Дебра Кент - Дневник В. Счастье после всего?

— Ваша честь, адвокат Роджера Тисдейла настаивает на том, что Вэлери Райан неподходящая мать для мальчика из-за ее сексуальной ориентации. Я уклонюсь от спора по существу этого заявления. Я не собираюсь доказывать, что гомосексуалисты могут быть любящими и достойными родителями. Моя задача — опровергнуть нелепое и совершенно необоснованное утверждение, что Вэлери Райан лесбиянка. Я пригласил мисс Лиленд высказаться по этому поводу.

— Мисс Лиленд Пиерс. — Омар подошел к столику. — Для протокола: вы лесбиянка?

— Однозначно. — Диана улыбнулась.

— Вы не можете не признать, что эти снимки довольно предосудительны. И все-таки вы настаиваете, что мисс Райан не лесбиянка. Вы в этом уверены?

— Да, мистер Слаадк. Я с полной уверенностью могу сказать, что эта женщина, — она с улыбкой показала на меня, — не лесбиянка. Фотографии я признаю. С помощью разных уловок я заставила ее встретиться со мной в мотеле. Потом я потянула ее на себя, дернула, она потеряла равновесие. Поэтому кажется, что она ложится на меня сверху. На самом деле это не так. Она упала на меня и пытается подняться. — Диана повернулась к судье. — Ваша честь, Вэлери Райан всегда интересовалась мужчинами и только мужчинами. Это я интересуюсь женщинами, а не она.

Диана долгим взглядом посмотрела на слоановскую помощницу в баклажанном костюме и подмигнула ей. Девица покраснела до ушей и уткнулась в бумаги. Омар вздохнул и понимающе улыбнулся.

— Значит, для окончательного подтверждения, Вэлери Райан не лесбиянка, верно?

— Да, мистер Слаадк. Вэлери Райан не лесбиянка. К сожалению.

Судья презрительно покачал головой и обернулся к Слоану:

— Вопросы?

— У меня нет вопросов к этому свидетелю, ваша честь. Однако я хотел бы уточнить для протокола, что эти фотографии наводят на размышления, несмотря на свидетельство мисс Пиерс. Ваша честь, в постели обнаженная женщина. Мисс Райан вступает с ней в телесный контакт, обратите внимание. Перед нами факты, ваша честь, черным по белому.

Брэнд глубоко вздохнул и откинулся в кресле.

— Мистер Слоан, мне далеко не симпатичны люди, ведущие противоестественный образ жизни. Я вполне ясно высказывался по этому поводу, в том числе публично. Но если проявления нестандартной сексуальной ориентации мисс Райан ограничиваются только этими фотографиями, мистер Слоан, то вы идете по тонкому льду. Если у вас нет более серьезных фактов для поддержки такого заявления, я предлагаю вам отказаться от этой линии. Мисс Пиерс, э-э, мисс Лиленд, как там, можете спускаться.

— С удовольствием, ваша честь. — Диана соскользнула с платформы и вышла. При других обстоятельствах она, наверно, улыбнулась бы мне или показала большой палец, но сейчас решила свести контакт к минимуму.

— Мистер Слаадк, вызывайте следующего свидетеля.

— Спасибо, ваша честь. Сейчас я хотел бы пригласить Алису Элкинз.

Алиса медленно подошла к свидетельскому столику. Я с радостью заметила, что она набрала не один фунт. Для покупок в «Салоне гигантов», пожалуй, еще маловата, но лицо заметно пополнело, и одета она была в длинную блузу (этот предмет гардероба, несомненно, был выбран за высокий показатель МЗЯ — максимального закрытия ягодиц). Алисины волосы были собраны в хвост, я впервые увидела ее огромные оттопыренные уши. Ну что, тетька-мотька, добро пожаловать в компанию. Подожди, то ли еще будет после первых родов.

— Спасибо, что присоединились к нам, мисс Элкинз. — Омар вскочил и поправил галстук. — Для протокола, вам не очень приятно здесь присутствовать?

— Да. — Она бегло пересеклась со мной взглядом и быстро отвела глаза. На Роджера она совсем не смотрела.

— Я хотел бы уточнить, — Омар повернулся к судье, — что Алиса Элкинз появилась перед вашей честью не по своей собственной доброй воле, а была вызвана в суд повесткой под угрозой штрафа. Мы полагаем, что ее показания поддержат нашу точку зрения: Роджеру Тисдейлу не может быть предоставлена полная опека Питера Райана Тисдейла.

Алиса закатила глаза.

— Продолжайте, пожалуйста, — отозвался Брэнд.

— Мисс Элкинз, опишите, пожалуйста, ваши отношения с Роджером Тисдейлом.

— У меня нет никаких отношений с Роджером Тисдейлом.

— Это честно, мисс Элкинз. А ваши отношения в прошлом вы не могли бы описать?

Алиса поморщилась.

— Роджер был мой преподаватель и мой любовник.

