Ирина Тарасова - Не бойся, малышка
Прозвенел дверной звонок. Вздрогнув от неожиданности, Таня поспешила закрыть окно, щелкнула шпингалетом. «Максим пришел», — решила она и вприпрыжку побежала в прихожую, открыла дверь. Улыбка тут же сползла с ее лица.
— Ты?… — выдохнула она.
Колька шагнул ей навстречу, ногой прикрыл за собой дверь. На нем была все та же рубашка. От него разило потом и каким-то затхлым, несвежим запахом, как от прелого веника, забытого в старой бане.
— Не ждала? — скривив губы, спросил он. Его глаза были холодны, как талый снег.
— Н-нет, — с секундной задержкой ответила она. Но тут же, подавив неосознанный страх, вскинула голову. — Что тебе надо?
Колька продолжал изображать улыбку.
— Чаем напоишь?
Таня поджала губы, взглянула в его лицо, пытаясь определить выражение его глаз.
— Ну стакан воды-то хоть подашь? — добавил Колька, по-прежнему холодно глядя в ее растерянные глаза.
— Проходи, — неохотно ответила Таня и пошла на кухню.
Гость, не снимая обуви, пошел за ней следом.
— Значит, прижилась, — сказал он, усевшись на стул и оглядываясь по сторонам.
Таня нажала на кнопку электрического чайника.
— Тебе чай, кофе?
— Потанцуем…
Таня нахмурила лоб.
— Что? При чем тут?..
— Да так говорят: «Чай? Кофе? Потанцуем?» Я бы кофе с коньяком выпил. И поесть.
— Ты говорил: «Стакан воды», — напомнила Таня.
Колька резко встал и вплотную подошел к ней. Запах стал просто невыносимым.
— А ты — стервоза, — прошипел он.
Как никогда отчетливо она увидела его лицо — складки от носа к углам рта, тонкие губы, впалые щеки, узкий разрез глаз с частыми, прямыми ресницами. Его глаза смотрели зло, на щеках появились багровые пятна. Вытянув вперед руки, Таня брезгливо оттолкнула его:
— Что тебе надо от меня?
Колька сощурил свои и без того узкие глаза.
— Все, — коротко бросил он. — Для начала дай поесть. Жрать хочу до чертиков. На казенных харчах не разжиреешь.
Таня отвела взгляд, стараясь скрыть страх.
— У меня ничего нет… Мы на даче были… Может, яичницу?
Она кинулась к холодильнику, но тут же остановилась.
«Почему я должна его бояться? — подумала она. — Его выпустили, значит, он не виноват». Опершись спиной в прохладную дверцу, она сказала:
— Мне нечем тебя кормить. И вообще… Уходи. Я жалею о нашем знакомстве.
— Ах, она жалеет… — осклабился Колька. — А уж я-то как!
Он оглянулся. На столешнице, рядом с раковиной, из высокой подставки торчали стальные рукоятки. Обхватив одну, он вытянул нож с длинным, широким лезвием.
— Крутой у тебя, Багира, зуб.
— Нашелся Маугли, — съязвила Таня, но голос ее предательски дрогнул.
Колька потрогал ногтем лезвие.
— Ух ты! Ничего себе! Враз голову куренку можно отчекрыжить.
— Положи, — сказала Таня и, оторвавшись от дверцы холодильника, сделала несколько острожных шагов в сторону выхода.
Колька резко поднял руку:
— Куда торопишься? Яичницу вроде обещала.
Таня некоторое время молча смотрела на него, снова подошла к холодильнику, достала из ячеек два яйца.
— Садись, я мигом, — стараясь казаться спокойной, сказала она.
Колька вернул нож на место, сел за стол. Таня положила яйца на столешницу и быстро выхватила нож.
— Значит, кормежка отменяется, — с видимым спокойствием сказал Колька, положив руки перед собой. — А ножичек-то тебе зачем?
Он растопырил пальцы, будто хотел проверить, не дрожат ли руки. Руки не дрожали.
— «Буду резать, буду бить, все равно тебе водить», — паузами разделяя слова, произнес он. Вдруг он вскочил, и Таня от неожиданности вздрогнула. Нож выскользнул из ее рук и со стуком упал на пол. Колька, даже не наклонив головы, отшвырнул ногой в угол.
— Голодный я злой, — сказал он и одной рукой схватил Таню за горло.
— Больно, — вскрикнула она.
— Конечно. Еще больнее, если ножичком…
Палец его скользнул по ее уху.
— Нежная какая…
Он наклонился над ней, и его губы коснулись ее шеи.
— Жалко даже такую свеженькую…
Продолжая одной рукой держать ее за горло, другой рукой он дотянулся до подставки и вытянул нож с тонким, зазубренным лезвием.
— Какое разнообразие, — сказал он, отпуская ее горло. Таня пошатнувшись, оперлась рукой о столешницу.
— Что тебе от меня надо? — всхлипнула она. — Что я тебе сделала?
