Алексей Князев - Это было жаркое, жаркое лето
После первого же проведенного совместно дела, когда компания ограбила пьяного кавказца, девушка решительно заявила, что теперь, выходит, она полноправный член их банды, или как они там себя называют, а раз так, то имеет равное со всеми право голоса. Сделав такое заявление и не встретив возражений от опешившей от такой "наглости" компании, ибо возразить, собственно, было и нечего - она была полностью права, - девушка объявила следующее: отныне, если кто-нибудь из этих давно осточертевших ей подонков хоть раз прикоснется к ней, преследуя определенные цели, это будет иметь самые неприятные для них последствия. Пытавшемуся было запугать ее Голове она четко сказала, что прибьет его при первой же возможности или просто сдаст милиции, а в ответ на его доводы, что в таком случае и сама сядет вместе с ними, четко дала понять, что лучше сядет в тюрьму, чем ляжет еще раз под таких ублюдков, каковыми являются они все.
Компания, как ни странно, сразу смирилась с этим новым положением безотказной до сей поры девчонки, смиренно проглотив ее оплеуху, хоть и скрипя при этом зубами от бессильной злобы. Тому, что молодой банде пришлось смириться, посодействовал в какой-то мере и Умник, теперь уже официально признанный парень Светланы. Его тоже затронули произошедшие за последнее время перемены - он заматерел, после участия в ограблениях стал гораздо жестче - ведь такие действия требовали некоторого мужества и умения проявить характер в любой ситуации: взять хотя бы тот случай после "Золотого Якоря".
Неслучайно уже несколько раз именно ему вместо Дрына Голова поручал нанести первый, самый ответственный удар, служащий сигналом к общей атаке. А когда Сокол, однажды придя раньше всех на очередное сборище в подвале и оказавшись со Светланой наедине, не вняв предупреждению девушки, попытался завалить ее на топчан, то появившийся неожиданно Умник так избил незадачливого любовника, что вдобавок к царапинам, нанесенным отчаянно защищающейся девушкой, тому пришлось зашивать в больнице разбитую голову и лицо. В тот день его спас только пришедший следующим после Колесникова Голованов, заставший упавшего на пол и пытающегося прикрыть лицо руками Сокола, и с трудом оттащивший с остервенением топтавшего его Умника.
После этого случая на последнего смотрели уже совсем не так, как парой месяцев раньше, считая его маменькиным сынком - теперь он здорово поднял свой авторитет, став полноценным замом Головы, и даже слегка потеснив Дрына, страдающего некоторым тугодумием. Теперь этот спаянный, проверенный в делах коллектив с гордостью именовал себя бандой...
- Так что предложишь, Умник? - еще раз повторил Голова, как всегда надеясь на сообразительность последнего. - Если кабаки отпадают, - он указал на кивком подтвердившую его слова Свету, - то что нам, черт побери, еще остается?
- Я тут немного подумал... - не спеша, с достоинством человека, готового бороться за свое мнение, ответил тот, - почему бы нам просто не влиться в какую-нибудь настоящую, уже авторитетную группировку? Их в городе несколько. Прийти к ним своей командой - звеном, что ли - и все дела.
- И что? - недовольно буркнул Голова, панически боявшийся утратить роль безоговорочного лидера. - Потерять свою самостоятельность?
- Зато и дела будут покруче, чем пьяных мордовать, а значит и денежнее, - пояснил свою мысль Умник.
- И пушки дадут, - поддакнул Мелкий, с восторгом глядя на Умника. Он первым принял стремительно подскочивший рейтинг последнего.
- И в зоне, если что, будут подогревать, - высказался Сокол. - У меня братан сидит, так он писал, что те, которые из разных там группировок, очень даже неплохо живут.
- Типун тебе на язык, идиот... - проворчал Голова, которому совсем не понравилась поддержка Умника остальными. - Про тюрягу заговорил, мудак... Сплюнь! - Он постучал по деревянному столу. - И вообще, как мы выйдем на этих самых бандитов? Что, будем подходить к каждой зверской на вид роже и спрашивать: "Дяденька, вы случайно не рэкетир? Возьмите нас в бригаду." Так, что ли? - ехидно добавил он.
- Зачем же к каждому? - возразил Сокол. - Один на нашей улице живет, мне о нем еще братан говорил, до того как посадили. Зовут Толяном, фамилию не знаю. А кликуха - Молчун.
- А братан твой откуда его знает? - в общем-то просто так спросил Голова. Он видел, что коллективное мнение склоняется в пользу идеи Умника и понял, что лучше подыграть общему настроению, чем оказаться в меньшинстве при голосовании, до которого могло дойти дело. Если уж в их стае начался такой разброд...
