Сюзанна Маккарти - Находка Джинни Гамильтон
Когда Джинни проснулась в третий раз, Оливер все еще был здесь. Он спал, сидя на стуле, опустив голову на высокую спинку и тихо посапывая. Он казался изнуренным, и ее сердце сжалось. Неужели он все эти ночи дежурил у ее кровати, волнуясь из-за нее?
Она осмотрелась по сторонам, исследуя комнату. Это была маленькая отдельная палата, оформленная в успокаивающих сиреневых и розовых тонах. Рядом стоял монитор на тележке, теперь уже отключенный - наверное, это из него доносилось то ритмичное гудение. И еще было множество цветов - на подоконнике, на низеньком столике у дальней стены, и на тумбочке у кровати. Бордовые розы с бархатными лепестками и сладким ароматом.
Джинни снова посмотрела на Оливера и задержала взгляд, очарованная мягкими тенями на щеках от густых ресниц и вьющейся прядью возле уха. Она впервые видела его таким - во сне в его чертах появилась мягкость, обычно маскируемая надменностью и железным самообладанием. Теперь он выглядел... почти уязвимым.
Оливер признался ей в любви - об этом Джинни не могла и мечтать. Внутреннее чувство подсказывало ей, что это правда. Он даже сказал, что она красива и без волос - господи, бедный парень совсем потерял голову! Джинни снова протянула руку и потрогала повязку над правым ухом.
Наверное, сильный был удар. К счастью, она совершенно не запомнила момент столкновения - если не считать ослепляющих фар и накрепко отпечатавшегося в памяти силуэта машины.
Когда Оливер проснулся, в его глазах мелькнула тревога, тут же сменившаяся улыбкой при виде бодрствующей Джинни.
Джинни широко улыбнулась в ответ. Он любил ее все эти годы - теперь ей было не трудно в это поверить.
- Привет, - сказала она заметно окрепшим голосом.
- Привет. - Оливер наклонился к ней и взял ее за руку. - Как ты себя чувствуешь?
- О... - Она кратко исследовала пострадавшие места и подвела итог. Так себе. Лучше, я думаю.
- Хорошо. Хочешь апельсинового сока?
- Спасибо.
Оливер наполнил стакан и поднес к ее губам - хотя Джинни и попыталась, но ей не хватало сил удержать его самостоятельно.
- Не слишком много, - предупредил Оливер. - Ты ничего не ела целую неделю.
И почти ничего за неделю до этого, - подумала Джинни, внезапно все вспомнив. В последний раз она наелась до отвала... в тот день, когда обедала с Гаем Прентиссом...
- Гай Прентисс... - Воспоминания потоком обрушились на нее. Так много противоречий - слишком много, чтобы в этом можно было разобраться.
- Джинни, я не знакомил твоего отца с Гаем Прентиссом, - мягким, но настойчивым голосом произнес Оливер. - Он солгал. Я понятия не имел, что твой отец был одним из совладельцев, до того момента, как все рухнуло. И втянул его в эту компанию даже не Гай Прентисс, а его деловой партнер, Чарльз Флеминг, за много лет до появления Гая. Подтверждение можно найти в протоколах судебных заседаний.
- Но... почему он так сказал? - спросила Джинни. - Ему это ничего не дало, он уже все потерял. И ты тоже лгал мне. Ты говорил, что узнал о папином разорении от Говарда, но Говард уверяет, что никогда не обсуждал с папой денежные дела.
- Знаю. В то время я и не стремился, чтобы ты поверила моему объяснению. Видишь ли, это я вывел Прентисса на чистую воду и развалил его карточный домик. А при этом множество невинных людей лишились своих сбережений. Я не мог предупредить их всех, но чувствовал ответственность за тех, кого сам втянул в это дело. Если бы я знал, что твой отец тоже...
Оливер вздохнул, по его лицу пробежала тень.
- Это было непростое решение. Такие игры очень рискованны. После окончания финансового года все успевшие выйти из дела, оказались в безопасности - их обязательства закончились. Но если недооценить долговременный риск, он ложится на оставшихся вкладчиков.
- И они страдают за всех.
Оливер кивнул.
- Если к концу года страховщики не могут договориться о суммах повторного страхования, год считается не закрытым... и все их обязательства остаются в силе. Это как раз и произошло, и привело к краху. Прентиссу очень повезло, что он умудрился избежать обвинения в мошенничестве, но меня он не простил. Поэтому и солгал тебе - чтобы через тебя отомстить мне.
- Отомстить... Алина сказала, что ты из-за этого женился на мне. Из-за мести.
- Алина? - В его голосе мелькнуло подозрение. - Причем здесь Алина?
Джинни робко взглянула на него, сразу пожалев, что упомянула имя его сводной сестры.
- Да так... не при чем, - уклончиво буркнула она.
