Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга первая
Лапьерьер едва переводил дыхание.
— Сударь, — обратился он к Дюпарке, — я хотел бы попросить вас об одной милости, но, боюсь, вы еще не простили мне моей выходки, какую я столь неосмотрительно позволил себе в Бордо.
— О милости? — с удивлением переспросил Жак. — Какой же, сударь?
— Полагаю, господин губернатор, вы еще не успели полностью укомплектовать себе офицерский штаб, я знаю, вам понадобятся опытные моряки и артиллеристы. Я прошел хорошую школу и буду счастлив, если вы возьмете меня служить вашей персоне.
— Вы готовы покинуть «Проворный»?
— С вашего разрешения, сударь.
Жак долгим, оценивающим взглядом с ног до головы окинул гардемарина, немного подумал, потом проговорил:
— Согласен, сударь. Ступайте, уладьте свои дела с господином де Отвилем и после обеда возвращайтесь ко мне. Я назначаю вас своим помощником, будете вице-губернатором.
— Вы не пожалеете об этом, сударь!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Мари де Сент-Андре
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Более чем через год до Мари доходят первые вести о губернаторе Мартиники
— Но это правда, святой отец, — уверяла мадам де Сент-Андре, — завтра мы покидаем Париж. И я вполне счастлива. Вот уже больше года как я жду не дождусь этого часа.
Отец Дютертр покачал головой с видом человека, отказавшегося от надежды переубедить своего собеседника. Но все-таки заметил:
— Ах, мадам! Вы говорите, что с радостью отправляетесь жить на острова! Мне жаль рассеивать ваши иллюзии! Но как жестоко вы заблуждаетесь, думая о жизни, которая ждет вас там! Не прошло и двух месяцев, как я был там в последний раз, и вскорости мне придется вновь повторить это путешествие. Послушайте, здесь вы наслаждаетесь всеми удобствами городской жизни, муж балует вас, боготворит, исполняет все ваши прихоти. Желаете куда-нибудь съездить — карета с лошадьми тотчас же к вашим услугам, желаете развлечься вечером — вас повсюду сопровождают ваши лакеи… А ведь там вам придется ходить пешком или скакать верхом по землям, которые здесь даже трудно себе вообразить. Солнце палит так нещадно, что в пару недель доконает и существо много закаленнее вас. По вечерам и думать нечего выйти из дому, ведь господин де Пуэнси теперь направо-налево раздает патенты на плавание, и Сен-Пьер превратился в место встречи всякого рода висельников и проходимцев, карманников и бродяг, которые не могут более промышлять в Париже и отправляются туда, чтобы сделаться пиратами. Вряд ли вам хоть раз представится там случай потанцевать на балу. Ведь если какой-нибудь колонист и устраивает праздник, вам придется проделать двухдневный путь верхом, чтобы добраться туда, и столько же, чтобы вернуться домой…
С лица Мари де Сент-Андре по-прежнему не сходила улыбка. Она не верила ни одному слову из того, чем пугал ее добрейший святой отец. Она уже давно приняла решение, и ничто не могло свернуть ее с избранного пути.
— Поверьте, дитя мое, я далек от желания рассеивать ваши иллюзий, но подумайте хотя бы о том, что, когда вы прибудете в Сен-Пьер, у вас даже крыши над головой не будет! Может, через недельку-другую у вас и появится какая-нибудь лачуга или халупа с крышей из пальмовых листьев, но прежде вам придется отыскать место, где построить себе это жалкое пристанище. И выбирать между местами с такими, с позволения сказать, заманчивыми названиями, как Серный Рудник, Разбойничья Нора или Мыс Дьявола. Если, конечно, вы не предпочтете им Лысую Гору, Кипящую Пропасть или Комариный либо Могильный остров! И поверьте, не следует надеяться, будто эти тревожные названия не имеют ничего общего с повадками тамошних людей!
— Но позвольте, — возразила Мари, — ведь не может же такого быть, чтобы, едва мы доберемся до острова, мой муж, генеральный откупщик Лешено де Сент-Андре, оказался без крыши над головой! Куда же тогда, по-вашему, мы денемся?
— Куда вы денетесь? Думаю, на первое время вас приютит у себя губернатор! Он занимает часть крепости и, должно быть, выделит вам там апартаменты, пока вы не обзаведетесь своим шалашом, если можно употребить это слово, дабы вы имели представление о жалкой лачуге, в которой вам придется жить на Мартинике!
— У губернатора?! — воскликнула Мари, стараясь унять сердечную дрожь. — А кто этот губернатор? Вы его видели? Вы с ним знакомы? Что это за человек?
