Кристина Додд - Настоящая леди
Мэри удалось плавно повернуться в такт музыки. Она с торжеством осознала, что не окончательно забыла уроки отца, наставлявшего ее когда-то в танцевальном искусстве.
Тоска по прошлому внезапно охватила ее с какой-то неистовой силой. Как бы понравился ее отцу сегодняшний вечер! Как бы он гордился ею! Обычно Мэри старалась подавлять в себе воспоминания об отце. Временами она даже ненавидела его. Но сейчас, под влиянием праздничного настроения, в ней воскресали только светлые картины, его доброта и жизнерадостность.
Мэри мимолетно пожалела, что не позволила Хэддену поехать с ней. Она боялась опасности, но какая в такой обстановке может быть опасность? Она совершенно расслабилась.
- Так значит, виконт Уитфилд прочно утвердился в вашем сердце, - сказал мистер Бриндли, проделывая сложные па. - А вы, я полагаю, в его?
Озадаченная фамильярностью вопроса, Мэри сбилась с такта и должна была ускорить шаг.
- Ага, я вижу, я вас смутил. - Он вполголоса подсказал ей несколько следующих па и снова вернулся к теме разговора. - Простите старику, если я позволил себе лишнее.
Мэри не могла согласиться с тем, что он называл себя стариком. В его грациозных легких движениях чувствовалась значительная сила. До старости ему было явно еще далеко.
- Вы вовсе не старик. Не клевещите на себя.
- Благодарю вас, но молодость моя уже миновала, оставив мне сознание, что у меня слишком мало времени, чтобы исправить мир. - Он усмехнулся. - Мне не дождаться, пока изменится Уитфилд. Я его знаю много лет. Нам случалось вместе участвовать в некоторых предприятиях, и я проникся к нему уважением. Он напоминает меня самого, когда я был молод. Энергичный. Решительный. Неукротимый. - Мистер Бриндли подчеркивал каждое слово взмахом руки.
- Да. - Мэри пристально всматривалась в другие пары, чтобы скрыть от мистера Бриндли выступивший у нее на лице румянец и убедиться, что никто не подслушивает их странный разговор. - Да, он такой, - шепотом подтвердила она.
- Не беспокойтесь, нас никто не слышит, - ободрил ее мистер Бриндли. Человек с моим опытом знает, как пользоваться голосом. - Он откашлялся. Торговые переговоры, знаете ли.
Мэри снова осторожно огляделась. Хотя танцующие изо всех сил напрягались, чтобы их услышать, судя по неудовлетворенному выражению их лиц, им это не удавалось.
- Да, но мы ведь говорили о молодом Уитфилде. Я желаю ему большой и настоящей любви. Я так рад за вас. - Он стиснул руку Мэри, и его подбородок задрожал. - Такой, какая была у нас с миссис Бриндли.
У Мэри тоже задрожал подбородок.
Какой он славный! Приятно встретить в этой толпе такого человека.
- Я вижу по вашему румянцу, что Уитфилду повезло. - Голос мистера Бриндли был сама нежность. - А танец тем временем закончился, и я полагаю, что вы сыграли со мной хорошенькую шутку.
- Что вы хотите этим сказать, сэр? - удивленно спросила Мэри.
Его карие глаза лукаво блеснули.
- Вы очень хорошо танцуете.
- Только с хорошим учителем.
Мэри сделала ему реверанс, и мистер Бриндли проводил ее на место.
- Довольно вам хмуриться, молодежь, лучше запоминайте, что такое приличные манеры, - обратился мистер Бриндли к явно расширившемуся кругу поклонников Мэри. - В любом случае, она вам не достанется. Мисс Фэрчайлд собственность виконта Уитфилда, и вам лучше об этом не забывать. А то ведь он не замедлит напомнить!
Когда он удалился твердой упругой походкой, граф Эггас тихо сказал:
- Грузчик из доков, портовый рабочий.
- Вот именно, - мистер Муэтт глумливо усмехнулся. - Или был таким. И хвалится этим направо и налево. Тоже мне манеры...
- Говорят, он анархист или и того хуже, - снова заговорил Эггас почти шепотом.
- Каким образом он вообще здесь оказался? - спросил мистер Муэтт. - Я не знал, что Фэрчайлды принимают у себя торговцев вместе со сливками общества.
- Сливки общества столько назанимали у мистера Бриндли, что пригласят его, куда он только пожелает, - исчерпывающе объяснил все виконт Дайн, не отличавшийся сдержанностью на язык, - как это известно Фэрчайлдам по их собственному опыту.
- Лучше уж пригласить его в гости, чем столкнуться ночью на лондонской улице с парочкой его головорезов.
Вид у Эггаса был совершенно больной. Он махнул кружевным платком в сторону Мэри.
- Вы ничего не подозреваете, а это страшное испытание.
Мэри не поверила ни единому его слову. Этому жалкому ничтожеству нужно было только сочувствие, и ничего больше.