- Джинни, какое отношение к этому имеет Алина?
Она покачала головой, не находя в себе сил сопротивляться давлению.
- Она... Это она сказала, что ты познакомил Гая Прентисса с моим отцом, и дала мне его визитку. Я бы не поверила им, если бы... Я спросила у Питера, и он сказал, что ты свел Гая с несколькими людьми.
Оливер застонал, словно от боли.
- Подлая тварь... Я должен был предвидеть, что она попытается вмешаться. Я должен был предупредить тебя. Все беды начались из-за ее ревности.
Джинни взглянула на него с удивлением.
- Ты... знал?
Оливер кивнул.
- Как только она узнала, что ты едешь в Нью-Йорк, то словно с цепи сорвалась. В тот первый вечер, когда я встречал тебя в аэропорту, а она приперлась ко мне в гости, я четко дал ей понять, что не дам тебя в обиду. Я думал, она это усвоила. Но в ту ночь, когда мы с тобой собирались в "Ричмонд", она позвонила мне.
- Помню, - пробормотала Джинни, погладив его по руке.
- Она сказала, что приняла слишком большую дозу, - мрачно продолжил Оливер. - Я всю ночь ее разыскивал, мотался по городу, как сумасшедший, пока не нашел ее в каком-то баре в Квинсе. Пьяную или обдолбанную - я уж не знаю. Я убедил ее обратиться к врачу, а потом поехал домой. К тебе. После этого ада, ты казалась мне подарком небес - такая... сияющая и живая.
Джинни не удержалась от смеха.
- Ты говоришь обо мне как о сувенирной свечке!
Он хмыкнул и покачал головой.
- Я был по уши влюблен в тебя. Я знал, что не должен торопиться с предложением руки и сердца. Ты была так молода... Но я слишком долго ждал и слишком сильно хотел тебя.
- Правда?
Оливер рассмеялся.
- Помнишь, как я вез тебя из школы? Тебе было около семнадцати - этакая зазнайка с ногами от ушей и развевающимися волосами. Ты меня сразу свела с ума. Я никогда не считал себя влюбчивым, но в тот день я еле-еле держал себя в руках. Марго догадалась, конечно - она очень проницательна.
- Марго знала? Но... разве ей не хотелось, чтобы ты женился на Алине?
Он решительно покачал головой.
- Нет... вовсе нет. Она понимала, что это добром не кончится. Алина никогда не была... уравновешенной. Это пошло еще от ее отца. Он страдал маниакально-депрессивным психозом, и его недуг очень сильно на нее повлиял. То папа обращался с ней, как с маленькой принцессой, то вообще переставал замечать. А когда он покончил с собой, ей было всего десять лет.
- Я... не знала. Тетя Марго говорила, что она и раньше лечилась, но я ничего этого не знала.
- Твой отец не рассказывал?
- Нет. Но я была совсем маленькой, когда тетя Марго вышла замуж за дядю Говарда. А потом... все это казалось далеким прошлым. И вообще, папа не любил сплетничать. - Джинни криво улыбнулась. - Между прочим, Алина сказала, что это ты пережил потрясение после смерти матери. По ее словам, ты воспринял это как предательство, и с тех пор уже не можешь доверять женщинам.
Оливер резко рассмеялся.
- Вполне в духе Алины - валить с больной головы на здоровую. Конечно, я очень переживал, но мой папа помог мне справиться с горем. И Марго тоже. Она никогда не пыталась заменить мне мать, но смогла стать для меня настоящим другом. Честно говоря, я посоветовался с ней после разрыва помолвки. Она считала, что всему причиной твоя молодость и то, что наши отцы слишком сильно на тебя давили.
- Ой, нет... дело не в этом! - Джинни с некоторым сомнением взглянула на Оливера. Рассказав ему всю правду, она бы выставила себя дурой. Но раз уж они решили быть откровенными, надо идти до конца. - Причина в Алине. Она сказала, что на самом деле ты любишь ее, но не можешь жениться на ней, потому что она бесплодна. А на мне женишься только ради наследника.
Оливер онемел от изумления.
- Что за... чушь! - воскликнул он. - И ты поверила?
- Ну... Не совсем, и не сразу. Но... Ты проводил с ней так много времени, и... когда я вышла на террасу и увидела вас вдвоем, ты говорил ей, что твоя женитьба ничего не изменит...
В его глазах мелькнуло понимание.
- Так вот почему она вытащила меня на террасу и начала плакаться о своем одиночестве! Ей всегда удавалось играть на моем чувстве вины. Когда-то я был влюблен в нее, но это было детское увлечение, закончившееся сразу после того, как я понял, насколько она прилипчива и требовательна. Но когда я сказал ей, что все кончено, она приняла слишком большую дозу. В первый, но не в последний раз. И я постоянно чувствовал себя виноватым.
Джинни сочувственно пожала его руку.
