Бренда Джойс - Пламенный вихрь

- Бретт, не надо, - запротестовала было она, хватая его за руки и не слишком усердно сопротивляясь, когда он притянул ее к своей твердой, как стена, груди, и улыбнулся этой пьяной мальчишеской улыбкой. Внутри нее творилось что-то странное.

- По-моему, меня околдовали, - невнятно сказал он, потом закрыл глаза и принялся тереться лицом о ее лицо.

У Сторм грохотало сердце. Она не хотела его. Его лицо было жестким и колючим, и это оказалось восхитительным ощущением. Его ладони удивительно нежно скользили вверх и вниз по ее рукам.

- Пожалуйста, Бретт, не надо, - взмолилась Сторм, отталкивая его. К се удивлению, он отпустил ее, откинулся назад и с пьяной сосредоточенностью принялся ее разглядывать.

- Я хочу тебя, - наконец сказал он. - Ты мне нужна. Уступи мне, chere, прошу тебя...

Она отвернулась от его губ, и поцелуй пришелся на ухо. Чувство облегчения, когда он промахнулся, вскоре поблекло, когда он принялся легонько покусывать ухо, обдавая се легким, чуть слышным дыханием, вызывая в ее теле восхитительную дрожь.

- Бретт! - Она вдруг подумала, что это похоже на сон.

- О Боже, - проговорил Бретт, подминая ее под себя. - Сторм, не надо так поступать со мной. Не прогоняй меня. Ты нужна мне, chere, ты же знаешь, что нужна мне...

В его голосе звучала нотка мольбы, так изменившая обычный сердитый, приказной тон. Когда он уткнулся носом ей в шею, обхватив ладонью грудь и слегка стискивая ее она замерла. Ей хотелось рассердиться, и, казалось бы, после всех его ужасных поступков это так легко, но оказалось, что нет. Все, что ей оставалось, это ощущать жар и твердость, шелковистость и сталь, и она, не в состоянии сопротивляться, начала уступать.

Он снова и снова осыпал короткими, восхитительно легкими поцелуями ее лицо, одновременно бормоча:

- Почему ты так сопротивляешься мне? Почему ты меня не любишь? Она меня тоже не хотела - почему это, Сторм, почему? Почему всегда тебя хотят те, к кому ты равнодушен, а те, кого ты хочешь, в ком ты нуждаешься, прогоняют тебя снова и снова...

Она обхватила ладонями его лицо, вынудив замолчать.

- Кто, Бретт? - спросила она, не в силах сдержать ревность. - Кто прогнал тебя? Кто тебя не хотел?

Он поморгал, глядя на нее, потом улыбнулся, закрыл глаза и крепче прижался щекой к ее ладони. Вздохнул:

- Не отпускай меня, Сторм.

- Кто, Бретт? Кто не хотел тебя? Он взглянул на нее:

- Моя мать. Мать продала меня моему отцу. И знаешь что? Ужасно смешно. По какой-то чертовой причине я любил ее - даже тогда.

- О, Бретт, - в ужасе, сочувственно воскликнула Сторм. - Она не могла... ни одна мать не может продать своего сына.

- Она смогла, - сипло сказал он. - Шлюха смогла. Иди сюда, милая. М-мм.

Сторм обняла его и без смущения ответила на его поцелуй. Она вплела пальцы в его густые, жесткие, курчавые волосы и охотно подчинилась, когда он коленом раздвинул ей ноги. Разум говорил ей - остановись или хотя бы подожди, но сердце и тело были едины, словно сговорились...

Она гладила его по спине, пока он не спеша, детально исследовал ее рот. Она позволила своим рукам осторожно, застенчиво спуститься к его груди, бедрам, ниже. Они скользнули по его крепким, округлым ягодицам. Завороженная, она замерла, не двигаясь, только касаясь. Бретт лежал неподвижно, уткнувшись лицом в ее шею. Его теплое дыхание возбуждало, она снова нашла этот твердый изгиб и осмелилась сжать его. Ее обдала жаркая волна, и она непроизвольно выгнулась, бессознательно предлагая себя.

Она не сразу поняла, что предложение осталось без ответа.

С неровно бьющимся сердцем, не шевелясь, Сторм открыла глаза, вглядываясь в лицо Бретта:

- Бретт!

Она попробовала снова:

- Бретт!

На этот раз она задвигалась, сотрясая его своим телом, но вес было напрасно - он лежал на ней мертвым грузом.

Глава 11

Она не видела Бретта весь день, с тех пор как оставила его утром тихо похрапывающим в своей постели. Сторм понятия не имела, когда он встал и ушел, по-видимому по делам. Сейчас, за ужином, он был сдержан и занят своими мыслями. Сторм было интересно, помнит ли он прошлую ночь, помнит ли, как она поощряла его. Прошлой ночью он был полон желания, а сегодня это безразличный незнакомец. За вес время еды он почти ни разу на нее не взглянул. И это не просто сбивало с толку, это сердило ее.

Научится ли она когда-нибудь понимать его?

- Вот, сэр, - сказал Питер, вручая Бретту стакан - Это поможет.