- Мистер Бриндли, на мой взгляд, очень приятный человек, - сказала она. - Вы должны быть весьма признательны, что он готов одалживать вам свои деньги.
Йен громко захохотал, остальные замялись.
- Тебе следовало притвориться, что ты не слышишь эти разговоры о ростовщичестве. Молодым незамужним женщинам полагается быть несведущими в таких делах.
- О Господи, постараюсь не забыть, - пообещала Мэри, подумав про себя, что женщина любого ранга все равно что экономка, ей приходится изображать из себя немую, чтобы угодить мужчинам. Или воистину быть глупее глупого.
- Лично я нахожу откровенность мисс Фэрчайлд восхитительной. - Перед ней склонился человек лет тридцати, по наружности закоренелый распутник. Барон Харлоу к вашим услугам.
- Такой же восхитительной, как и ее красота. - Прыщавый сынок графа Шоу завладел ее рукой и запечатлел на ней поцелуй.
- Поистине в Англии нет никого прелестнее ее, - лорд Тислуэйт попытался протиснуться к ней, но ему не дали возможности это сделать. Пришлось ему удовольствоваться выкрикиванием комплиментов поверх чужих голов. Выглядел он при этом довольно смешно.
Мэри с сожалением вспомнила былое свое легковерие. Окажись сейчас здесь, среди всего этого великолепия, осыпанная комплиментами шестнадцатилетняя Джиневра Фэрчайлд, она была бы осчастливлена сверх всякой меры. В тот момент сбылись бы все ее самые смелые мечты. Но Мэри Роттенсон равнодушно рассматривала украшения на стенах и потолке зала и думала о том, сколько они могли бы стоить и как долго придется прислуге их убирать. Слушая эти потоки лести, она недоумевала, как все эти гордые аристократы, ранее столь равнодушные к ее прелестям, могут подумать, что она поверит им теперь. Это же просто нелепо.
Экономка, с грустью подумала она, никогда не предается самообману. А как бы иногда хотелось!
Йен взял ее за руку.
- Музыка заиграла. Ты не окажешь мне честь?
Они заняли свои места среди танцующих пар.
Под звуки оркестра Йен спросил:
- Куда ты направилась отсюда тогда, много лет назад?
Мэри промолчала. Она не хотела лгать кузену, который был так добр к ней. Но с другой стороны, она не могла и во всем признаться. Даже Йен, при всей его доброте и сочувствии, осудит преступницу.
- Успокойся, ты можешь мне ничего не рассказывать - Йен погладил ее руку. - Ты мне ничем не обязана.
- Нет, я тебе очень обязана! Если бы не ты, нам с Хэдденом пришлось бы... голодать. - А ее бы еще пытали и повесили.
- Ты так хороша сегодня.
Мэри склонилась перед ним в реверансе, как этого требовала очередная фигура танца. Когда она выпрямилась, он коснулся пальцами локона у нее на груди.
- У тебя был кто-то? Какой-то мужчина?
Да, был. Конечно, был. Только не в том смысле, в каком имел это в виду Йен.
- Нет, - отвечала она твердо. - Я долго искала себе место, пока леди Валери не взяла меня в экономки.
- В экономки? - Йен раскрыл рот от изумления. - Не может быть!
- Может. И я была очень хорошей экономкой. - Мэри с трудом удерживалась от смеха, глядя на выражение его лица. - А ты думал, что могло со мной случиться? Как я жила, по-твоему, все это время?!
- Я, честно говоря, думал, ты стала любовницей какого-нибудь богача. Я воображал, что у тебя все совершенно благополучно. Всякий раз, бывая в Лондоне, я искал тебя. Но мне в голову не могло прийти искать тебя среди прислуги.
В его карих глазах вспыхнуло возмущение.
- Положение любовницы тебе, несомненно, больше бы подошло.
- Это что, все вокруг так думают? Что я любовница Себастьяна и что теперь он женится на мне, потому что я стала богатой наследницей?
- Вообще говоря, да. Ведь ты же сама знаешь, что он женится на тебе из-за денег.
- Какая глупость, - сказала она, не задумываясь. - Если бы он женился на мне из-за денег, он мог бы сделать это еще в Шотландии. То есть до того, как мне стало известно о наследстве. Тогда бы он завладел моим состоянием, о существовании которого я даже и не слышала.
Йен стиснул ей руку и, когда она поморщилась, тут же извинился.
- Только не говори никому правду. Пусть они лучше думают, что ты жила на содержании. Ты не представляешь, как они к этому отнесутся.
- Тебе не кажется, что эти благородные особы очень странные? Они предпочли бы, чтобы я продавалась кому-то, а не служила честно?
- Что я об этом думаю, не имеет никакого значения. - Йен говорил торопливо и настойчиво, как будто у него было мало времени, чтобы внушить ей эту мысль. - Смотри только, не позволяй никому заманить тебя в уединенное место.
