Агагельды Алланазаров - Тюлень
— Ай-эйй… когда уже составляли список необходимых покупок, велосипед в него в последний момент вписал Сахат, муж нашей Говхер. А когда мы спросили, что это значит, он хитро улыбнулся и сказал:
— Я очень хорошо знаю озорника, который собирается стать нашим зятем. Если спросит, так и скажите, что это Сахат вписал, он поймет…
Мне не оставалось ничего другого, как вспомнить тот давний случай с у топленным мною в реке велосипедом, и улыбнуться.
Брат
В те дни я с головой ушел в игры со своими сверстниками. Не знаю, может, оттого, что наши игры носили состязательный характер, когда хотелось опередить, выиграть у своих друзей, нам они казались особенно интересными. Я должен был отыграть альчик, мой любимый красный альчик, который я так старательно натачивал до блеска.
Сидя дома, бабушка по нескольку раз на дню окликает меня, чтобы отругать:
— Куда ты опять собрался? — Уши у моей бабушки как локаторы, небось уже услышала цокот копыт моего ишака.
— Свожу ишака на водопой.
— Да разве ж осенью ишак пьет по два-три раза на дню?
Честно говоря, мне самому не очень-то и интересно, пьет ишак воду или нет. Мы с ребятами только что договорились устроить на песчаной дороге ослиные скачки.
А напоить ишака водой — это только повод, чтобы вырваться из дома. Хотя коровник чищу я, овец кормлю-пою я, и “мамин помощник” тоже я… И все равно моей бабушке не нравится, когда я то и дело увожу своего ишака и, считая его легендарным конем Гыратом из эпоса о Героглы, ношусь на нем, загоняя животное до полусмерти.
И потом, в доме я не единственный мальчик, есть в доме и еще один прилипала по имени Бабагельды, мой младший брат, которому на днях исполнится шесть лет. Ему ни до кого, кроме меня, дела нет. Стоит увидеть, что я куда-то засобирался, как он тут же увяжется за тобой: “И я”. Ну просто настоящая собачонка, которая ни на шаг тебя не отпускает, всюду за тобой таскается. И не дай бог сказать, чтобы он остался, так ведь такой рев устроит, что мало не покажется! Услышав его плач, мама и бабушка выскакивают и начинают с двух сторон допытывать: “Что с тобой, детка?!”, как будто его кто пилой на части разрезает. А мой братишка, заливаясь слезами, жалуется:
— Он не берет меня с собой…
Тогда бабушка начинает уговаривать меня по-хорошему:
— Сынок, ты ведь умный мальчик. Он же твой младший братишка. Пусть он с тобой поиграет. Если ты старший, ты должен и с младшим тоже играть…
— Но он ведь не умеет играть…
— Научишь, и он тоже сможет, сынок… В этот момент я вспоминаю, что нельзя заставлять бабушку долго уговаривать себя. Иначе она может рассердиться и сказать: “А ну, если не хотите играть вместе, чтобы оба ни шагу из дома!” Понимаю, мне не остается ничего другого, как послушаться бабушку.
Тряхнув его за плечо, обиженно произношу: “Ну пошли тогда”. Бабагельды расцветает. Конечно, он ведь добился своего.
Помню, однажды нас на “тропу войны” вывела женщина из соседнего аула, приехавшая проведать бабушку, ее хорошая подруга. Мы с братом играли возле бабушки в три альчика, “учем-учем” называется игра. Бабушка очень обрадовалась приезду этой женщины. “Вай, подруга, какими судьбами?” — и она радостно обняла свою гостью. Женщина эта вроде бы и неплохая, она сразу же ласково посмотрела на нас и стала говорить о нас слова, которые должны были понравиться бабушке:
— Какие у тебя замечательные внучата, в настоящих парней выросли. И оба похожи на своего отца в детстве, — наверно, мой брат понравился этой женщине больше, она не ограничилась тем, что погладила его по голове, еще взяла на руки и расцеловала.
Бабушка и гостья пили чай, ели, вспоминали молодость свою. Надо сказать, что несколько месяцев тому назад мы выдали нашу старшую сестру замуж как раз в то село, откуда приехала эта женщина. Бабушка возьми спроси у нее, как там поживает ее внученька. Когда она напомнила о нашей сестре, перед глазами тотчас же возник ее родной облик. Потому что и я, и мой младший брат очень любим ее и даже сейчас скучаем по ней. Раньше, когда наша сестра жила дома, отправляясь к подругам посидеть или заниматься вышивкой, она всегда брала с собой в попутчики меня, а в последнее время с ней ходил только Бабагельды. Теперь же, приезжая погостить домой, она привозила с собой вертлявую девчонку со взъерошенными волосами и называла ее своей золовкой. А вообще, мне не нравится, когда девушки уходят из дома и про них говорят, что они вышли замуж. Может, поэтому я не очень-то люблю родственника, который стал зятем. Да и почему, собственно, я должен любить его? За что? За то, что он увел из дома твою любимую сестру?..
