Мэри Портман - Импровизация
Она начала пятиться и остановилась только тогда, когда уперлась в желто-красное кресло.
Села на его спинку и попыталась бросить на Алекса испепеляющий взгляд. Но в его присутствии вазочки с шоколадом выглядели так, словно были наполнены не лакомством, а комками грязи, добытыми в огромной луже.
О Боже, кому она морочила голову? Долли сгорает от любви.
— Ты опоздал… Вечеринка закончилась, — добавила она, как будто первой фразы было недостаточно.
Алекс нахмурился, похлопал себя по карманам, полез во внутренний карман синего блейзера и вынул оттуда брусок шоколада. А потом посмотрел ей в глаза.
— А на десерт я опоздал тоже?
Долли хотелось сказать многое, но она предпочла промолчать.
— Похоже, остались только апельсины. И немного бананового бисквита. Зато полно выпивки.
— Выпивка и шоколад… — Внезапно он улыбнулся. — Именно такие вечеринки я и люблю.
О Господи, ну почему она так реагирует на его улыбку?
— Скажи это Джонни. Он жаловался, что я приготовила мало еды.
Он поднял бровь.
— С каких пор ты стала прислушиваться к словам Джонни Хэвиленда?
— Никогда я не буду к ним прислушиваться. Пусть говорит что угодно. — Она слезла со своего насеста и протянула Алексу руку, потому что все остальные жесты могли быть неправильно поняты. — Ну что? Приступим к десерту?
Алекс покорно отдал шоколад и пошел вслед за Долли. Впрочем, идти было недалеко.
Оказавшись у длинного стола, Долли нашла единственную неиспользованную вазочку. А заодно и свою.
Потом села на ближайший стул, развернула шоколад, разломала его на кусочки и бросила их в керамическую вазочку. Каждый стук отдавался эхом в ее животе. Потом она зажгла спиртовку.
Алекс сел напротив.
— Ну что? Кто победил?
— Победил? — переспросила она. Действительно, кого можно назвать победителем в их странных отношениях с Алексом?
— В «Мусорщике».
— Ах… — Тьфу, идиотка! — Пит. К большому неудовольствию Сесили.
— Значит, он лучше всех справился со своей анкетой? — спросил Алекс, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула.
Долли кивнула, улыбнулась и уставилась в вазочку.
— Ответил на все вопросы.
— А Сесили?
— Трудно сказать. Она не слишком распространялась о том, что ей удалось узнать.
— Гм… — Стул опустился на все четыре ножки. Алекс наклонился вперед и вместе с Долли начал пристально рассматривать, как тает шоколад. — А как Лиззи с Майклом? Они все еще в ссоре?
Долли пожала плечом.
— Он напился. Она повезла его домой. Еще один день в раю. Я думаю, они помирятся.
— У Лиззи есть голова на плечах. Да и Майкла не назовешь лопухом. Они сумеют найти общий язык.
— Надеюсь, — только и ответила Долли. Неужели это тот же самый человек, который несколько дней назад не удосужился сказать бедной, несчастной, расстроенной Лиззи пару сочувственных слов?
— А Джонни и Чарли? На сколько вопросов ответили они? — Алекс наклонился к розовым и голубым листкам, разбросанным на столе. — Сабина и Памела победили их?
Гм… Странно. Алекса связывал с остальными мужчинами лишь бейсбол, а женщин он знал только как клиенток. Чем же вызван его внезапный интерес?
— Чарли сумел отомстить Памеле за историю с бритьем груди. А что касается Джонни и Сабины, то они два сапога пара. Пусть сами разбираются.
Алекс хмыкнул, нашел чистую кружку, до половины наполнил ее кофе, долил столько же амаретто, добавил сливки и размешал.
— Думаю, каждому из них будет что рассказать за кружкой холодного пива.
Это что? Шпилька или попытка попросить прощения? Долли не знала, как понимать его слова. И почему он выглядит таким… размякшим.
— Ты мог бы хорошо провести время.
Он взял кружку в большие ладони, сделал глоток, со свистом всосал воздух сквозь стиснутые зубы и содрогнулся всем телом.
— Я действительно собирался прийти.
— Но решил последовать новейшей моде и явиться попозже? — спросила она, не сводя глаз с медленно таявшего шоколада.
— Я решил… — Алекс со стуком поставил кружку на стол. — Я решил, что на вопросы анкеты лучше ответить с глазу на глаз.
О Боже, подумала Долли. Вот оно. Прощание навсегда.
— Ну, если ты ждешь приглашения… то считай, что тебя пригласили.
Он приподнял уголок рта, откинулся на спинку стула, привстал, полез в задний карман слаксов и вынул оттуда голубой листок. Потом разложил его, разгладил и положил на стол перед Долли.
