Барбара Картленд - Незнакомка
— Вы все нафантазировали себе! — попыталась отрезвить его Вирджиния, но голос ее подозрительно дрогнул.
— Нафантазировал, говорите вы?! Быть может. Но почему не сказать честно, без притворства и обмана? И вы, и я! Мы оба! Мы просто влюбились друг в друга с первого взгляда. Оказывается, она все же существует на свете, эта пресловутая любовь с первого взгляда! Я столько читал о ней и всегда смеялся, называл это глупостью! И вот оно! Оно случилось со мной! Вирджиния, я влюбился в вас!
— А что для вас любовь? — спросила девушка.
— Любовь для меня, — начал герцог с неподдельной искренностью, — это обретение второй половины собственного «я». Когда ты встречаешь человека, которому хочешь принадлежать безраздельно и которым хочешь владеть безраздельно. Всю свою жизнь мы неосознанно для себя заняты поисками этой второй половины, и лишь немногим счастливцам везет в этом поиске.
У Вирджинии перехватило дыхание. Слова герцога пьянили, будоражили сознание, ей хотелось слушать еще и еще. Он даже не прикоснулся к ней рукой, а у нее все таяло внутри, словно он уже сжимал ее в своих объятиях. Какой-то странный волшебный гипноз! Она не могла сдвинуться с места, не могла пошевелить рукой, не могла развернуться и убежать. Он стоял рядом, он был так близок, что она ощущала его присутствие каждой клеточкой своего тела. Она принадлежала ему всецело и безраздельно.
Огромным усилием воли она заставила себя стряхнуть это наваждение и вспомнить наконец, почему она оказалась здесь, в замке.
— Как можно говорить о любви, когда вы… когда мы едва знакомы? — проговорила она дрожащим голосом, понимая всю неубедительность такого довода.
— Вы не знаете меня? — воскликнул герцог. — Что ж, тем лучше! Дорогая, мне еще столькому предстоит научить вас! А я вот знаю о вас все! Ибо в вас есть все, что мужчине хотелось бы видеть в женщине! Мне нравится не только ваше тело, но и ваш проницательный ум, ваше доброе сердце, ваша невинность и даже то, как неумело вы пытаетесь ускользнуть от меня, притворяясь такой строгой и чопорной.
Герцог перевел дыхание и продолжал:
— Будь я художником, я бы обязательно нарисовал ваш портрет! Умей я сочинять музыку, я написал бы концерт. В его мелодии были бы вы и только вы! Разве это не любовь, Вирджиния?
— Не знаю, — растерянно прошептала девушка.
— Я научу вас любви, дорогая моя! Подумайте только о тех счастливых днях, которые ждут нас впереди! Мы будем вместе! Каждое утро станем совершать прогулки в тот дом, где побывали сегодня, а по вечерам будем возвращаться в замок. Я покажу вам имение, все наше графство, а потом, быть может, и Лондон! Позвольте мне быть вашим учителем! Еще ничего в своей жизни я не желал так страстно, как получить возможность научить вас любви!
Вирджиния сделала глубокий вдох и спокойно спросила:
— А что будет в конце?
Чувствовалось, что вопрос ошарашил его своей неожиданностью, но он колебался лишь мгновение:
— А почему у нашей любви должен быть конец?
— Потому что все имеет конец, — ответила она рассудительно. — Будет конец и у нас.
— У любви не бывает конца, — запальчиво возразил он. — Любовь длится вечно. А мы с вами, Вирджиния, стоим в самом начале. Это все равно что открыть первую страницу в толстой-претолстой книге, открыть и знать, что впереди нас ждет еще столько интересного и захватывающего, гораздо более волнующего и приятного, чем то, что мы увидели на первой странице.
— И все же рано или поздно наступит конец, — упрямо повторила Вирджиния.
— Вот когда он наступит, тогда и подумаем, что нам делать! А пока давайте думать только о нас с вами! О том, что мы значим друг для друга. Я люблю вас, Вирджиния. Прошу вас, доверьтесь мне!
Герцог протянул ей руку, но она не взяла ее.
— Я не хочу торопить события, — тихо проговорил он. — Знаю, я слишком поспешен в своем признании. Мне нужно было дать вам время, чтобы вы привыкли ко мне. Но вы свели меня с ума! Вы притягиваете к себе, вы чаруете меня, и я хочу снова и снова говорить вам о своей любви.
Вирджиния медленно поднялась со скамейки и так же медленно пошла прямо по траве к танцующему фавну. Дорожка лунного света причудливо струилась между деревьями, освещая путь. Она положила руку на бронзовую голову и почувствовала холод неживой материи.
— Это Эрос, Бог любви! — сказал герцог прочувствованно. — Его привез из Греции один из моих предков. Наверное, его незримая рука привела вас на это место.