Отец Дютертр поджал губы и как-то уклончиво проговорил:
— Все зависит, мадам, от того, с какой стороны посмотреть. Думается, мнение, какое создал себе о губернаторе маркиз де Белиль, изрядно отличается от моего. Да только президент Фуке сроду не ступал ногою на острова и не имеет ни малейшего представления о тамошней жизни. Он полностью полагается на донесения, порой и секретные, что шлют ему оттуда его люди — среди них немало и таких, кто явно заинтересован, чтобы губернатора отозвали во Францию, — да на сведения, как правило, весьма пристрастные, которые он получает от генерал-губернатора Наветренных островов. А я собственными глазами видел, как он живет, этот губернатор, ел за его столом. Стрелял вместе с ним из пушки по этим канальям англичанам, которые под предлогом, что им, видите ли, понадобилось пополнить в Рокселане запас питьевой воды, пытались высадить вооруженный отряд и завладеть островом! Поверьте, мадам, мне еще никогда не случалось встречать человека, который бы с такой ловкостью владел шпагой, с такой быстротой принимал решения или с таким проворством всаживал бы картечную пулю в пиратскую башку!
— И как же имя этого замечательного человека?
— Жак Дюпарке, мадам, это племянник Белена д’Эснамбюка. Сразу видать, хорошая порода!
— Право же, святой отец, — залившись серебристым смехом, воскликнула Мари, — только что вы пугали, будто меня не ждет там ничего, кроме разочарований, и тут же заявляете, что мне предстоит жить под одной крышей с человеком, которому, если я верно вас поняла, не сыскать равного здесь!
Отец Дютертр воздел руки к небу.
— Ах, мадам! Вы совсем не так меня поняли! На самом деле этот Дюпарке не очень-то приветлив! Если он и приютит вас, то только по необходимости! Но вы можете встречаться с ним по десяти раз на дню, и он не обратит на вас ровно никакого внимания, даже не сочтет нужным раскланяться, будто вас вовсе и нет или вы невидимка! Одним словом, настоящий невежа, и к тому же неразлучен с одним типом, неким Лефором, разбойником, чудом избежавшим виселицы… Да и самого его, говорят, отправили на Мартинику прямо из Бастилии, что называется, из-под топора, которого он, судя по всему, вполне заслуживал…
Улыбка Мари сразу как-то увяла.
— Нет, вы не правы, сударь, — возразила она. — Мне довелось когда-то встречаться с этим человеком. И вы ошибаетесь святой отец, сравнивая его с каким-то вульгарным преступником. Он убил человека на дуэли, в честном поединке, защищая свою честь. Вот почему его отправили в Бастилию!
Отец Дютертр величественно развел руками и не без лукавства заметил:
— Ах, мадам! Выходит, вы расспрашивали меня о человеке, которого знаете лучше меня!
— Да, я встречалась с ним когда-то. Но не знаю, каким он стал теперь. Кстати, кажется, вы говорили, мнение о нем господина Фуке, возможно, отличается от вашего собственного…
— Не знаю, что и сказать, мадам… Но, думается, человек, который управляет судьбами такой могущественной компании, как Американская Островная компания, не может получать достоверных сведений, что же там происходит на самом деле, особенно если он никогда не покидает Парижа. Этот Дюпарке сделал для колонии очень много хорошего. Известно ли об этом здесь? Оценили ли хотя бы по заслугам его старания? Колонисты его просто обожают, и мало того, что все буквально ловят каждое его слово, вдобавок ко всему, единственно благодаря его разумному правлению, этот бедный остров, который прежде был самым обделенным из всех наших американских владений, сегодня может в случае нужды поставить под ружье целых семь сотен солдат! Никогда еще до прибытия туда Дюпарке остров не знал такого притока в Сен-Пьер новых колонистов! Он облегчил бремя налогов, по сути дела, совсем отменил штрафы и смертную казнь! Форт Сен-Пьер благодаря ему вооружен пушками, захваченными у врага, так как, если бы ему пришлось дожидаться, пока туда пришлют каронады из Франции, англичане уже давно завладели бы островом, не потеряв при этом ни единого матроса!
— И что же этот человек, он счастлив там?
— Вот этого я не знаю, мадам. Он неболтлив. Много трудится, мало говорит.
— Но, надеюсь, он, по крайней мере, приятен в общении?
— Говорю же вам, что это сущий бирюк. Ненавидит женщин. Железная воля. Все делает по-своему. И ни во что не ставит приказания генерал-губернатора Лонгвилье де Пуэнси и даже самой Островной компании!