Странно. Я и не думала, что это до сих пор может ранить меня. Два слова — «мой любовник» — всколыхнули худшие воспоминания быстрее, чем инъекция пентотапа. Перед глазами замелькали картинки: Роджер и Алиса любезничают возле «Чердачной студии». Пластиковая диафрагма, валяющаяся в Роджеровой машине, его нелепые извинения: «Она просила, чтобы я подержал это у себя! Клянусь!» Хуже всего было вспоминать, как упрямо я хотела ему верить, как отчаянно старалась не придавать значения тому, что считала его первым и единственным проступком.

— Преподаватель и любовник, — эхом отозвался Омар, и опять эти слова вонзились острыми иглами. — Мисс Элкинз, вы вступали с мистером Тисдейлом в интимные отношения?

— Да, я это имела в виду, когда сказала, что он был моим любовником.

Снова острый укол.

— Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с мистером Тисдейлом.

— Он был мой преподаватель. В «Чердачной студии». Я пошла к нему на занятия, т. к. хотела больше узнать о том, как пишутся пьесы. Мне казалось, что у меня талант сценариста, нужно было мнение знатока.

— Когда вы перешли к интимным отношениям?

— Практически сразу.

Даже слушать этого не хочу. Посмотрела на Келию — она яростно грызла ногти.

— Можно сказать, что я ему понравилась с первого взгляда. Он писал мне в тетрадях записки вроде «Увидимся после занятий». Больше никто таких не получал. Мы стали ходить в кафе после занятий. Однажды он предложил подвезти меня до дома, хотя у меня была своя машина. Я припарковалась прямо перед входом в кафе, он это прекрасно видел. Но я согласилась, подумав, что могу забрать свою машину завтра. Он заехал в Бейкер-Пойнт за старой железной дорогой, и там мы впервые поцеловались. — Алиса запнулась, глядя куда-то вниз. Казалось, она вот-вот заплачет. Но через секунду на ее лицо вернулось жесткое выражение. — Он сказал, что разводится. А я, идиотка, поверила.

Несколько секунд слова висели в воздухе. Потом Омар продолжил.

— Мисс Элкинз, вы знали, что у Роджера Тисдейла есть сын?

— У него в машине было детское сиденье. В первый раз, когда села, я спросила об этом Роджера. Он сказал, что это для ребенка его сестры. Что они приехали в гости из Атланты, и он взял на время это сиденье у соседки. Какой-то Линетт.

— Значит, — Омар обращался к Алисе, но смотрел на судью, — Роджер Тисдейл не хотел говорить вам, что детское сиденье в машине принадлежит его собственному сыну.

— Именно это я хотела сказать.

— В таком случае, как вы узнали, что на самом деле у Роджера Тисдейла есть ребенок?

— Однажды я позвонила ему и услышала в трубке, как Пит кричит что-то вроде: «Папа, папа, смотри, папа!» Я спросила его, кто это. И тогда он сказал мне правду. Что у него действительно есть сын.

— Как вы думаете, почему у мистера Тисдейла были от вас такие секреты?

— Он сказал, что не хотел отпугивать меня. Но я всегда пыталась объяснить ему, что люблю детей. Я была на педагогическом факультете. Хотела пойти в детский сад. Я люблю детей.

— Мисс Элкинз, как человек, имеющий хорошее представление о раннем развитии ребенка, вы должны чувствовать в человеке качества хорошего родителя. — Алиса выпрямилась и приняла вид специалиста. — Как вы думаете, Роджер Тисдейл хороший отец? Напоминаю, мисс Элкинз, что вы находитесь в суде и уже принесли письменные показания под присягой. Позвольте мне повторить вопрос. Вы считаете, что Роджер Тисдейл хороший отец?

Алиса подняла глаза и мельком взглянула на Роджера.

— Нет, не считаю.

— А почему нет?

— Потому что хороший отец не оставил бы своего ребенка одного дома, как это делал Роджер. На несколько часов. Когда мы были на приличном расстоянии от дома и занимались сексом.

Омар сложил руки на груди и с отвращением посмотрел на Роджера.

— Не могли бы вы рассказать поподробнее?

Алиса неловко поерзала. Поддернула рукава блузки, потом снова опустила. Откашлялась.

— Слушайте. Это он предложил, а не я. Я всегда ему говорила, что это плохо.

— Продолжайте, пожалуйста, мисс Элкинз.

— Это было раза три или четыре. Может быть, пять. Его жена должна была работать поздно вечером. Роджер посылал мне сообщение на пейджер — шестьдесят девять, это был наш условный знак, — и я выходила. В это время он укладывал Пита, читал ему сказку и все такое. И когда ему казалось, что ребенок уснул — вы знаете, это первая стадия сна, — мы встречались на дорожке перед домом и выезжали. Конечно, он всегда запирал дверь. И оставлял свет в нескольких комнатах, так что казалось, будто хозяева дома. Мы ехали в Бейкер-Пойнт или в мотель. Никогда не уезжали далеко, и через пару часов всегда возвращались. Но мы оставляли Пита дома одного. Насколько мне известно, он ни разу не просыпался. Но я все равно считала, что это плохо. И всегда ему об этом говорила.