- Они сидели вместе, - пояснил Сокол. - Только братан мой на вторую ходку потом пошел, а этот Молчун в банде сейчас. Постойте... - Он напрягся, вспоминая. - Там главным какой-то Мышкин, что ли? Или Мышанов? Нет, не вспомню. Но вроде авторитетный пахан.
- Да, я тоже что-то про него слышал... - задумчиво проговорил Голова. - Так что же, так и решаем? - Ответом было дружное одобрительное молчание. - Ладно, - продолжил он, все же не забывая о своем лидерстве, обязывающем его принимать решения и командовать остальными, - Сокол, выведаешь, в какое время твоего бандюгана возле дома можно поймать, и подвалим с тобой к нему. Напомнишь ему про брательника и все такое... Ты теперь у нас морда заметная, - намекнул он на внушительного вида рубец, оставленный тому Умником, - глядишь, и понравишься своему Молчуну. - Голова первым заржал своей шутке...
Голова с Соколом сидели на скамейке возле дома, где жил Анатолий по кличке Молчун, возивший дочь Мышастого и выполнявший функции ее телохранителя. За прошедшие с момента их последнего собрания три дня Сокол выяснил, что тот выходит из дома в семь утра и идет на автостоянку, где садится в свой старый "Москвич". Все это Соколу сообщили словоохотливые пенсионерки, живущие в доме Анатолия. Вначале, посмотрев на не внушающую доверия физиономию, щеку которой пересекал шрам, причудливо расположившийся зигзагом, они не хотели с ним разговаривать, но когда Сокол, проявив находчивость, рассказал им, что ищет своего двоюродного брата, а шрам он получил совсем недавно, защищая свою девушку по имени Света от напавших на нее насильников, старушки, убедившись, что он не бандит и не вор-домушник, выдали посмеивающемуся про себя парню всю интересовавшую того информацию, сообщив при этом даже много лишнего, вроде того, что Толик почти бросил пить.
Уж это-то ему знать было точно совсем ни к чему - пусть этот самый Толик хоть зальется, лишь бы он посодействовал принятию их в бригаду...
- Ну, скоро он там? - проворчал, позевывая, Голова, недовольный тем, что ему пришлось подняться в такую рань.
- Еще без пяти только, - ответил Сокол, взглянув на часы. - Старушки сказали - он ровно в семь всегда выходит, вот я и подумал, что лучше с утра. А вечером можно хрен дождаться.
Голова, ничего не ответив, закурил. Когда из нужного им подъезда спортивной пружинистой походкой вышел, застегиваясь на ходу, молодой черноволосый мужчина крепкого телосложения, Голова, издалека разглядев испещренные наколками кисти рук и внимательный, цепкий взгляд жестких глаз, которым тот окинул стоявших ребят, толкнув Сокола, прошептал:
- Наверняка он. Пошли!
Сокол, кивнув, отправился вслед за двинувшимся вперед Головановым. Мужчина, убедившись, что незнакомцы поджидали именно его, остановился, внутренне собравшись, и как бы невзначай сунул руку под тонкую куртку, поближе к выпуклости по левую сторону груди. Сокол, не доходя нескольких шагов, упреждая его вопрос, сказал:
- Толик, я Коля Рогов, брат Сереги.
Мужчина расслабился и убрав руку из-под куртки, уже дружелюбно произнес:
- Ну привет, Николай! Как твой братан, пишет?
- Пишет, - остановившись напротив Молчуна, ответил Сокол и представил набычившегося, постаравшегося придать себе как можно более значительный вид Голованова:
- А это Голова.
- Ого! Целый Голова! Голова - два уха, да? - рассмеялся мужчина, рассматривая насупленного парня и добавил, бросив короткий взгляд на часы:
- Я спешу. Если хотите поговорить, идите со мной. По дороге расскажете, с чем пожаловали. - И быстро зашагал по направлению к автомобильной стоянке.
Стараясь не отставать от спешившего Анатолия, двое зашагали рядом.
- Мы хотим это... В общем, влиться в банду, - брякнул Сокол напрямик, боясь что Молчун уедет, так и не успев дослушать их до конца.
- Банду? Какую банду? - притворно удивился тот, бросая недоумевающий взгляд на смутившегося парня. - И при чем здесь я? Ты меня за бандита считаешь, так что ли, выходит?
- Ну я... Ну мне... брательник говорил... - заоправдывался тот, пытаясь выкрутиться из создавшегося положения.
- Вот подожди, откинется твой брательник, я ему язык-то подрежу, беззлобно пообещал Анатолий, сворачивая на соседнюю улицу. - А то раскудахтался. - И подводя итог, сказал:
- Ладно, все уяснил, дальше можете не вякать. - Оценивающе оглядев две фигуры, он продолжил:
