Кэтрин Скоулс - Чужая жена
— Чем же вы занимались?
— Спасали детеныша буйвола, — ответил ему Питер. — Пришлось пробираться к нему по грязи.
Карлтон мотнул головой, словно пытаясь отогнать дурной сон.
Питер украдкой взглянул на Мару.
— Это я нашел его и попросил остановить машину.
Карлтон перевел взгляд на Мару.
— Но вы не должны были соглашаться, — резко сказал он. — А если бы что-то случилось?
Не дожидаясь ответа, он снова обратился к Питеру:
— Вы знаете так же, как и я: любое происшествие может обернуться катастрофой для всех нас. Даже небольшая задержка может привести к краху.
В его голосе послышались истерические нотки, словно опасность еще не миновала.
— Мы можем просто не уложиться в график, и тогда нам конец.
— Но ведь ничего страшного не произошло, — попытался возразить Питер.
Карлтон бросил на Мару недобрый взгляд.
— Дело не в том, произошло или нет.
— Она ни в чем не виновата, — встал на ее защиту Питер.
Но Мара решительно качнула головой.
— Это моя вина. Мне очень жаль, что так получилось, Карлтон. Ничего подобного больше не повторится. — Она инстинктивно сделала шаг вперед.
Карлтон ровно на шаг отпрянул. Маре подумалось, что он настолько зол на нее, что даже не хочет находиться рядом. Но тот вдруг сморщил нос.
— Дорогая, вы ужасно пахнете! Вам не мешало бы принять ванну. Вам обоим.
Питер поймал взгляд Мары, когда она отступила. Внезапно ситуация показалась ей забавной и захотелось расхохотаться. Она почти забыла, что хмурый Карлтон до сих пор стоял рядом.
— Питеру в рондавеле понадобится горячая вода, — сухо сказал он.
— Да, конечно, — едва сдерживая смех, ответила Мара так, чтобы услышал Карлтон, одновременно поглядывая на Питера. — Я тотчас скажу хаус-боям, чтобы они принесли воды.
На предплечьях актера засохла грязь; на запястьях и локтях появились трещинки.
— Для начала вам лучше принять холодный душ, он лучше смоет грязь.
— Спасибо, я так и сделаю, — ответил Питер. Он многозначительно взглянул на грязные разводы на лице Мары и на ее слипшиеся волосы. — Да и вам не помешало бы обдать себя водой из шланга.
Мара не могла не улыбнуться. Деланная серьезность Питера, его слова, акцент — все это было так неожиданно по-австралийски, что она искоса взглянула на Карлтона — заметил ли он то же, что и она. Карлтон задумчиво взирал на Питера, но вот о чем он думал, Мара понять не могла.
Питер повернулся, чтобы идти к рондавелям. Маре показалось, что Карлтон пойдет вместе с ним, но тот, словно в нерешительности, продолжал стоять рядом с ней. Предчувствуя очередные упреки, она ждала, когда он заговорит. По то, что она услышала, удивило ее.
— Как бы то ни было, — сказал Карлтон, — сегодня мы славно поработали. Леонард остался доволен. Все довольны. Спасибо за помощь.
— Не за что, — сказала Мара и искренне ему улыбнулась.
Карлтон кивнул в ответ.
— Увидимся за ужином.
При слове «ужин» Мара тотчас пришла в себя. Нужно было поспешить на кухню и посмотреть, что там готовят.
— Это будет особый ужин по-танзанийски, — заметив, что она заторопилась, сказал Карлтон. — Мы обсудили меню с Доди и Кефой еще утром, когда вы были на съемочной площадке.
Он оживился. У Карлтона отлегло от сердца, когда он убедился, что все обошлось.
— Я сказал, что это прекрасная идея; гораздо лучше, чем каждый день есть пресную английскую еду. Они пообещали не класть чили во все блюда без разбору.
Мара не могла скрыть своего удивления. Насколько она знала, для ужина по-танзанийски нужно было просто-напросто зарезать козла и поджарить мясо на открытом огне.
— Они говорили о каких-то конкретных блюдах? — осторожно спросила она.
— «Цыпленок Килиманджаро» — это то, что я запомнил, — ответил Карлтон. — Еще, кажется, упоминали шпинат с арахисом. И что-то из зеленых бананов на десерт. Не знаю, как на вкус, но на слух вполне удобоваримо.
— Не сомневаюсь, — сказала Мара, стараясь продемонстрировать осведомленность в таинствах танзанийской кухни. Можно было подумать, что все перечисленное им было фирменными блюдами Рейнор-Лодж, хотя на самом деле за все те годы, что она жила здесь, Менелик никогда не готовил ничего подобного. Мара предположила, что мысль о национальной кухне исходила от Доди. Это могло быть частью его миссии по созданию имиджа новой Танзании.