- Что ты в него намешал? - потирая висок, подозрительно спросил Бретт.

Питер улыбнулся:

- Вы сразу почувствуете себя другим человеком.

Он вышел.

Бретт сделал глоток и встретил ее взгляд. На этот раз он не отвел глаза. И она тоже. В конце концов он поставил стакан.

- Сторм... насчет прошлой ночи.

Она молча ждала.

Он бесцельно перекладывал нож.

- Я... э... был немного пьян.

- Да.

Он бросил на нее взгляд:

- А как... э-э... надеюсь, я вас не побеспокоил.

Она легонько пожала плечами.

Еще один краткий, испытующий взгляд.

- Послушайте, что произошло?

Она чуть приподняла бровь, сдерживая улыбку:

- Что произошло?

У него слегка раздулись ноздри.

- Да, черт побери, что произошло?

- Ну, Бретт, вы же сами сказали. Вы были пьяны.

Он наклонился вперед, и глаза его потемнели:

- Черт побери, нечего играть в игрушки именно сейчас. Мы... проклятие! Я проснулся в вашей постели, и я не помню, как туда попал. Мы занимались любовью?

Она невольно вспыхнула:

- Вы были ни на что не способны и почти сразу уснули.

Вместе с облегчением он ощутил разочарование и некоторое смущение - как от своей нетрезвости, так и от провала в памяти.

- Прошу извинить меня, что побеспокоил вас, будучи в таком состоянии.

Сторм поймала себя на мысли: "Я не против", и чуть не ахнула от удивления. У него это снова вышло - играя на жалости, вынудить ее к покорности, и она, похоже, ничего не могла с этим поделать. Она видела, как он отодвинул десертную тарелку, и, понимая, что ужин окончен, ощутила страх неопределенности. Она должна знать.

- А сегодня вы тоже уйдете? - Еще не успев договорить, она готова была пнуть себя за легкий сарказм, с которым произнесла слово "тоже".

Он слегка улыбнулся, и взгляд его потеплел, отчего Сторм стало не по себе, ни она в ответ нахмурилась. Его улыбка стала шире, он поставил свою кофейную чашку на стол и сказал соблазняющими тоном:

- Неужели вас это волнует?

- Нет, - парировала она, - это значит, что мне любопытно.

- Только любопытно?

- Да.

- Если вы можете предложить мне что-нибудь получше, - голос его стал сиплым, - я с удовольствием останусь.

Она не сразу его поняла, потом вспыхнула, зная, что он только и ждет приглашения прийти к ней.

- Вам так уж необходимо... делать это каждую ночь?

Бретт улыбнулся:

- Что делать? Она еще больше покраснела и промямлила:

- Ничего.

Бретт не сводил с нее глаз. На ней была простая юбка и блузка скромного покроя, оставлявшая открытой лишь верхнюю, плоскую часть груди. Но ее волосы были распущены, кудри волнами спадали на грудь, и он ощутил острое желание поднять прядь, навить ее на руку и притянуть Сторм к себе.

- Вам стоит только сказать, - хрипло проговорил он.

Она уставилась на него, чуть приоткрыв рот. Ее волосы были так прелестны, что устоять было невозможно. Он ухватил тяжелую шелковистую прядь и медленно обвил ее вокруг кисти, все еще не сводя глаз с се лица. Она не шелохнулась. Прядь развилась, и он потянул се, как поводок, притянув к себе голову Сторм. Она широко раскрыла глаза. И рот тоже.

Его губы были нежны, но ничего нежного не было в дрожи сотрясшей его с головы до пят. Взрыв желания имел силу динамита, напугав Бретта своей ошеломляющей мощью. Но он только плотнее приник к ее губам, ладонью поглаживая нежную плоть плеча, проводя языком по губам и вокруг них и потом плавно проскальзывая внутрь. Их языки соприкоснулись. Она отпрянула, насколько позволяли волосы, все еще навитые на его руку.

- Отпустите меня, - задыхаясь, потребовала она,

- К черту аннулирование, - сказал Бретт низким, прерывающимся голосом.

- Нет уж, - сказала Сторм, и в се глазах вспыхнул вызов. - Нет уж, я никогда не стану вашей женой. Никогда! То я вам нужна, а через минуту уже нет. Я вернусь домой, как только приедет папа.

Ее нетерпеливое предвкушение того, как она его покинет, было равносильно холодному душу: он почувствовал, что его чресла расслабились столь же чудодейственно быстро, как перед этим напряглись. Он отпустил ее волосы.

- Пожалуйста, говорите потише, - сказал он, когда снопа обрел голос. Слуги обожают сплетничать.

- К черту их всех, и вас тоже! - закричала она, вскакивая и роняя стул. Она отерла рот тыльной стороной ладони, скривившись от отвращения и ненависти. Никогда еще ни одна женщина не испытывала отвращения к нему - к его прикосновению и тем более к поцелуям. Его переполняли досада, раздражение, усталость, и он вдруг ощутил нарастающий гнев. Бретт встал, а она ринулась вверх по лестнице.