если хочешь, я научу тебя драться.
Он отпустил мальчика и встал, ожидая ответа. Но Дафидд не поднимал головы и смотрел перед собой невидящим взглядом.
- Хорошо. - Гален пожал плечами и повернулся, чтобы уйти. Сделав несколько шагов, он услышал тихий голос.
У него возникло то же чувство, которое он испытал ранее, когда Сита сказал ему, сколько времени осталось. Гален глубоко вздохнул и вновь постарался отбросить чувства.
- Завтра. - И не оборачиваясь, ушел.
Глава 15
Рику разбудили не звуки, а их отсутствие. Она так привыкла к ритмичному дыханию римлянина, что проснулась, не услышав его. Сев, оглядела темную хижину. После той грозовой ночи и просьбы остаться Гален устроил себе постель здесь, перед дверью.
Сначала это переселение оправдывалось целесообразностью - он должен быть близко, если понадобится его помощь. Но когда Рика оправилась после родов, Гален не вернулся в стойло. Может быть, просто оставил за ней право принять решение, или, как и она, понимал: он имел право быть здесь, право, которое пересиливало все неприличие проживания под одной крышей. Слишком многое связывало их, чтобы отношения оставались прежними.
Рика приподнялась и замерла, услышав не стук топора, а глухие ритмичные удары. Любопытствуя, она приподнялась, машинально сняла свою полосатую накидку с колышка и пошла к выходу. В дверях остановилась и накинула ее на плечи.
Прозрачный туман окутывал двор, делая еще более темными и загадочными эти короткие минуты между концом ночи и восходом солнца. Рика поежилась и взглянула налево в направлении звуков, поднявших ее с теплой постели.
Между хижиной и участком, который Гален расчистил от наступающего подлеска и где она собиралась весной разбить огород, он копал землю лопатой и киркой. Но копал не грядки для будущего огорода, а яму, назначение которой она не могла понять - яма была слишком мала для хранения урожая.
Рика постояла в дверях, наблюдая. Несмотря на пронизывающий, холодный и влажный воздух, Гален работал, раздетый до пояса. Или ему жарко от работы, или он вообще не мерзнет. Рика вспомнила другую, недавно вырытую им яму. Действительно недавно, если измерять время днями, и целую жизнь назад, если мерило - события и перемены.
Наконец она тронулась с места и подошла к Галену, который, присев на корточки, измерял глубину ямы.
- Я хотела спросить, что ты делаешь, - начала она, объявляя о своем присутствии, - но теперь ответ мне ясен. Вместо этого спрошу - зачем?
Он повернул голову и посмотрел на нее. И Рика снова удивилась напряженному выражению его лица. Вчера, после возвращения с рынка, его поведение изменилось, стало странным, отстраненным, будто он целиком был поглощен своими мыслями. Сейчас, не ответив, он снова посмотрел на яму и, видимо, удовлетворенный, выпрямился.
- Яму для столба, который послужит мишенью для обучения бою.
- Мишень? Обучение? Я не понимаю. Он глубоко вздохнул и нетерпеливым жестом провел рукой по волосам.
- Все очень просто. Я хочу научить Дафидда искусству обращения с оружием, чего он лишен по ордовикским законам из-за своего изъяна.
Резкость ответа и его смысл заставили Рику отшатнуться. Она смогла только выдавить:
- Зачем?
Гален нахмурился. Казалось, он вообще откажется от объяснений. Но все же он кратко объяснил:
- Вчера Дафидда побила группа старших мальчиков. У него хватило смелости не убежать, даже когда они расправились с ним, но это повторится. Он должен научиться драться и защищать себя.
Рика не расслышала и половины сказанного. В ее воображении сразу возникли ужасные сцены, как маленький мальчик противостоит огромной толпе.
- Ты говоришь, что видел нападение и не сделал ничего, чтобы остановить его? Лицо Галена напряглось.
- Это не мое дело.
Месяц назад после таких слов она, не раздумывая, бросилась бы на него в ярости. Но не сейчас. Он выиграл битву за веру в него. Рика уже знала его способность к состраданию и неподдельность чувств к мальчику, поэтому ее гнев гасила неуверенность.
- С тех пор как я тебя узнала, этот железный ошейник не означал для тебя ничего более чем неудобство. Не могу поверить, что положение раба помешало тебе прийти ему на помощь.
Гален позволил себе слегка улыбнуться.
- Конечно, я имел в виду совсем другое. - Он снова стал серьезным. - Это не мое дело потому, что вмешательство покрыло бы его еще большим позором, чем избиение.
