Мор Йокаи - Золотой человек
Там, где на всех остальных мешках стояло клеймо в виде колеса с пятью спицами, на этом была иная торговая марка: полумесяц, оттиснутый киноварью.
Тимар вздрогнул всем телом. Тело, душу, сердце охватил леденящий холод.
Вот оно что! Значит, вот о чем были последние слова умирающего. Но он то ли не проникся достаточными к нему доверием, то ли не успел высказать все до конца. Что же скрывается там, за этим полумесяцем?
Когда работники понесли очередные мешки к шлюпке, Тимар взял свою находку, унес в каюту и запер дверь.
Никто этого не заметил.
Грузчики проработали еще два часа, но настолько устали, промокли, продрогли на ветру, что не в силах были трудиться дальше. Часть работы осталась на завтра.
Усталые люди поспешили в ближайшую корчму обогреться и поесть-попить. Тимар остался на судне один, сказав, что пересчитает вывезенные на берег мешки, и сам переправиться на лодке.
Месяц нижним своим рожком коснулся воды и напоследок осветил каюту.
Руки Тимара лихорадочно дрожали.
Открывая нож, он порезал руку и собственной кровью добавил к красному полумесяцу на мешке еще и красные капли-звезды.
Тимар разрезал завязку мешка, запустил вглубь руку: внутри была чистая, ровная пшеница.
Он подрезал нижние уголки - из мешка посыпалась отборная пшеница. Тогда он полоснул вдоль всего мешка, и из-под хлынувшего во все стороны зерна к его ногам упал длинный кожаный мешочек.
На мешочке был замок. Тимар взломал его и высыпал содержимое мешочка на койку - на то самое место, где некогда покоилась перед ним живая алебастровая статуя.
Что за зрелище предстало его глазам при лунном свете!
Целые связки нанизанных на кожаный ремешок перстней с бриллиантами, сапфирами, изумрудами; браслеты, изукрашенные бирюзой и опалами; бусы из жемчуга величиною с орех, ожерелье из солитеров и агатовая шкатулка - стоило ей открыться, и перед Тимаром засверкала груд а бриллиантов и рубинов. Тут было множество аграфов и застежек с вправленными в них редчайшими произведениями ювелирного искусства, за которыми антиквары охотятся на аукционах: сверкающие, точно кошачий глаз, сидериты, камеи, вырезанные на халцедоне и огненным опале, темно-синие восточные аквамарины, красные топазы, пиропы редкого розового оттенка, адулар с перламутровым отливом, называемый также солнечным камнем, меняющий свои оттенки лабрадор, кармазиново-красная шпинель, шедевры античного искусства из благородного коралла, янтаря и египетского камня. Королевская коллекция! В шкатулке из хрусталя хранились экземпляры редко встречающихся платиновых монет, которые русский царь послал в Стамбул по случаю заключения Белградского мира. Наконец со дна мешочка выкатились четыре свертка трубочкой; Тимар развернул один из них: в нем было пятьсот луидоров.
Перед ним лежали подлинные сокровища ценностью в миллион, не менее!
Да, ради этого стоило посылать вослед беглецу и канонерки, и шпионов! Ради того, чтобы сокровища не попали в руки преследователей, стоило Али Чорбаджи скрыться на дне Дуная и стоило переправляться в бурю через Железные Ворота.
"Святая Варвара" везла в своем трюме целый миллион.
Это не сон, не мираж, это - явь. Сокровища Али Чорбаджи лежат на мокром ковре, которым совсем недавно укрывалась Тимея. Тот, кто знает цену жемчугу и драгоценным камням, признает, что не напрасно Али Чорбаджи был правителем Кандии и хранителем казны. Тимар, оглушенный, без сил опустился на край постели, держа в трясущихся руках агатовую шкатулку, в которой сверкали и переливались при свете луны бриллианты.
Уставясь неподвижным взглядом, Тимар смотрел на светящую в окошко луну, а та опять казалась похожей на собственное изображение в календарях: угадывались глаза и рот, и небесное светило словно готово было снизойти до разговора с просты смертным.
"Чьи теперь эти невероятные сокровища?".
"Твои, чьи же еще! Ведь это ты купил затонувший груз целиком, как он есть, с зерном и с мешками. Ты рисковал: все твои затраты могли пропасть втуне и гнилая пшеница пошла бы разве что на удобрение. А мокрое зерно обернулось золотом и драгоценными камнями".
"Все, что тобою куплено, тебе и принадлежит. Ты честно участвовал в аукционе. Откуда тебе было знать, что таит в себе судовой груз?".