Я не сразу понял, отчего на вопрос бабушки “Подруга, а как там наши поживают?” — гостья переменилась в лице. Она погладила свое широкое лицо, словно хотела стереть с него невольно возникшее выражение, связанное с предстоящим неприятным сообщением.
— Я ехала сюда с намерением ничего не говорить тебе, но раз уж ты спросила, придется сказать. Своими глазами я не видела, но ближайшие соседи вроде бы видели. Похоже, ваша девочка не очень-то ладит с мужем. А в тот день он и вовсе ударил ее по щеке…
Лицо бабушки потускнело на глазах, но поначалу она ограничилась лишь неопределенным “Гм-м…” Затем на ее лице появилось задумчивое выражение, словно у человека, размышляющего про себя: “Пойду на базар, куплю то-то и то-то, хотя денег у меня столько-то…” И лишь спустя какое-то время она произнесла фразу, которую гостья должна была помнить и по возвращении домой. “Братьям не понравится, если они узнают, что их сестра получила пощечину…” Она, конечно, имела в виду нашего отца, но и на нас с Бабагельды посмотрела выразительно, как бы говоря: “Да и эти тоже не останутся в стороне”.
Как и всегда, бабушка и на сей раз оказалась права. Мне тоже не понравилось сообщение нашей гостьи, да и кому могут понравиться обиды, нанесенные твоему близкому человеку?! Я и на следующий день несколько раз вспоминал этот разговор, а в ушах все звучали слова недовольной бабушки: “Туркмены никогда не понимали насилия над слабыми…”
Душа моя была неспокойна, я не мог оставаться равнодушным к случившемуся, я должен был что-то предпринять, и в конце концов у меня созрело решение во что бы то ни стало отомстить обидчику сестры. Едва дождавшись утра следующего дня, я запряг своего ишачка и стал ждать удобного момента, чтобы тайком от бабушки и домашних отправиться в соседнее село и наказать ненавистного зятя. Уже взошло солнце, но погода была холодной. Карманы телогрейки, надетой поверх пиджака, были битком набиты камнями и оттопыривались. Мне бы только добраться до соседнего села, а там я найду этим камням применение! Задумав устроить мужу сестры вендетту, я отправился на каменистую дорогу, проходившую неподалеку от нашего дома, и тщательно отбирал там эти камни, которые сейчас оттягивали мне карманы. Стараясь никому не показываться на глаза, я тихонько выехал на большую дорогу и на тебе! На своем трехколесном велосипеде прямо на меня ехал Бабагельды. Я-то от него прятался, ехал по закоулкам, а он, как нарочно, опять у меня у меня на пути. А дальше все вышло именно так, как я и думал.
Отшвырнув велосипед в сторону, он затянул всю ту же песню: “И я с тобой!”. Скажешь “нет”, он такой ор поднимет, что мало не покажется, и тогда ты уже точно никуда не поедешь. Делать нечего, я протянул ему руку, подставил вместо ступеньки свою ногу и помог взобраться на ишака, усадил брата позади себя. А иначе, если бабушка вдруг узнает, разве отпустит она меня туда?!
Получив направление движения, ишак цокает копытами по глинистой обочине каменистой дороги. Бабагельды, чтобы не свалиться с ишака, сидит, обхватив меня крепко ручонками поверх телогрейки, сидит сзади, привалившись к моей спине. Показав ему камни, которые были у меня в кармане, я объяснил братишке, что на сей раз мы едем к сестре не для того, чтобы передать ей угощение или же какое-нибудь сообщение от бабушки, а для того, чтобы отомстить за нанесенную ей обиду, дал ему пару камней, чтобы он мог запустить их в зятя. Узнав, куда и зачем мы едем, Бабагельды сразу же вспомнил, что и у него там имеется враг: “У них еще серый петух есть, я его тоже побью…”. Серый петух — это тот, который набросился на моего брата, когда он вместе с бабушкой приезжал навестить сестру, и сильно испугал его. Так что у Бабагельды были все основания заодно и петуха наказать.
Я понял, мой брат жаждет мести ничуть не меньше меня. Человек всегда чувствует себя сильнее, если у него появляется единомышленник.
А солнце наверху то выглянет из-за туч, то снова скроется за ними. Немного проехав по открытой местности, мы начали мерзнуть, день был морозный. Правда, нас согревала мысль о том, что мы едем на правое дело — мстить. Наверно, оттого, что немного замерзли, нам показалось, что село находится дальше, чем обычно. Но в конце концов мы добрались до него, правда, день уже приближался к полудню. Поставили своего ишака прямо перед домом зятя и ждем. Как только он появится, мы забросаем его камнями, вот только что-то слишком долго никто не выходит из дома. Только потом мы заметили, что на двери дома висит огромный замок. Вот незадача! Нам стало ясно, что они заперли дверь и куда-то ушли. Услышав наши голоса, из соседнего дома вышел квадратный человек со смуглой кожей.