Из вежливости Мара не решалась уйти и дожидалась, пока уйдет Карлтон. Потом, срываясь на бег, направилась через компаунд на кухню. Несмотря на то что Мара боялась встречи с Менеликом, она понимала: сообщить ему о своем возвращении нужно прямо сейчас. Для этого нужно было вызвать его из кухни и, хочешь не хочешь, явиться пред его очи, в грязи и вони, подобно жительницам деревни, которые не знали, что такое мыло. Мара беспомощно помотала головой. Она и представить себе не могла, как старик отреагирует на ее появление. Женщина с прискорбием осознавала, что если бы ей нарочно пришлось доказывать, какая она неумелая мемсаиб, у нее едва ли получилось бы лучше, чем теперь.
Мара блаженствовала в ванной. Мокрые волосы обвивали ее плечи. Большую часть грязи она смыла еще под краном на улице, но все же вода в ванной напоминала по цвету сумерки. Зато вместо отвратительной вони Мара вдыхала настоящее «веяние времени». «L’air du Temps» — так, собственно, называлось особое мыло, которое настоятельно советовала Маре Лилиан. Актриса была очарована приключением, в которое угодили Мара и Питер. Она так живо переживала каждую деталь повествования, что можно было подумать, будто она сама была причастна к спасению буйволенка. Отчасти, возможно, потому, что Мара слишком вжилась в образ, Лилиан и поделилась с ней дорогим мылом.
Мара провела руками по груди и животу, втирая мыло в кожу. Все ее тело покалывало от песчинок, кружившихся в воде. При этом она чувствовала странный прилив сил, даром что плавные круговые движения располагали к легкой истоме.
Закрыв глаза, она глубоко вдохнула «Веяние времени» и на долгое мгновение погрузилась в грезы: она вовсе не Мара Сатерленд, связанная узами брака с охотником и вынужденная прозябать в захудалом охотничьем приюте, а вольная птица; она окружена роскошью и обожанием, и мир у ее ног, словом, все как у Лилиан. Она вольна куда хочешь идти, поступать как заблагорассудится и, если уж на то пошло, с легкостью влюбиться в прекрасного незнакомца.
Но вовсе не в женатого мужчину, как Питер Хит. Вовсе нет.
Совсем не в Питера. Просто в кого-то, кто был бы похож на него.
Мара потерла лицо руками, пытаясь отогнать наваждение. Пришлось напомнить себе, кто она на самом деле. Мемсаиб из Рейнор-Лодж. От этой мысли на ее лице появилась кривая ухмылка. Она вспомнила встречу с Менеликом. Все прошло лучше, чем она себе представляла. Повар встретил ее вовсе не с осуждением, не с порицанием и не с холодным недоумением. Он с недоверием окинул ее взглядом, а потом разразился смехом. Стоявшие рядом поваренок и мальчик, следивший за костром, тоже поначалу остолбенели, не в силах осознать увиденное, а затем покатились со смеху. Мара помнила, что африканцы иногда смеются от смущения или даже выражая сочувствие. Но как понимать смех в данном случае, она не знала — просто рассмеялась вместе со всеми. «Смешинки», появившиеся в воздухе, развеяли неловкость встречи. Мара успокоилась лишь после того, как, заглянув на кухню за спиной Менелика, убедилась в том, что и без нее приготовления к ужину идут полным ходом. Даже миниатюрные тарелочки Лилиан уже были выставлены для отдельных порций. Все протекало организованно и спокойно.
Мара провела руками по воде, омывая себя волной. Она медленно вздохнула, чтобы расслабить тело. Сейчас беспокоиться не о чем. Интерлюдия между действиями принадлежала ей одной.
Мара направлялась к рондавелям, держа в руке то самое чудодейственное мыло. Она так и не выяснила, подарила ей Лилиан мыло или только одолжила, но в любом случае собиралась его вернуть. Возможно, это было единственное мыло, которое актриса взяла с собой. Как бы то ни было, теперь, когда Мара узнала его нежность и мягкость, она признала, что ни «Палмолив», ни «Лайфбуой» не шли с ним ни в какое сравнение.
Кроме света электрических ламп, струившегося из главного корпуса, дорожку освещали керосиновые фонари. Мимоходом Мара посмотрела на не привычные ей топ и юбку — комплект, который она заказала у Бины. Этим вечером, выходя из ванной, чистая и свежая, окутанная экзотическим ароматом, она вдруг решила надеть к ужину новый наряд. В конце концов, то был особый случай: в Рейнор-Лодже впервые давали ужин по-танзанийски.
Мара пожалела, что у нее нет туалетного столика. Для того чтобы посмотреть, как она выглядит в новом одеянии, ей пришлось воспользоваться ручным зеркальцем и рассматривать себя, как в видоискатель. Судя по отдельным фрагментам, наряд был хоть куда. Этот стиль ей шел. Ткань в переливах золотисто-соломенного цвета выглядела даже красивее, чем она думала. В юбке и топе Мара представляла себя героиней детской сказки «Дух Саванны». Ее воображение рисовало не засушливый пейзаж, а листья и траву, которые постепенно появляются после первых коротких дождей, когда буйство зеленых красок охватывает равнины, предвещая новую жизнь.