"Правда, умирающий обмолвился о красном полумесяце, а ты гадал, что бы это значило. Но ты и сам додумался, что вряд ли все имущество преследуемого было на виду. Теперь-то ты убедился, что твои неясные предположения были вполне обоснованны, но ведь ты этого еще не знал, когда скупал судовой груз. Да и всю эту уйму мокрой пшеницы ты приобрел совсем с другой целью: ты собирался напечь из нее недоброкачественного хлеба для безвинных солдат. Судьба повернула все по-иному. Пойми, что это знак судьбы. Судьбе неугодно было, чтобы ты получил жалкую прибыль за счет двадцати тысяч несчастных солдат. Вот она и послала тебе другое. Коли она воспрепятствовала злу, стало быть, то, что она предложила тебе взамен, безусловно хорошо".
"Кому же принадлежали эти сокровища?".
"Наверняка султан награбил их во время своих завоевательных походов".
"А казначей, надо думать, похитил их у султана".
"Зато Дунай похитил их у обоих".
"Теперь же они ничьи".
"Почему - ничьи? Они твои".
"Ори принадлежат тебе по тому же праву, по какому владели ими султан, хранитель казны и Дунай".
"А Тимея?".
Узкая, вытянутая черная тучка заслонила луну, словно рассекла ее надвое.
Тимар погрузился в долгие раздумья.
Луна вновь вынырнула из-за тучи.
"Тем лучше для тебя!".
"Ведь бедняк - человек подлый, никчемный, не правда ли?".
"Да, его хулят-ругают, если он выполнит свой долг, и называют негодяем, если его постигнет беда; ему не возбраняют удавиться, если жить невмоготу; прекрасные девушки не торопятся его утешить, если у него душа болит. Бедняк - человек подлый, никчемный".
"И сколь славен человек богатый! Как превозносят его до небес, как стараются снискать его дружбу! Сколь часто прибегают к его советам и сколь охотно вверяют ему судьбу страны! А с какой готовностью сходят по нем с ума женщины!".
"Ты же ни разу не слышал из ее уст простого "спасибо!". Что, если бы ты сейчас положил к ее ногам найденные сокровища и сказал ей: они - твои, я достал их для тебя из подводных глубин!".
"Она даже не сумела бы оценить твой дар. Откуда ей знать, что дороже: шкатулка с бриллиантами или коробка сладостей? Ведь она еще дитя".
"Да и сокровища ей не достались бы, их тотчас же прибрал бы к рукам приемный отец и растратил на девять десятых. Ведь его не проверишь, драгоценности эти можно сбывать только исподтишка".
"Но даже если бы Тимея и получила свое наследство, каков был бы результат? Она заделалась бы богатой дамой и с высоты своего блестящего положения не углядела бы такую ничтожную персону, как ты. А ты как был, так и останешься неприметным корабельщиком без гроша за душой, и даже мечтать о ней было бы с твоей стороны безрассудством".
"Теперь же дела обстоят как раз наоборот: ты заделаешься богачом, а она останется бедно".
"Ты ведь сам молил судьбу об этом!".
"И мольба моя услышана".
"Разве ты подстроил так. Чтобы судно налетела на бревно и затонула?".
"Нет".
"Желаешь ли ты Тимее зла?".
"Нет!".
"Ведь ты же не собираешься присвоить себе найденные сокровища. Ты хочешь обратить их в деньги, увеличить этот капитал и, когда к первому миллиону прибавятся второй и третий, сможешь предстать пред несчастной сиротой и сказать ей: возьми все эти богатства.. и меня тоже!".
"Разве тем самым ты хочешь ей зла?".
"Ты хочешь разбогатеть лишь для того, чтобы сделать ее счастливой".
"Твои намерения чисты, так что совесть твоя может быть спокойна". Серп луны наполовину погрузился в Дунай. Лишь один его рожок огненной башенкой выглядывал из воды; лунная дорожка протянулась по волнам к самому носу корабля. И каждый луч, каждая я волна уговаривали Тимара: "Удача сама идет тебе в руки - бери. Не упускай. Никто ничего не узнает. Единственный человек, владевший тайной, покоится на дне Дуная"".
Тимар слушал уговоры луны, нашептывания волн и тайный голос, который неотступно звучал в его душе, и по лбу его катился холодный пот. Луна, пряча в воду свою огненную башенку, послала Тимару прощальный луч, словно говор:
"Ты теперь богатый господин!".
Но когда совсем стемнело, в настороженной темноте чей-то голос шепнул ему на ухо:
"Ты - вор!".
Через час повозка, запряженная четверкой быстрых коней, стремглав неслась по дороге к Комарому, и когда часы на башне церкви святого Андрея пробили одиннадцать, повозка остановилась возле "Англии", у ворот, украшенных двуглавым орлом. Тимар проворно соскочил и поспешил в дом.
Его ждали.
Золотой рудник.
Однажды мне довелось побывать в Четатье Маре.
Стоит мне вспомнить уведенное, и сердце сжимается. Это невозможно описать, фантазия бессильна воссоздать все то, что предстало передо мною воочию, и нет слов, которые могли бы точно отобразить живую действительность.