Там не было ничего. Ничего, кроме напечатанных вопросов. Она перестала размешивать шоколад, замигала, подумала, а потом подняла глаза.
— Алекс, извини, но ты дал мне чистый лист. Тот же самый, который я вручила тебе.
Он медленно покачал головой и положил руку на листок. Потом дважды согнул пальцы, помолчал, откашлялся, после чего сказал:
— Нет, Долли. Не чистый. — Он перевернул листок. На его оборотной стороне были написаны три слова. Черными чернилами и заглавными буквами.
Три слова, от которых у нее зарябило в глазах, зазвенело в ушах и часто-часто забился пульс. Если это сон, то она не хочет просыпаться…
Долли сделала глубокий вдох и запретила себе плакать. А потом ровно и негромко спросила:
— Это из-за моего вчерашнего рассказа о трагическом эпизоде детства, верно?
Алекс покачал головой, но Долли прервала его.
— Потому что, если так… — Ложка звякала о край керамической вазочки.
— Поверь мне. — Он протянул руку и сжал ее дрожавшие пальцы. — Это не так. Я понял свои чувства еще до того, как ты вошла в дверь моего кабинета.
— Но ты ничего не сказал. — Теперь ее сил хватало только на шепот. — Почему ты ничего не сказал?
Его улыбка была нежной и грустной.
— Я не хотел услышать слова, которые ты произнесла минуту назад. Что я принял решение под действием твоего рассказа.
Долли не знала, что делать. Ни с того ни с сего Алекс сказал именно то, что ей хотелось услышать больше всего на свете. Нет, не сказал. Написал. Чтобы она не могла уклониться от ответа.
— Но ты ушел. Мы любили друг друга, а ты ушел. — Она этого не понимала. — Лиззи вернулась, и ты ушел в тот же вечер. А я даже не знала таких слов, как «тишина» и «покой». Действительно, зачем преуспевающему адвокату жить в сумасшедшем доме?
— Это твоя очередная шутка? Или фраза из какого-то анекдота?
Она покачала головой. Потом кивнула. Долли хотелось смеяться, но она затаила дыхание и сумела справиться с комком в горле. Ей нужно так много сказать, столько спросить… Но губы не слушались, черт бы их побрал.
Алекс встал, обошел стол и помог Долли подняться. Потом обхватил ее лицо ладонями и кончиками больших пальцев вытер слезы, проступившие на ее длинных ресницах.
— Я ушел, потому что ничего другого мне не оставалось. Лиззи отчаянно нуждалась в твоей помощи. — Он сделал паузу, помолчал и потом сказал: — А то, в чем нуждался я, могло подождать.
Она протянула к нему руки, залезла под блейзер, ощутила тепло его кожи и биение сердца сквозь белую рубашку, которая не была накрахмаленной. Ну разве чуть-чуть… Как она могла думать по-другому?
— И в чем же ты нуждался?
— В твоем поцелуе. — Долли пыталась что-то сказать, но он приложил палец к ее губам. — Не на спор. Не из-за игры. И даже не потому, что я хотел этого. — Он провел кончиком пальца по ее нижней губе. — Мне было нужно знать, что ты хочешь меня не только в постели.
Долли закрыла глаза, вцепилась в лацканы блейзера, зарылась лицом в грудь Алекса, вдохнула запах его одежды, его кожи, его мыла и поняла, что ничто в мире не пахнет слаще любви.
Она раздвинула языком воротник его рубашки, поцеловала Алекса в ключицу и выдохнула:
— Я люблю тебя, Алекс Кэррингтон.
— А я тебя, Долли Грэхем.
Несколько томительных секунд он стоял неподвижно и гладил ее по голове. Она замерла. Этот момент был прекрасным как в сказке, и Долли не хотела, чтобы он кончался.
Но Алекс — он же Мистер Практичность — заставил ее вернуться к реальности.
— А как ты справилась со своим перечнем?
— Хорошо справилась. — Лучше чем хорошо. Она выиграла самый большой приз на свете. Нет, что бы ни говорил Алекс, а размер все-таки имеет значение.
— Покажешь мне?
Долли открыла глаза и хотела дать ему достойный ответ, но поняла, что не может пошевелить языком. Ей было слишком удобно. Для ответа нужно высвободиться из его объятий, а высвобождаться ей не хотелось.
— Долли… Где твой листок?
Она посмотрела на стол, залитый жидким шоколадом. А зефир больше напоминал валик, с помощью которого маляры красят стены.
— В спальне. — Одной рукой Долли схватила Алекса за галстук, другой взяла вазочку. — Пойдем. Я все тебе покажу. Но сначала тебе придется раздеться.
Его брови взлетели вверх.
