Робин Мадерик - Искушение
Вера прикрыла глаза и вспомнила страшный сон, который видела этой ночью. Но теперь, при ярком свете дня, он уже совсем ничего не значил. Ей снился Эзра. Поэтому она поспешила навестить его.
Они провели вместе целый день. Сначала пообедали, а потом совершили небольшую прогулку. Эзра ходил с трудом, опираясь на тяжелую палку и был очень слаб, но в присутствии миссис Эшли он просто расцветал. Они гуляли под руку по знакомым улицам, и на свежем воздухе бледность постепенно исчезала с лица Бриггса. Они даже немного поспорили, как это и раньше частенько случалось, но теперь Вера уступила пальму первенства собеседнику, и старый адвокат был очень доволен, что за ним осталось последнее слово.
Вера потянулась и зевнула. Ее охватывала истома, все мысли ее устремились к Флетчеру.
Господи, но ведь вторая часть сна была именно о нем: он гневался, сердился на нее.
Вера замерла на кровати, ее глаза были широко открыты, а мысли унеслись страшно далеко, к нему, в те неизвестные края, где он сейчас блуждал.
Тут она увидела письмо, лежащее на подушке. Миссис Эшли схватила его, дрожащими руками разломила печать. Почерк был незнакомым. Было видно, что писавший спешил, потому что сушил чернила песком, и на бумаге остались подтеки. Конечно, это не от Элизабет: девушка с трудом читала по слогам, а уж писать совсем не умела.
Вера достала из конверта сложенный листок и взглянула на подпись:
Флетчер, это был Флетчер.
Миссис Эшли заволновалась, как девушка, получившая первую в жизни любовную записку. Она прижала письмо к груди и только несколько минут спустя, успокоившись, принялась за чтение.
Записка была короткой и начиналась чисто по-английски, без приветствий и обращений:
"Вера, я уверен, что это письмо попадет прямо к тебе в руки; человек, который доставит его, заслуживает полного доверия. Сегодня вечером он проводит тебя в условленное место, известное нам обоим. Мы давно не были вместе слишком давно. Нам надо многое сказать друг другу, и это очень срочно. Я буду ждать тебя в восемь часов. Не забывай..."
На этом месте, кажется, перо Флетчера замедлило свой бег, и чернила растеклись по странице.
"...что я люблю тебя. Флетчер".
Вера присела у окна, держа драгоценное письмо в руке, и слезы тихо полились у нее из глаз. Она плакала; напряжение, сковывавшее ее в последнее время, уходило прочь.
***
Флетчер наслаждался теплой ванной. После изнурительного галопа через лес он был совершенно обессилен, кожа расцарапана и покрыта синяками.
Конечно, если бы он сумел держать себя в узде, ничего этого не было бы. Никакой необходимости в бешеной гонке, которую он устроил, не было. Но теперь все позади.
Флетчер погрузился в воду... Он протер глаза и увидел Веру, неподвижно замершую у открытой двери. Сначала он не мог произнести ни слова, но затем сказал гораздо спокойнее, чем ожидал:
- Я думал, что успею принять ванну.
Вера отвела глаза.
- Мальчишка, которого ты за мной послал, знает такие переходы, что мы добрались очень быстро. А одна я заблудилась бы в них даже днем.
- Это Харри. Все-таки я не думал, что он доставит тебя так быстро.
- Я подожду тебя в прихожей.
- Нет, Вера, разве ты не видела меня всего, когда мы были вместе? Присядь, пожалуйста.
Он говорил так холодно, как будто злился. Но ведь она этого совсем не заслужила!
- Скажи мне, пожалуйста, чем ты занималась, с тех пор как мы расстались?
Вера покраснела и опустила голову. Она отодвинулась вместе со стулом в дальний угол комнаты и избегала смотреть в сторону ванны. Ее одолел неожиданный приступ скромности. Миссис Эшли прикрыла глаза руками и рассмеялась.
- Господи, Флетчер, я чувствую себя такой глупой и такой застенчивой!
Лейтенант рассмеялся в ответ, но не очень весело.
- Какой у тебя милый друг: разрешает пользоваться комнатой так часто...
Флетчер замолчал и принялся намыливать руки.
- Харри называет тебя мистером Айронсом, а никак не лейтенантом. Я, конечно, не стала его поправлять.
- За что я очень тебе признателен, - ответил Флетчер.
Она была загадкой, его милая Вера. Она никогда не предаст его, но в то же время она упорно продолжает то дело, которое может привести к гибели многих людей. Неужели она не осознает этого?
Он схватил мочалку и начал яростно тереть шею, плечи, живот, ноги. Казалось, он вкладывал в свои движения весь гнев, который хотел вылить на Веру.
