Элизабет Эштон - Парад павлинов
Чармиан села на диван, с волнением думая о том, что она сейчас сидит на том самом месте, где утром сидел Алекс. Казалось, с того времени минула целая вечность. Тогда она думала, что ненавидит его, но сейчас разобралась в своих чувствах.
На турецком столике у дивана Чармиан увидела фотографию Алекса в серебряной рамке и взяла ее в руки, чтобы получше рассмотреть. Было видно, что фотограф пытался сделать необычный портрет, затенив часть изображения, но результат оказался не совсем удачным. На фотографии Алекс был гораздо моложе; его глаза еще хранили юношеский задор; в уголках рта пряталась улыбка, но тени лишь придали резкости чертам его лица.
«Надменный и гордый даже в те годы», — подумала девушка, и все же она видела, каким нежным может быть выражение его лица.
Алтея в пестром домашнем халате неслышно вошла в комнату. Увидев, что Чармиан держит в руках, она улыбнулась.
— Он здесь выглядит немного мрачным, ты не находишь? — заметила она. — Алекс терпеть не может фотографироваться. Этот снимок был сделан по настоянию мамы, а когда она умерла, я забрала его себе. — Алтея направилась к бару, а Чармиан поспешно поставила фотографию на место.
— У меня есть легкое белое вино, оно тебе должно понравиться, — сказала Алтея. — Иностранцы не любят наши крепкие вина с привкусом изюма. — Она наполнила высокие бокалы. — Ты не спрашиваешь, где я была?
— Это не мое дело, — поспешно ответила Чармиан. Если Алтея ввязалась в какую-то авантюру, она не хочет в этом участвовать.
— Какая ты осторожная! — вздохнула Алтея. — Я немного прогулялась на лодке.
— На лодке? В такой поздний час?
— А что тут такого? У меня своя лодка. Конечно, я не выхожу на ней далеко в море, но вполне могу обогнуть мыс, как сегодня, например. На другой стороне есть скалы и пещеры — прекрасное место, чтобы уединиться. Когда-то в одной из пещер мы с моим другом детства, сыном рыбака, устроили себе убежище, обставили его всякой всячиной и натаскали хворосту. Мы называли его своим домом и думали, что когда-нибудь… воспользуемся им.
— Даже так? — Чармиан сразу пришла в голову мысль, что Алтея с кем-то встречается.
Как будто прочитав ее мысли, Алтея рассмеялась:
— Я была там одна. Дион давно уехал из этих мест, а я стала госпожой Димитриу, которой кланяются жители острова. Знала бы ты, как это скучно!
Девушка шаловливо посмотрела на Чармиан.
— А ты сегодня совсем другая, Чарм. Ты вся светишься.
— Это я еще не отошла после выступления, — быстро объяснила Чармиан, хотя знала, что дело не в этом.
— Наверное мой братец нашептывал тебе на ушко разные милые пустячки, — проницательно заметила Алтея. — Кое-кто видел, как вы вместе возвращались из деревни.
«Значит, у Алекса были все основания для беспокойства», — подумала Чармиан и пустилась объяснять, что встретились они случайно, чувствуя при этом, что краснеет под пристальным взглядом Алтеи.
— Мне очень хочется, чтобы он женился на ком-нибудь вроде тебя, — вдруг заявила Алтея. — На веселой и приветливой девушке, а не на этой шведской овце, которая терпеть меня не может. Я думаю, Алекс в тебя влюбился.
Смущенная, Чармиан отвернулась.
— Даже если это и так — а я сильно в этом сомневаюсь, — он никогда не женится на мне, — чуть слышно сказала она.
— Да, он хочет получить приданое, — с безжалостной откровенностью заявила Алтея. — Как будто у него самого денег мало! Но Алекс — бизнесмен до мозга костей, и он смотрит на брак, как на деловое соглашение. Богатая вдова вполне для этого подходит.
Расставшись с Алтеей, Чармиан медленно пошла в свою комнату, и в ушах у нее звучали слова: «Он хочет получить приданое».
Жестокая правда этих слов разрушила ее глупые мечты. Любовь для Алекса — лишь развлечение. Она не идет в расчет, когда речь о браке.
Лежа в постели и слушая ровное дыхание спящей Гортензии, Чармиан вдруг остро захотела покинуть остров, чтобы никогда больше не видеть Алекса. Потом она стала считать часы, оставшиеся до возвращения в Париж.
Когда она уснула, над Эгейским морем уже занимался рассвет, окрашивая скалы золотом.
