Джой Оутс - В плену любви
- Вы, наверное, хотите, чтобы я покинула ваш дом? - спокойно спросила она его.
- Нет, совсем напротив, - резко ответил он ей. - Как мне кажется, вас больше всего бы устроило как можно скорее отбыть туда, откуда вы прибыли, после вашего разоблачения. Вам не удастся так легко избавиться от того, что вы наделали.
Он помолчал, резко с неожиданной грубостью захлопнув крышку музыкальной шкатулки.
- Я уже осторожно подготовил Косиму, что к Рождеству вы покинете наш дом. Мне кажется, что ваш долг по отношению ко мне.., и, что более важно, по отношению к ребенку... Вам придется выполнить ваши обязательства. Поэтому вы останетесь здесь, Линнет, до тех пор пока я не разрешу вам покинуть мой дом. Я должен добавить, что я жду не дождусь, возможно, как и вы, этого момента.
С этими словами он повернулся у ней спиной., давая понять, что разговор окончен. Но Линнет не могла пошевелиться. Ее разум, сердце и тело все еще переживали этот страшный шок - как он мог разговаривать с ней подобным образом, счесть, что она способна быть такой двоедушной! Услышать такие слова от любимого человека, знать, что он так презирает ее!.. Она чувствовала полную пустоту и горе.
После того, как закончилась мучительно длинная пауза, он повернулся и холодно посмотрел на нее, удивленный, что она все еще здесь. Он был раздражен, что она смеет продолжать мешать ему.
- Вам что, больше нечего делать? - раздраженно проговорил он. - Сейчас же убирайтесь отсюда, Линнет. Будет лучше, если вы постараетесь не попадаться мне на глаза!
Глава 9
В те дни, которые последовали за скандалом, Линнет поняла: нет ничего хуже, чем когда тебе не доверяют, подозревают в неблаговидных поступках, просто не выносят - и все это исходит от того человека, ради которого она бы с радостью прошлась по горящим углям!
Макс держался от нее в стороне еще до того дня, когда он обнаружил фотографии. В обществе остальных членов семьи он оставался весьма вежливым с Линнет. Иногда Линнет ощущала на себе его взгляд. Он был задумчивым и настороженным. Ей так хотелось преодолеть барьеры, возведенные им между ними, и убедить его, что он ошибается в своих подозрениях.
Но сделать это было невозможно. Он был так настроен против нее, что Линнет понимала: она ни в чем не сможет его переубедить. Она почти не видела Макса, а появлялся он всегда в присутствии кого-то из родственников или слуг. Он также объявил, что поскольку у него масса работы, никто не должен входить в его кабинет.
- Мне никогда подобная вещь не приходила в голову! - невольно заявила Дина. - Я всегда с уважением относилась к его личному покою и занятиям и никогда не прерывала его, когда он был занят. Я не могу понять, что с ним происходит в последнее время!
Но я пыталась проникнуть в его личный кабинет, подумала Линнет, сгорая от стыда и смущения. Его приказание касалось именно ее, чтобы она не посмела прийти к нему и не пробовала убедить его в своей невиновности. Он не желал слушать ее, не хотел ее видеть, кроме как по необходимости. Раньше она не могла себе представить, что кто-то может быть так тверд, после того как пришел к какому-то решению.
Однажды днем, когда воздух был холодным и свежим, но не было постоянного тумана, осаждавшего город, по мере того, как осень уверенно продвигалась по направлению к зиме, Линнет была в закрытом дворике вместе с Кэсси, которая играла в мяч, радуясь тому, что, наконец, оказалась на свежем воздухе после нескольких дней, проведенных в помещении.
Она с удовольствием наблюдала за маленькой девочкой, думая о том, как она выросла за это лето. Она будет высокой, как Макс, уже сейчас это было заметно.
- Чао, бамбино, - неожиданное появление Макса заставило Линнет застыть, а Кэсси бросилась к нему. Потом она приостановилась, вспомнив, что уже почти взрослая девочка.
- Папа, ты не должен меня так называть, - сказала она ему недовольно, - я уже не малышка - я большая девочка и скоро пойду в школу!
Она вернулась к прерванному занятию. Линнет заметали, что Макс продолжает смотреть на нее. Она не стала отводить глаза.
- Она уже созрела для школы, - спокойно заметила она. - Ей будет полезно общение с другими детьми.
- Я не спрашивал вашего мнения, мне оно не требуется, - сказал он тихо, чтобы его не услышала Кэсси. Тон был настолько холодным и неприязненным, что сердце у Линнет замерло. - Вы находитесь здесь только потому, что моя дочь доверяет вам. Если бы я хотя бы на минуту заподозрил, что вы предали ее доверие, вы бы покинули это место давным-давно!
