Хелен Фрэнсис - Серебрянные узы
Джоанна ничего не сказала, и, когда он замолчал, едва не кусала локти от досады. Конечно, теперь он думает о Марии и о том, что скоро вернется на родину, чтобы отпраздновать свадьбу. Отогнав от себя эту мысль, Джоанна сосредоточилась на том, что ей придется делать по приезде в Лондон. Остановившись в гостинице, они немного перекусили и отправились в «Хэрродс и Либерти», где взору Джоанны предстал широкий выбор тканей на любой вкус. Дежурный администратор магазина проявил бесконечную любезность, помогая Джоанне и Гранту выбрать именно то, что им требовалось.
— Я незамедлительно пришлю вам все необходимые образцы, миссис Уэзерби, — заверил он ее, и, не успела Джоанна объяснить, что она не та, за кого он ее принимает, как Грант сказал: «Замечательно. Мы славно потрудились, дорогая» и, взяв ее под руку, вышел с ней из магазина.
Увидев на ее лице замешательство, он сказал:
— Не стоило тратить время на объяснения.
От этих его слов у Джоанны почему-то испортилось настроение. На какой-то миг она поверила, что это обращение действительно адресовано ей, Джоанне Лэндон. «Разве можно было хоть сколько-то на это надеяться?» — подумала она, когда они вернулись в гостиницу и портье известил Гранта:
— Вам звонили из Мексики, мистер Уэзерби, и просили перезвонить.
— Да, спасибо.
Обернувшись к Джоанне, он сказал:
— Надеюсь, ты не обидишься, если поужинать сегодня тебе придется в одиночестве? Мне нужно сделать несколько деловых звонков, так что ужин я закажу в номер.
— Конечно.
Голос ее прозвучал бодро и деловито. Взяв ключ, она направилась к лифту, чувствуя, что ей вежливо указали на место. «Несколько деловых звонков!» — передразнила она Гранта, входя в комнату. Звонок невесте — еще бы не дело! Увидев в зеркале свое раздосадованное лицо, Джоанна вдруг рассмеялась. Обида понятна: она-то рассчитывала на ужин при свечах!
Скорее всего, Гранту и Марии действительно было о чем поговорить: ведь до свадьбы оставалось совсем немного времени. Отбросив эту мысль, Джоанна приняла душ и, поняв, что ужинать в ресторане в одиночку выше ее сил, решила последовать примеру Гранта и заказала еду в номер.
Покончив с ужином, она принялась анализировать события прошедшего дня. Джоанна осталась довольна выбранными тканями и коврами, и ей вдруг пришло в голову, что в доме останется пусть неощутимый, но все же отпечаток ее личности. Не может быть, чтобы Грант этого не понимал. Если хозяйкой в доме будет Мария, то все, что выбрала Джоанна, может вызвать у нее раздражение. А впрочем, это уже проблемы Гранта: она всего лишь сделала то, о чем ее просили.
Джоанна решительно взяла в руки книгу и поудобнее устроилась на подушках, сказав себе, что не будет больше тосковать из-за того, что вскоре покинет усадьбу, или из-за того, что Мария будет жить там с Грантом. Она очень удивилась, когда услышала стук в дверь, и откликнулась не сразу. Стук повторился, и теперь за ним последовало ласковое: «Джоанна, ты здесь?»
Открыв, она увидела на пороге Гранта.
— Можно мне войти на минутку?
Она кивнула и закрыла за ним дверь, указав ему на кресло, а сама присела на кровать. Но Грант, кажется, не торопился ничего говорить, и Джоанна была несколько озадачена. Что ему вдруг понадобилось?
Грант кивнул на поднос с остатками еды.
— Я вижу, ты тоже ужинала в номере. Как ты себя здесь чувствуешь? Все в порядке?
— Да, спасибо.
Не для того же он пришел, чтобы спросить об этом? Ходить вокруг да около было вообще-то не в его привычках.
— Я вдруг подумал, что не слишком-то хорошо с тобой обошелся. Как повязка — ты с ней справилась?
— Да, справилась. Спасибо.
— Джоанна, когда ты выйдешь замуж, ты будешь и дальше заниматься своим делом или пожертвуешь им ради любви?
Неожиданный поворот разговора немного ее испугал.
— Когда я выйду замуж?
— Ты ведь собираешься замуж на Малкольма, не так ли? Вот я и хочу узнать, сможешь ли ты заниматься оценкой, живя в Сомерсетшире?
Лихорадочно соображая, Джоанна решила не отвечать на первый вопрос. Если Грант и дальше будет думать, что она собирается выйти за Малкольма, то не догадается о ее чувствах к нему.
— Пока я об этом не думала, но полагаю, что в западной Англии спрос на оценщиков не меньше, чем во многих других местах.
— И жизнь вдали от Лондона тебя не пугает?