Глава седьмая
На следующий день на остров явилась большая группа шумных американцев, «Аполлон» наполнился громкими голосами и смехом. Гости с восторгом встретили все блага цивилизации в новом отеле, уже подустав от старинных городов, античных руин и венецианских мозаик. Они с нетерпением ждали демонстрации коллекции Себастьяна, который привез Париж на просторы Эгейского моря, и среди всей этой суматохи у Чармиан просто не было времени на грустные размышления.
С балконов своих комнат девушки видели, как огромный лайнер появился на горизонте. Зрелище было впечатляющим. Белая громада приблизилась к острову. Причал оказался маловат для корабля такого водоизмещения, поэтому лайнер стал на рейде. Катера засновали туда-сюда, доставляя пассажиров на берег под аккомпанемент криков, смеха и музыки из транзисторов, которые молодежь не желала выключать ни на минуту.
— У нас сегодня полный зал, — заметила Гортензия, к месту употребив чисто театральный термин.
На соседнем балконе Дезире и Ивонн обсуждали достоинства пассажиров-мужчин, из которых большинство сходили на берег в шортах и пестрых рубашках.
На ленч все столики в ресторане и на террасе оказались заняты, пришлось накрыть столы даже в бальном зале.
Алтея при виде молодых американцев пришла в радостное волнение, и после ленча удалилась в свои апартаменты с группой молодежи в живописных нарядах и с фантастическими прическами. Вскоре оттуда загрохотала музыка.
Но молодежи среди гостей было не так уж много. На представление женщины надели свои лучшие наряды, а мужчины — костюмы и белые рубашки. Зал был заполнен так, что служителям с трудом удалось расчистить проход для манекенщиц.
Чармиан шла по проходу, сопровождаемая восторженным свистом публики. Она, как обычно, выходила второй. Оказалось, что ее внешность больше отвечает вкусам зрителей, чем Ивонн, чей изысканный шарм был специфически французским. Дезире тоже встретили с восторгом.
После шоу зрители окружили манекенщиц. Мадам Дюваль едва успевала отвечать, где и как можно заказать такие туалеты, а к девушкам пришлось даже приставить охрану из местных жителей, чтобы восторженная публика не разорвала платья на кусочки.
— Ну и манеры! — шепнула мадам на ухо Ивонн. — Просто дикари какие-то!
За весь вечер Чармиан увидела Алекса только несколько раз. По долгу хозяина, он все время был среди гостей. Выслушивая комплименты и замечания, он держался чуть отчужденно, и не раз у него на губах появлялась снисходительная улыбка. Он не прикидывался радушным хозяином, но гостям нравилась его манера держаться, это тоже казалось им частью программы. Все были уверены, что их принимает, самое малое, принц крови — ведь только аристократ может владеть целым островом, пусть и совсем небольшим.
За все это время Алекс ни разу не взглянул на Чармиан. Наверное, он был абсолютно уверен, что она больше не сорвется, но такое равнодушие больно задело девушку. Мог бы бросить хоть один одобрительный взгляд. Впрочем, она прекрасно справлялась со своей работой, а внимание Алекса сосредоточилось на веселых очаровательных женщинах, которые вились вокруг него и не уставали строить глазки.
Алексу доставляло удовольствие заигрывать с Чармиан, когда никого не было поблизости, но успех дела, видимо, был для него гораздо важнее, а туристы с лайнера как раз могли поспособствовать ему. Гости будут все лето сменять друг друга, а когда Чармиан уедет, Алекс и не вспомнит о ней. После манекенщиц Себастьена постояльцев отеля будет развлекать кабаре со звездой первой величины, давним поклонником которой, по словам Дезире, является Алекс.
День был очень утомительным, и все с облегчением вздохнули, когда туристы стали возвращаться на свой корабль.
Алекс сообщил мадам Дюваль, что после ужина шоу не будет: гости, оставшиеся в отеле, уже видели его, а наутро прибудет новая группа гостей, так что лучше всем как следует отдохнуть.
Девушки были рады передышке, а мадам Дюваль неустанно расхваливала заботливость Алекса.
— Приму горячую ванну и пораньше лягу спать, — огласила Ивонн свои планы на вечер. Даже ее бьющая через край энергия истощилась, к тому же ее вчерашний поклонник уже покинул отель.
Чармиан подумывала последовать ее примеру: ей очень не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. И тут посыльный принес ей записку.
Госпожа Димитриу приглашала мадемуазель Чевиэт поужинать с ней в ресторане отеля.
Никому из манекенщиц не приходилось обедать в огромном белом зале ресторана — еду им приносили в номера. Для такого случая мадам Дюваль, которая любое желание семьи Димитриу считала законом, велела Чармиан выбрать одно из платьев коллекции.