— Ничего… — Он откинул голову назад и с ненавистью посмотрел на нее. — Предала немножечко… — брезгливо сказал он и усмехнулся. — Я теперича одним ребятишкам десятку должен. Деловые меня за Пугача на счетчик посадили. Пугача-то того… — Он сделал неопределенный жест, махнув над своей головой, закатив глаза, наклонил голову, вывалил язык.
Таня сделала робкий шаг в сторону.
— Стой, паскуда, — схватил ее за руку Колян. — Слушай сказочку дальше. Значитца, обшибочка вышла…
— Что? Какая еще ошибка? — залепетала Таня, пытаясь вырваться из цепких Колькиных пальцев. Он толкнул ее на стул. Сел напротив и, не сводя с нее взгляда, спросил:
— Знаешь, кто Пугача в петлю сунул?
Таня отчаянно замотала головой. Мгновенно ее спина покрылась потом, кровь отхлынула от лица.
— Ну и хорошо… — осклабился Колька. Довольный произведенным эффектом, он откинулся назад, упиваясь собственной силой. — Пугач был крутой. По мокрому делу мастак. Ему человека убить — что пернуть. — Он приблизил свое лицо к Таниному лицу. Она вся сжалась. — Я не такой, — тихо сказал он и провел пальцем по ее щеке. — Кысонька ты моя…
— Что ж тогда с мразью такой связался? — Таня дернула головой, сбросив его руку. Колька вздохнул и с молящими интонациями произнес:
— Да я сроду бы на мокрое не пошел… Карточный долг. Дело чести, блин… И за кайф задолжал. Вот Пугач и решил меня кровью повязать…
— И ты Гошку убил. Да?.. — с трудом прошептала она вмиг ставшими бесчувственными, как от наркоза, губами.
Колька не ответил, но по судорожно метнувшемуся его кадыку Таня догадалась, что попала в точку.
— Значит, ты? — выдохнула она.
Колька зло глянул на нее:
— Догадливая…
Он встал со стула, наклонился над ней. Холод в его глазах буквально парализовал ее.
— Значит, про заправку в курсе? Вроде тебя не Варварой зовут, а придется кое-что тебе подкоротить. — Он распрямился, подошел к столешнице, взял нож, пробуя ногтем лезвие.
— Ничего… востренький. Почти как мой… — Колька с силой всадил нож в столешницу. — Парень только пукнул. А толстуха сама напросилась.
— Ты?!! — Кровь бросилась Тане в лицо. — Ты Нину убил!
Колька сплюнул.
— Не ори… Девку не я. Меня так рвало, что я мало что видел. Сова потом хвастался. Он в машине сидел. Девка заорала как оглашенная и бегом к машине. Ну он ее и придержал. Это уж Пугач пистолет у парня взял и прям ей в живот. Меня опять рвать…
Он замолчал, и только дрожащие крылья носа выдавали его злость. Колян еще некоторое время помолчал, вероятно что-то обдумывая. Наконец он сказал:
— А ты, если будешь умницей, до ста лет доживешь.
— Умницей… Умницей… — эхом повторила Таня. — Коля, как же так?.. — только и могла произнести она, пряча лицо в ладонях.
— Я теперь тебя не отпущу. Буду под прицелом держать. Как только денег добудешь, отпущу.
— Деньги… деньги… — Таня приподняла голову. — Какие деньги? Ах деньги! Я сейчас, сейчас…
Таня бросилась из кухни. Колька последовал за ней. Она судорожно схватила сумку, вытряхнула содержимое на ковер. «Время тянуть, время… Скоро Максим придет», — судорожно думала она, запихивая обратно носовой платок, тюбик помады, пудреницу. Словно в ответ на ее мысли зазвонил телефон. Колька выдернул шнур.
— Дэнги давай! Давай дэнги! — прокричал он, подражая гайдаевскому Бендеру.
Таня защелкнула замок сумки, заметалась по комнате.
— Дэньги… Как я люблю денежки… — говорил Колька, шаря рукой в полиэтиленовом пакете с символикой гастронома. Вытащив кошелек, вытряхнул деньги, пересчитал. — Две тысячи с копейками. — Хмыкнув, Колька сунул деньги в карман. — Бум считать, мелкий должок отдала.
— Какой должок? — растерялась Таня. — Это ты мне пятьсот должен.
— Привет! А про дискотеку забыла? Думаешь, кайф дармовой?
— Какой кайф? — судорожно сглотнула она. — Наркотики?..
— Не строй из себя дурочку… А откупорил я тебя классно, даже не ойкнула, — хохотнул он.
Краска бросилась Тане в лицо, ярость захлестнула ее. Она бросилась на него с кулаками. Колька схватил ее за запястья.
— Дрянь! Сволочь! Ненавижу! — кричала Таня, пытаясь вырвать руки или пнуть его ногой.
Колька враз разжал пальцы и с силой толкнул ее. Таня упала на ковер, стукнувшись локтем о деревянный край стола. Не чувствуя боли, она опять вскочила.