Флетчер не страдал излишней скромностью. Он был солдатом и привык к походной жизни. Его не стесняло присутствие Веры, которую он знал лучше, чем какую-либо другую женщину. Тем не менее он не собирался произносить обвинительных речей в ванне!
Он должен был встретить ее стоя, в строгом костюме, с тем чтобы она поняла всю серьезность положения. Ведь то, что она совершила, - а Флетчер не сомневался, что переправка пуль - дело ее рук, - было не только очень опасным. Это была измена королю, не только его, но и ее. У них был один король и одна страна, несмотря на то, что она считала по-другому.
- Флетчер, я скучала без тебя.
"Ну, нет, Вера, погоди", - подумал он и снова взглянул на нее.
Миссис Эшли сидела как девочка, упершись локтями в колени и положив подбородок на ладони. Сегодня на ней было новое сногсшибательное платье, а ведь раньше она приходила в чем-то домашнем и незаметном. Теперь она смотрела на Флетчера открыто, без страха и смущения.
- Ты забыл потереть спину, - сказала Вера. - Позволь мне помочь.
Ну уж нет. Этого он не позволит! Ей не удастся отвлечь его от серьезного разговора. Он должен объяснить ей все, и сейчас, до того как поцелует ее. Потом у него просто не хватит на это духу.
- Пожалуйста, передай мне мочалку и подвинься вперед, дорогой.
Вера скинула плащ и высоко закатала рукава платья. Уголком глаза Флетчер наблюдал за ней и любовался чудесной формой рук, тонкими запястьями и нежными ладонями, ее кажущейся слабостью. Но он хорошо знал и ее силу.
- Вера, я...
- Тише, милый. Если ты будешь жаловаться, мне придется забить тебе уши мылом.
Вера смеялась так легко и беззаботно, что Флетчер начинал забывать о своем плане. А миссис Эшли не теряла времени даром. Она намылила мочалку и двумя руками растирала ему спину. Ее движения были сильными и ласковыми одновременно.
- Ты намочишь платье, Вера, - сказал Флетчер и подумал о том, как она умело сняла все его напряжение и заставила забыть о праведном гневе.
- Флетчер?
- Да, Вера, - он почти шептал, но она не ответила.
Стоя на коленях перед ванной, она нагнулась к нему, целуя шею, подбородок, щеку и наконец припала к его губам, ощутив привкус крови, - Флетчер поранился, когда спешил в Бостон. Мочалка упала в воду. Вера все еще мыльными руками ласкала плечи и грудь Флетчера, поглаживала его живот и, оторвавшись от губ, припала к нему.
- Вера, милая, - простонал Флетчер, - что ты делаешь со мной?
Правой рукой Флетчер прижал ее к себе, и Вера застыла неподвижно, чувствуя, как растет его желание. Потом он отпустил ее, крепко прижался к губам и, не прерывая поцелуя, встал во весь рост. Он осторожно расстегнул одну за другой все ее бесконечные застежки. Флетчер стоял неподвижно, глядя на свою возлюбленную. Как он мог забыть, что она - для него! Она была прекрасна, желанна и жаждала его любви, и он никогда, даже в приступе праведного гнева, не должен забывать об этом.
Он смотрел на красивое промокшее теперь платье, надетое специально для него. С огромной осторожностью он снял его, вслед за платьем упали на пол нижние юбки. И Вера осталась в тончайшей белоснежной рубашке, сквозь которую был отчетливо виден каждый изгиб ее тела. Флетчер осторожно спустил рубашку с плеч и сбросил ее вниз.
Она повернулась к нему обнаженная. Обнимая и целуя Веру, Флетчер поразился глубине охвативших его чувств. Чего еще он мог желать! Только видеть ее снова и снова, сжимать в своих объятиях, дарить ей любовь и принимать ее ответные дары. Слушать ее нежные слова, которые она придумывала только для него, молчать вместе, мечтая о следующих встречах.
Она не была для него только сосудом наслаждений, нет! Он любил ее так честно и чисто, так беззаветно, как только может любить мужчина.
Он поднял ее на руки, Вера была легка как пушинка.
- Вера, сердце мое...
И начал страстно целовать. Он так сильно любил ее, что, пожалуй, Вера никогда не сможет осознать этого до конца. Они любили друг друга в полной темноте. Им просто не хватало времени на поиски свечи.
Никогда раньше они не отдавались друг другу с такой яростной страстью. Возможно, разлука изменила их, а может быть, неосознанный страх перед пропастью, которая должна была вот-вот разверзнуться между ними, заставлял их еще крепче сжимать друг друга в объятиях. Но какой бы ни была причина, яростное желание Флетчера заставило Веру плакать от ярости, восторга и боли.
Флетчер тонул в объятиях своей возлюбленной не в силах насытиться ею, он хотел умереть вот так, не разнимая объятий.