Вирджиния молчала, опустив глаза. После некоторой паузы герцог заговорил снова:
— Если бы вы только знали, как мне хочется поцеловать вас! Сознание того, что вы стоите рядом со мной, а я не могу обнять вас, прижать к своей груди, сводит меня с ума. Но я не стану пугать вас. Я хочу, чтобы вы сами пришли ко мне, чтобы вы полюбили меня так же страстно, как я люблю вас. Думайте обо мне, Вирджиния! Обещайте, что вы будете думать обо мне.
Едва, заметная улыбка тронула ее губы.
— Я не смогу поступить иначе.
— Любовь моя! Как я счастлив слышать это! Я хочу присутствовать в ваших мыслях с момента вашего пробуждения рано утром и до той поры, когда вы засыпаете по ночам. Знайте же, что и сам я буду думать и мечтать о вас непрерывно. Где бы вы ни были, чтобы вы ни делали, ваш образ будет со мной, в моем сердце! Я буду думать о вас, стремиться к вам, желать вас!
В голосе герцога прорвалась едва сдерживаемая страсть, и Вирджиния заторопилась домой.
— Пора возвращаться, — промолвила она тихо.
— Вы поедете завтра утром со мной на прогулку?
— Что скажут люди, если будут видеть нас каждое утро вместе?
— К черту всех! — не сдержался герцог. — Какое мне дело, что станут говорить люди? Обо мне пусть говорят что угодно. Я позабочусь о том, чтобы эти разговоры не были сопряжены ни с какими неудобствами для вас.
— Мне все равно, — ответила Вирджиния. — В отличие от вас, я не местная.
— Тогда договорились! Завтра ровно в шесть утра я жду вас на прежнем месте.
Они возвращались к замку молча. Но в их молчании не было и тени отчуждения. Напротив, Вирджиния чувствовала, что эти мгновения сблизили их как никогда. А потом она подумала, что все это глупости и что нельзя забивать себе голову подобным вздором. Да! Вполне возможно, он увлекся ею и даже не против заняться с нею любовью, но она-то… она знает ему истинную цену. Она ведь не ребенок, которому можно вскружить голову всякими красивыми словами. Бесспорно, его гипнотическое влияние на нее трудно отрицать. И когда они вместе, она почти полностью в его власти. Но разве она не знает, что ему нельзя доверять?
Они вышли из сада.
— Нам лучше вернуться в замок разными путями, — предложил герцог. — Вы возвращаетесь через террасу. Согласны?
Вирджиния молча кивнула в знак согласия.
— Вот и хорошо! — обрадовался герцог. — А я, чтобы не вызывать подозрений, пройду через другой вход. В замке и так уже, наверное, волнуются, куда я запропастился. Спокойной ночи, Вирджиния! Хотя сам я вряд ли засну. Буду лежать и считать минуты до нашей встречи утром. Сейчас мне кажется, что до нашего следующего свидания еще целая вечность!
— Спокойной ночи! — ответила Вирджиния и уже направилась к террасе, как вдруг герцог неожиданно схватил ее за руку и остановил.
— Скажите мне, что вы не сердитесь на меня, — попросил он умоляющим голосом. — Скажите мне, что вы не шокированы моим признанием, что я не напугал вас. Дайте мне хоть крохотную надежду, что где-то в глубине вашего сердца я вызываю у вас пусть небольшой, но интерес! Что я не совсем безразличен вам!
Она уже хотела заговорить, но он остановил ее.
— Нет, не надо! Прошу вас! — голос герцога прервался от волнения. — Оставьте меня в этом приятном неведении, в этом раю для дураков! Буду считать, что я вам немного нравлюсь и что я могу надеяться по крайней мере на вашу дружбу. Спокойной ночи, моя дорогая, моя прекрасная, моя необыкновенная американка!
Он поднес ее руку к своим губам и припал к ней неистовым поцелуем. Она ощутила его теплое взволнованное дыхание на своей ладони, но уже в следующую минуту он отпустил ее руку и скрылся под сенью деревьев. Он шел быстро, не оглядываясь, словно сомневаясь в своей способности устоять перед искушением.
Подавив тяжелый вздох, Вирджиния побрела домой. Стараясь держаться в тени деревьев, она тихонько приблизилась к замку. Она уже приготовилась открыть дверь на террасе и так же незаметно скользнуть в замок, как вдруг в окне рядом с тем местом, где она стояла, мелькнул свет. Окно распахнулось, и чей-то голос сказал:
— Здесь так душно! Не понимаю, зачем ты притащил меня сюда в это время! Уже ночь!
Вирджиния непроизвольно вжалась в стену дома и затаила дыхание, ибо она слишком хорошо знала этот голос. Говорила леди Шельмадина.
— Мне нужно поговорить с тобой, — раздался мужской голос, в котором Вирджиния безошибочно узнала голос Маркуса Рилла. — Согласись, явиться к тебе в комнату было бы сущим безумием. Никогда не знаешь, кого встретишь в коридорах. Тут повсюду шпионы.