Джоанна подумала об усадьбе, о красотах Сомерсетшира и вполне искренне ответила:
— С любимым человеком я буду счастлива везде.
Внезапно, как будто он не в силах был больше сдерживаться, Грант сел рядом с ней и нежно приподнял ее за подбородок.
— В таком случае выходи замуж за меня, а я уж постараюсь, чтобы ты меня полюбила.
Он словно читал ее мысли. Джоанна, запинаясь, переспросила:
— Выйти за тебя замуж?
— Зачем ты пытаешься меня убедить, будто выходишь за Малкольма?
Зачарованная его испытующим взглядом, Джоанна не знала, что и отвечать.
— Сегодня вечером Малкольм звонил мне, чтобы сообщить кое-какие сведения, и, когда я спросил о вашем предполагаемом браке, он ответил, что ты его отвергла. Ты же не любишь его, Джоанна, ведь так?
— Не люблю, — прошептала она.
На лице Гранта выразилось облегчение.
— Тогда, по крайней мере, у меня есть шанс.
Джоанна рассердилась:
— Как ты можешь вести со мной такие разговоры, если через несколько недель женишься на Марии?
— Женюсь на Марии?! Откуда у тебя такие нелепые мысли? — Он был искренне удивлен.
— Я слышала, как она говорила о купленной тобой лошади, что она положит начало твоему конезаводу…
— Это был мой свадебный подарок ей и ее жениху, Роберто.
— Я уверена, что ты любил ее.
— Да, любил и люблю вот уже многие годы. Мы вместе выросли на ранчо — после того, как нас принял дед. Мария приходится мне двоюродной сестрой — она дочь моего дяди по материнской линии. Она заменяла мне сестру, который у меня никогда не было.
— О!
В это короткое восклицание Джоанна вложила всю боль и разочарование, повинна в которых была лишь она сама с ее поспешными выводами. Но Грант не дал ей времени подумать об этом. Его руки уже обнимали ее, а губы требовательно искали ее губ.
— Но это совсем не та любовь, которую я чувствую к тебе, моя дорогая.
На этот раз она не оттолкнула его, чувствуя восторг разделенной любви.
— Милая, милая Джоанна, единственная моя любовь. Я всегда знал, что это возможно. Но я — я тебе не безразличен? — бормотал он.
— Я люблю тебя, — выдохнула она, затрепетав оттого, что наконец-то может в этом признаться.
Грант откинул голову и улыбнулся:
— Так, значит, ты будешь хозяйкой моей усадьбы?
Щеки Джоанны заалели.
— Ты думаешь, это все, что мне нужно?
— Дом тебе полюбился, — поддразнил он.
— Ты совершенно меня не знаешь, если думаешь, что я готова выйти за тебя только потому, что ты его владелец!
Джоанна отвернулась, и Грант примирительно ткнулся ей носом в шею.
— В ярости ты просто неотразима!
— И поэтому ты меня бесишь? — Сжав в ладонях его лицо, Джоанна горячо прошептала: — Если ты меня любишь, я готова жить с тобой где угодно — в лачуге, в хижине, на ранчо, в дешевой квартирке, — пока мы вместе.
Она поцеловала его.
— Если я тебя люблю? И ты еще в этом сомневаешься?
И Грант с жаром принялся доказывать это, так что каждая ее жилка трепетала от малейшего его прикосновения.
Уже гораздо позже Джоанна задала извечный вопрос:
— А когда ты понял, что любишь меня?
— Почти с самого начала я почувствовал, что хочу прикасаться к тебе, целовать тебя, но решил, что меня тянет к тебе просто как к женщине. И потом, я не хотел, чтобы здесь был замешан твой контракт. Но вскоре я почувствовал, что ты вошла в мою плоть и кровь — с этой твоей увлеченностью и восхищением всем и вся и с этой детской способностью удивляться, которую люди, как правило, теряют, и я чертовски скучал по тебе, когда тебя не было рядом. — Он снова поцеловал ее. — До чего я желал вот так целовать тебя! Но всякий раз, когда мне казалось, что мы становимся ближе, между нами возникал Малкольм.
— В его обществе я радовалась только тому, что могу забыть о тебе и Марии…
— Теперь-то я понимаю! Если бы ты знала, что я почувствовал, когда увидел, что ты лежишь на траве, упав в лошади! Какой ужас я испытал при мысли, что ты поранилась или ушиблась! Я хотел признаться, что люблю тебя, но Малкольм так и ходил перед тобой на задних лапках… А потом, когда ты поехала за ним в Лондон, я чуть с ума не сошел от ревности!
— Даже если и так, ты был с ним очень великодушен. Я тобой просто восхищалась.
В глазах Гранта заблестели лукавые огоньки.
— Возможно, я был бы не столь великодушен, если бы знал, что ты его не любишь.
— Не разрушай моих иллюзий, — рассмеялась Джоанна, с изумлением думая о том, как могла она считать этого человека неприступным и надменным.