- Я никогда не причиняла вреда Кэсси, - возмущенно ответила ему Линнет. Он задумчиво посмотрел на нее.
- Я вам верю, - сдался он, но его взгляд продолжал оставаться таким же холодным. - Я также надеюсь, когда моя дочь пойдет в школу, - добавил он, она будет называться прекрасным именем Косима - а не какой-то кличкой, которую сделала из него моя покойная жена.
- Всех детей называют уменьшительными именами, когда они маленькие, сказала Линнет. Даже сейчас рефлекс, заставлявший ее защищать Джоанну, сразу же сработал.
- Некоторые из них глупые и даже обидные, - насмешливо ответил он. - Моя жена время от времени с насмешкой упоминала о маленькой "мышке", так назойливо следовавшей за ней повсюду! Я думаю, что это были вы?! Вам никогда не хотелось возразить против такого эпитета?
Линнет зарделась и боль медленно затопила все ее существо. Джоанна считала ее надоедливой, а ее детское восхищение - смешным, правда? Он с жестоким удовольствием поведал ей об этом сейчас, зная, как ей будет обидно! К счастью, он не понимал, что самую большую боль ей нанесло его желание унизить и обидеть ее, продемонстрировав отвращение и недовольство ею. К тому же она все равно любила его.
- Я не могу сказать, что мне очень нравилось, когда меня называли "певчей птичкой", но я мирилась с этим, - недовольно ответила она ему. - Наш великий поэт Шекспир сказал: "Что в имени.?"
- "...Что значит слово, роза пахнет розой. Хоть розой назови ее, хоть нет", - закончил он цитату. На секунду она уловила промелькнувшую в его глазах грусть. - Я в этом не уверен. Ничего не остается неизменным, что бы мы об этом ни думали.
Она наблюдала, как он уходил, и думала о том, что не может страдать еще сильнее. Он был о ней такого плохого мнения, что изменить этот факт не представлялось возможным. Она не сможет доказать, что леди Берн не посылала ее шпионить за ним. Если даже она получит подтверждение своей правоты, для него это ничего не будет значить.
Больше всего ее огорчало не то, что она вскоре покинет это место и никогда больше не увидит его. Она всегда знала это. Нельзя потерять то, что тебе никогда не принадлежало, она приучила себя к этой мысли. Ее тревожило, что она уедет, зная, как он плохо думает о ней, и всегда будет думать так - если только когда-нибудь ее вспомнит!
Приятные воспоминания - прелестный залитый солнцем день в Бурано, простое счастье ее дня рождения, моменты, когда они понимали друг друга - все отойдет в небытие и будет забыто. После нее останется только отвращение и недоверие!
Она была благодарна только за одно: он никому не рассказал о том, что он о ней думает.
Если бы он это сделал - Линнет прочитала бы все в глазах Дины. К ней бы также изменилось отношение всех слуг в "Кафаворите". Он смог избавить ее от этого. Он наверное думал, что достаточно расправился с ней тем, что высказал все, что он о ней думал и знал. Но не расскажет ли он им после ее отъезда, что девушка, к которой все так хорошо относились, была простой платной ищейкой? Боже, что если Кэсси узнает об этом когда-нибудь? Станет ли она ее тоже ненавидеть?
Линнет казалось, что она не выдержит этого, но она также знала, что альтернативы нет. Поэтому она с трудом отбывала свои последние дни, улыбалась, хотя ей это давалось с большим трудом. Заставляла себя держаться, как будто все было в порядке. Здесь оставались люди, к которым она привыкла и которые ей нравились. Она упивалась красотой Венеции, та старалась подпитать ее бодростью, даже сейчас, когда похолодало и приближалась зима. Линнет медленно прощалась с городом, потому что она считала, что никогда не сможет снова приехать сюда. С Венецией было связано слишком много воспоминаний!
- Даниэли зайдут к нам выпить сегодня, - однажды заявил Макс во время завтрака, явно обращаясь к Дине и полностью игнорируя Линнет, как будто это ее совсем не касалось. Она напомнила себе, что это действительно ее не касалось!
Это утро совершенно подавляло - дождь стучал по окнам и громко шлепался в каналы, серые небеса, холодная влага проникала через старые стены палаццо, несмотря на постоянный шум работающего центрального отопления. Линнет думала, что она уже не может быть более несчастной, но теперь она поняла, как ошиблась. Сегодня Антония будет здесь: красивая, сияющая, грациозная, как гладкая мурчащая кошка, которая высматривает себе новую корзинку, чтобы занять ее навсегда.
