Николай Новиков - Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан
— Нет, Макс, ты мне скажи, почему она не позволяет проводить себя? Ведь все так замечательно было: посидели, выпили, шашлыки — высший класс, водка, зелень, а женщины!.. Особенно Светлана! А потом как-то быстро все кончилось. Это неправильно!
— Все было действительно прекрасно. И расстались мы нормально.
— Это ты — нормально! Проводил свою Ленку до подъезда, узнал, в какой квартире она живет, телефон, договорился, что завтра позвонишь… А я — нет! Я, получается, тоже провожал не Свету, а Ленку.
— Не передергивай, Ал. Ты провожал свою Светлану, просто она решила заглянуть в гости к Лене, и мы проводили их обеих. Конечно, они могли бы пригласить нас в гости, но теперь я думаю, все было сделано правильно. Мы познакомились, получше узнали друг друга, и, кажется, все остались довольны. Теперь нужно подумать об этом, решить, как вести себя дальше. Нормально.
— Ничего подобного! — закричал Алтухов и потянулся к бутылке с «Вазисубани», но Данилов вовремя убрал ее подальше. — Я до сих пор не знаю номер телефона Светланы. Не знаю, где она живет, чем занимается! Сказала, что служит в какой-то фирме. Ну и что? Если в фирме, то зачем откликнулась на объявление?! В фирме и без писателей можно заработать прилично. Я ничего не понимаю, Макс!
— А раньше о чем думал? Выяснил бы все сразу.
— Раньше думал о том, как бы еще раз увидеть ее. Кем бы она ни была, пусть даже самой последней шлюхой, только бы увидеть, услышать ее, понимаешь? И — ни о чем больше. А теперь чувствую — она хорошая, умная, добрая, она любит меня, и я влюбился, Макс, по уши. И хочу понять ее. Не для того, чтобы выведать какие-то тайны, плевать мне на них, а для того, чтобы знать: может что-то или кто-то помешать нам быть вместе? Если да, я уже сейчас пойду и уничтожу это препятствие. В щепки разнесу! Может, у нее муж есть, а?
— Может, и есть, — кивнул Данилов.
— Заткнись, Макс! — в ярости заорал Алтухов. — Думай, что несешь!
— Ты спросил, я ответил, — спокойно сказал Данилов. — А почему это тебя пугает? Светлана действительно влюблена в тебя, это заметно невооруженным глазом. Что бы там ни было — сейчас она твоя. Но пока не хочет, чтобы об этом кто-то знал. Причины могут быть самые разные, в том числе и наличие мужа. Тут все ясно, а вот Лена… Слушай, как здорово, что ты уговорил меня пойти на этот пикничок! Прекрасная женщина. Кажется, и я начинаю пробуждаться…
— Да что Лена, — махнул рукой Алтухов. — С нею все ясно. Ты ей понравился, где она живет — знаешь, телефон знаешь. Учительница, с виду тихая, скромная, но в тихом омуте черти водятся.
— Что ты имеешь в виду? — Данилов выпрямился в кресле, уставившись на приятеля.
— Не дергайся, ничего плохого. Страстная женщина, горячая, но долгое время скрывала это. Если растормошишь ее — в Сибирь за тобой побежит. Опять у тебя все просто и ясно, а у меня сплошные загадки, черт побери!
— Я и сам такой, меня тоже растормошить нужно, и, похоже, она уже сделала это. — Данилов снова откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.
— Вот позвонишь ей завтра, и начнете тормошить друг друга. А Светлана не такая. Она простая, открытая, естественная. Тем более странно, что я завтра не могу позвонить ей! Не могу пригласить к себе. Кошмар! Так здорово было на берегу, так хотелось продолжить это, не только мне, и ей хотелось! И вдруг — взяли и расстались. Это ты со своей деликатностью виноват, я бы что-нибудь обязательно придумал.
— В следующий раз придумаешь. Кстати, Лене не нравится, когда писатели сочиняют ради денег. Так что ты, пожалуйста, не проболтайся о трех моих романах. Она так серьезно об этом говорила. Учительница, филолог!
— Правильно говорила. Черт побери! Когда простились с ними, у меня в душе такая злость была, хотелось автобусную остановку разломать.
— Ты вместо этого с двумя мужиками чуть было не подрался в автобусе, — напомнил Данилов. — Уже кулаками стал размахивать, хорошо, я вовремя оттащил тебя, не то были бы неприятности.
— Набил бы им обоим морды, и все дела, — хмуро ответил Алтухов. — В следующий раз подумали бы, как материться в автобусе.
— Ну вот что, блюститель автобусной морали, давай-ка мы ляжем спать? Возвращаться домой тебе не имеет смысла, поздно уже. Я устроюсь на кухне, на раскладушке, а ты располагайся на диване. Все хорошо, к чему еще думать, страдать?
— Все хорошо, верно. А было бы прекрасно, если б мы провели эту ночь… ты с Леной, а я…
— Нет, Ал, в таких делах не следует торопить события. Всему свой срок. Мы с Леной еще не готовы к этому.
