Лесли Пирс - Цыганка
Продавала одежду Ира. Бет сортировала ее по размерам, занималась мелкой починкой и вообще следила за порядком. Это было не так легко, потому что магазин был до потолка завален вещами. Здесь стояли огромные ящики с обувью, сваленной в одну кучу, и первое, чем занялась Бет, — это разложила их по парам и рассортировала по цвету и размеру. Она часто примеряла на себя одежду, и Ира активно ее в этом поддерживала. Ведь, как она заметила, они ничего не смогут продать, если не будут знать, как смотрится эта вещь на человеке.
Ира жила над магазином, и в ее трех комнатах царил такой же хаос. Летом во время ужасной жары Бет часто удивлялась, как Ира не падает в обморок. Она никогда не открывала окон, потому что боялась, что кто-нибудь залезет через них и ограбит ее. Но хотя Ира была скупой, никогда ничего не выбрасывала и до последнего торговалась с покупателями, днем она всегда приносила Бет что-нибудь поесть. Иногда это был вкусный куриный суп, который Ира готовила собственноручно, но чаще горячие сэндвичи с говядиной, купленные в еврейском магазинчике деликатесов неподалеку, и свежие фрукты. По мнению Иры, Бет слишком мало ела и ей следовало нарастить немного мяса на кости, а то ее никто не захочет взять замуж.
Бет эти слова рассмешили. Она виделась с Джеком по меньшей мере два раза в неделю и знала, что он и так считает ее идеальной. Он ей тоже нравился. Его чувство юмора, надежность и то, как он за ней ухаживал… Если бы они были в Англии, их уже давно считали бы помолвленными.
Но Бет не хотелось, чтобы их отношения становились чем-то большим, чем дружба.
Ира считала это мудрым решением не потому, что ей не нравился Джек, — напротив, он был ей симпатичен. Просто, по ее мнению, Бет была еще слишком молода, чтобы испытывать серьезные чувства.
— Вокруг бродят сотни красивых молодых людей, — говорила Ира с лукавым огоньком в глазах. — Наслаждайся молодостью, потому что она скоро закончится.
Но ей не нравилось то, что Бет играла в баре Хини.
— Он прогнил насквозь, — категорически заявила Ира… — Никогда не оставайся с Хини наедине и позаботься, чтобы твой брат не просил его об услугах. В противном случае Сэм окажется в беде, когда Хини потребует расплаты.
Бет действительно всегда держалась от Хини на расстоянии, потому что от него у нее мороз шел по коже. Он смотрел на нее так, словно раздевал глазами, и, играя, она все время чувствовала на себе его взгляд. Но хотя Бет порой хотелось уйти из этого бара и играть в каком-нибудь другом месте, где ей понравится, она понимала, что Хини может заставить ее пожалеть о таком решении.
Пат Хини очень серьезно относился к мелочам. Поговаривали, что он убил нескольких человек, а еще больше покалечил только за то, что они сплетничали о нем или же не выполняли его приказов.
У него не было настоящих друзей, только подхалимы, которые поддерживали его, потому что боялись поступить иначе. По словам Джека, под началом Хини также работали десятки проституток и Хини забирал у них как минимум половину заработка, Ему принадлежали два ветхих многоквартирных дома в районе Кэнэл-стрит, и он требовал за проживание в них такую высокую плату, что жильцам приходилось брать к себе постояльцев, только чтобы рассчитаться. Кроме того, у Хини была доля в процветающих опиумных притонах, собачьих боях и боях без правил, Даже если только половина историй о нападениях Хини на людей, которые вызвали его гнев, была правдой, этого хватило бы, чтобы заработать репутацию чрезвычайно опасного человека. Бет не сомневалась, что, перейдя в какой-нибудь другой бар в Нью-Йорке, она может стать жертвой «несчастного случая». Хини никогда не позволит ей играть где-либо, кроме его заведения.
По мнению Сэма, у Бет слишком разыгралось воображение. Он не только не верил в то, что Пат Хини опасный человек, но и считал себя его правой рукой, потому что тот позволял ему самостоятельно вести дела в баре.
Но Бет понимала истинную причину. Несмотря ни на что, Хини не был дураком. Он не сомневался в честности и способностях Сэма и знал, что тот привлекает в бар хористок из местных театров, так же как Бет привлекает мужчин. Во время перерыва она часто заглядывала в зал и видела, что возле Сэма вертятся три или четыре девушки. И ему, конечно же, это нравилось.
Бет испытывала чувство вины за то, что так любила внимание публики. Ничто не волновало ее так, как возможность покорить слушателей, знать о том, что все эти бешено аплодирующие мужчины ее хотят. Ей нравилось надевать красивое платье и знать, что в любой момент она может купить себе другое. Она жила так, как другие женщины и не мечтали.
Вскоре после дебюта у Хини Бет и Сэм нашли комнату на верхнем этаже многоквартирного дома на Хьюстон-стрит. У них была общая кухня с итальянской парой, жившей в другой комнате квартиры. Почти все их знакомые считали комнату на двоих роскошью. Хотя Бет и жаловалась на шум — ведь на каждом из пяти этажей здания находилось по четыре квартиры и в каждой из них в среднем жило по восемь или десять человек, — она благодарила судьбу за то, что ей приходится мириться только с шумом, а не с другими жильцами в комнате.
Их квартира не представляла собой ничего особенного. Комната была оклеена покрытыми пятнами старыми обоями, и летом здесь было жарко как в печке, но Бет приложила максимум усилий, чтобы сделать ее более уютной. Она выпросила у знакомых театральные афиши, чтобы прикрыть ими пятна на стенах, и приобрела подержанную мебель в многочисленных магазинах по соседству. Ира позволила ей воспользоваться своей швейной машинкой, чтобы пошить шторы, и подарила старое покрывало, которое можно было повесить между кроватями, чтобы у каждого появилось личное пространство.
Хьюстон-стрит находилась в бедном районе. С каждого окна свисали веревки с сохнущим бельем, на улице играли исхудавшие грязные дети, на углу можно было купить грог, и Бет часто видела женщин, идущих по улице с огромными узлами пошитой на дому одежды. Но соседи здесь были веселыми и доброжелательными. Жаркими вечерами люди собирались на крыльце и болтали, женщины помогали друг другу присматривать за детьми и учили немцев и итальянцев английскому. Все, с кем Бет доводилось говорить, радовались приезду в Америку и верили, что усердный труд приведет их к цели.
Хуже всего было то, что на весь дом на заднем дворе имелись только две уборные. Это были ужасные зловонные места, Бет входила в них с содроганием, зажав нос. Но Сэм всегда выносил помойное ведро перед работой и окна их комнаты выходили на улицу, так что до них не доносился запах уборной. Благодаря тому что их квартира была расположена на пятом этаже, там не было крыс и мышей, от которых страдали жильцы первых и вторых этажей.
В дни, когда шум и запахи готовящейся еды особенно раздражали Бет или когда она мечтала о настоящей ванне с горячей и холодной водой, как на Фолкнер-сквер, девушка напоминала себе, что на самом деле это все преходяще, и о том, насколько лучше ей жилось в Америке.
Дома играть на скрипке в баре было бы немыслимо, там молодые женщины не могли чувствовать себя так свободно, как здесь. По вечерам или в выходные Бет могла часами гулять с Джеком наедине, и это никого не удивляло. Она зарабатывала много денег. И здесь никто не знал подробностей смерти ее отца. Кроме того, тут был огромный выбор еды. Бет редко готовила сама, потому что могла купить что-нибудь за ту же цену. Ей нравились хот-доги, печеный картофель, пончики, оладьи и вафли. Неподалеку находился ларек, в котором китаец продавал обожаемую ею лапшу. А в итальянском ресторанчике можно было купить большую тарелку спагетти с помидорами и мясным соусом. Не проходило и дня, чтобы Ира не угостила Бет чем-нибудь вкусненьким: крендельками, пастрами[4], солониной, рыбными шариками или немецкими сосисками.
Бет скучала только по Молли. Тоска по девочке грызла ее изнутри, причиняя тупую боль. Проходя мимо мам с пухленькими темноволосыми девочками, Бет всегда останавливалась, чтобы сказать пару слов, и в такие минуты отчаянно им завидовала. — Я мог бы сделать тебе собственного ребенка, — однажды сказал Джек, став свидетелем такой сцены. Это прозвучало как шутка, ведь после каждого поцелуя Джек признавался, что мечтает заняться с ней любовью.
Бет рассмеялась, потому что двумя днями раньше у нее состоялся разговор с Эмми и Кейт, двумя молодыми женщинами, жившими в квартире под ними. Они были на несколько лет старше и намного опытнее Бет, но при этом оставались веселыми и дружелюбными, и Бет радовалась, что они стали ее подругами.
В тот день речь зашла о том, как мужчины обычно подкатывают к девушкам, чтобы их соблазнить. Эмми вспомнила, что первый возлюбленный пообещал на ней жениться, а молодой человек Кейт пытался шантажировать ее, повторяя: «Если ты действительно меня любишь, то пойдешь на это».