— А мы со Светой давно готовы. Но ты все время мешаешь. То приперся, начал трезвонить в квартиру в самый неподходящий момент; то преспокойно соглашаешься, что пришло время расставаться. Хоть бы спросил у меня, что делать дальше.
— А я и сам знаю. Спать. Завтра я позвоню Лене, а потом ты с нею поговоришь о Светлане.
Длинный, тревожный звонок в дверь распорол душный полумрак комнаты.
— Это еще что такое? — удивился Алтухов.
— Не знаю, — пожал плечами Данилов, направляясь к двери. — Кто-то в гости пожаловал, сейчас увидим кто.
— А может, послать его? Какого хрена приперся в одиннадцать вечера без звонка? — Алтухов нервно выдернул из пачки сигарету, закурил.
Но Данилов уже открыл дверь и замер от неожиданности.
На пороге стояла Марина. В легкой синей блузке и белых модных брюках, красивая, с затаенной злостью в зеленых глазах.
— Здравствуй, Макс. Может, пригласишь меня в комнату, или я не вовремя? У тебя гости?
— Проходи, — посторонился Данилов, пропуская Марину в квартиру. — У меня действительно гости. Ал, помнишь его?
— Этот пьянчужка и буян? — презрительно спросила Марина.
— Талантливый писатель и прекрасный человек, — поправил ее Данилов, опасаясь, как бы Алтухов не услышал ее столь нелестное мнение о себе и не устроил бы скандал.
Марина вошла в комнату, наморщила нос, почувствовав запах сигаретного дыма.
— Ты можешь не курить в комнате? — раздраженно спросила она Алтухова, который удивился не меньше приятеля, увидев, кто пожаловал в гости.
— А ты чего пришла? — хмуро спросил Алтухов. — Директора банка своего потеряла? Здесь его нет, поищи в другом месте.
— Не смей хамить мне! — крикнула Марина. Видно было, что она пришла в эту квартиру взвинченная до предела. — Макс, ты можешь отправить этого… человека домой? Нам нужно поговорить, дело срочное и очень важное.
— Поздно уже, — опустив голову, сказал Данилов. — Если у тебя дело, пошли на кухню, поговорим. А вообще-то мы уже спать собирались.
— Уж не вдвоем ли? — язвительно спросила Марина.
— Вдвоем, — пробасил Алтухов. — Только один на кухне, а другой в комнате. Думаешь, если сама бросаешься на шею каждому директору банка, так и все другие тоже извращенцы?
— Макс, я тебя очень прошу, убери этого человека! После нашего телефонного разговора мне трудно было решиться на этот визит. Но я все же решилась. В третий раз прихожу к тебе сегодня! Но слушать хамские речи — это уже выше моих сил. Пожалуйста, сделай, как я прошу.
— Извини, Марина, но я обещал Алу устроить его здесь.
— Черт с тобой, — неожиданно сказал Алтухов, вскакивая с кресла. — Макс, я лучше уйду. Сам знаешь, какое у меня настроение, а с бабами я не воюю. Завтра позвоню, договоримся, что будем делать. Все нормально, я не обижаюсь, да и ты понимаешь, что тут моя помощь тебе не нужна. Если б директор банка пожаловал, тогда другое дело. Пока!
Он вскинул на плечо свою сумку и стремительно вышел.
Марина сама заперла за ним дверь, благо замок был простейшим, вернулась в комнату, села на диван. Данилов молча следил за ее нервными передвижениями, стоя у двери комнаты и ожидая, когда она объяснит цель своего визита.
— Не ждал меня, да? — спросила Марина, облизнув пересохшие губы. — Душно у тебя тут. Может, предложишь своей жене чего-нибудь выпить?
Данилов достал из-за кресла бутылку «Вазисубани», принес из кухни фужер, налил вина, протянул Марине.
— Бывшей жене, — напомнил он при этом.
— По закону — настоящей. Между прочим, я имею право на часть твоих гонораров.
— Пришла, чтобы сообщить мне об этом? Скажи, сколько тебе нужно, если смогу, дам. Но, честно говоря, мне трудно забыть твои постоянные заявления о том, что в материальном плане ты не зависишь и никогда не будешь зависеть от мужа.
— Так оно и есть. Да это я просто так сказала.
— Тогда говори, зачем пришла. Я действительно устал и хочу лечь спать.
Марина молча смотрела на него, склонив набок голову. Зачем пришла? Так уж получилось, что к вечеру осточертело все: и банк, и Савин с его ожидающим взглядом. Домой, к непременному семейному ужину с хитрыми разговорами отца о том, что надо бы определиться в личной жизни, возвращаться тоже не хотелось. О своей квартире в Крылатском и говорить не стоит, сидеть там в одиночестве — мука смертная. Но был же в этом городе человек, написавший, как он любил ее, как страдал без нее, и это не было враньем, потому что многое из этой книги она видела и знала. Правда, совсем с другой стороны. Позавчера он был холоден с нею, разговаривая по телефону, но прошло время и унесло ее злость. Пришло другое время и принесло спасительные надежды: наверное, у него было плохое настроение, а еще он не видел ее, вот когда увидит, наверное, заговорит по-другому. Как это объяснишь?
